Рождение богини (СИ) - Сергеева Александра (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗
Посланцев горцы тогда выслушали и тотчас назад наладили. Велели передать, мол, сберемся и сразу к вам. Не сомневались: гости к росомахам не заблудились. И веселыми их числить может только такой долдон, как Ягабо. Кременко вообще заявил: чужаки жадному до подношений паверу преподнесли что-то ценное. А добро тому глаза застит. Так что быть беде — непременно быть. Оттого и готовились горцы не родичей повидать, а биться насмерть с пришлыми мастерами чужих овец веревками ловить. Ильма с братьями оставили, как тот не просился. Светогор забрал его кобылку — Горка была из тех, кого взяли у соленого озера. Спокойная, понятливая она не артачилась и носила на себе чужаков — на жеребчиков Огняна с Туле никто бы не польстился. Свою умницу Цвету Блада отдала Кременко, а его сыну Диду Алина не пожалела свою Благу — тоже трехлетку, тоже умницу. Волков не ведали, как и удержать, но Светогор отмахнулся, дескать, далеко от своей земли те не уйдут: проводят их чуток и назад.
Двинулись напрямки промеж гор к Мутной. Это против течения, делая по ней петлю на полночь, да волоком, да обратно на полдень их озерной рекой против течения они полмесяца добирались. Куча барахла, бабы, овцы с коровами опять же. А налегке одними мужиками да не всю дорогу верхом надеялись уложиться дня в четыре. Ну, может, еще денек прихватят. Но, прихватили все два. Хоть и двигались точно на восход — не заблудишься — но слишком уж много в горах рек, речонок и речушек. Иные с ходу перемахивали, а с другими в игры играть не рисковали. Глазом-то глянешь: не шибко-то широка и глубока. Но, конь может и ноги переломать, а исцелять ее нечем и незнамо как. Поэтому Деснил и велел, чтоб каждую переправу мужики поначалу своими ногами проходили, а уж после коняг пускали — берегли друзей.
Еще дело: как животы не поджимали, а брюхо набивать нужно было хотя бы пару раз в день, а это опять упущенное время. Отдых Деснил сокращать не дозволял, дескать, сами хоть сдохните от усилий, а коням он нужен. Не такие они выносливые, коль вы еще не заметили. А то еще нарвались на волчью стаю, что в разгар весны было непривычно — шуганули, но получилась досадная задержка. Добро, хоть свои серые к тому дню вильнули хвостами и унеслись домой. Дид на переправе в сторону шагнул и в яму угодил. Вытащили, а ступня набок свернута — опять же задержка, пока Деснил ее правил, а Мара боль снимала. Да мало ли, еще чего в такой-то дороге по диким местам приключиться может? На одной ночевке молодой медведь прямо на стоянку выкатился — и огня не убоялся. Силушку-то девать некуда, а умишком, видать, матушка его обидела. Обратно-то шалуна толстомясого вытолкали без особых хлопот, но коней насмерть перепугали. А к Мутной вышли, так не сразу и переправились — она еще не отгуляла по весеннему обычаю, и кони никак не желали в нее лезть. Пришлось проехаться на полдень, поискать тихой воды.
Лишь к вечеру шестого дня достигли они озера меж холмов, где думали заночевать в малом селище рысей. Но, там их встретили лишь пустые дома. Мара по дороге силой не швыряла, берегла ее, а тут сразу же пустила в дело. Забралась на холм, что на восходе от озера, и принялась слушать даль. Хмурилась, сверкала очами, а рядом так же злился Кременко, оглядывая горизонт между полуднем и восходом. Они с собой на вершину никого не взяли, а спустились — слова не сказали, как всем стало понятно: беда. В стороне росомашьих селищ над землей поднималась горечь полоненных и ярость защитников вперемежку с торжеством победивших захватчиков. Схватка там уже отгремела, и теперь победители сбирали плоды победы, кою и отсюда слыхать. От Рода Росомахи, коли, что и осталось, так только те бабы, старики и дети, что укрылись на широких островах Двурушной. Только ведь и там их достать не составляло труда. У росомах почитай в каждой семье по долбленке. А у иных, как было у Кременко, и не одна. Да и кони на воде держатся крепко. Словом, неизвестно: есть ли там еще кто — на тех островах — или конец пришел росомахам. Тут-то Кременко с Драговитом и столковались, мол, пробежаться им нужно к реке и глянуть: что там к чему? Деснил повел родичей к Недимиру, оставив Мару с отцом и двумя братьями проведать чужаков, засевших у росомах.
…………
Итак, результаты дистанционной разведки не расходились с тем, что Мара предполагала увидеть. Миллионы лет на тысячах планет, среди которых и те, что она посетила лично, этот процесс неизменен. С одной стороны, ее сородичи, мирно дрейфующие по волнам истории, а с другой те, кто уже дозрел до простого, но продуктивного заблуждения, будто разумное существо имеет все задатки хозяина жизни. В этом царстве гор и снежных зим люди еще не оценили всех перспектив в использовании земли под их ногами. А где-то там, южнее, западней, восточнее люди уже активно копают землю и зарывают в нее питательные зерна, дающие сытную пищу и уничтожающие призрак голода — главного двигателя цивилизаций. И не только копают, но уже додумались до мысли, что занятие это хлопотное, а потому требующее усовершенствований. Металл, конечно, выход, но рук твоих из тенет тяжелого труда он не высвобождает и спину не разгибает. Отсюда рождается гениальный вывод: твоей спине станет хорошо, как только вместо нее согнется чужая. И если, как следует, пошарить по чужим землям, то непременно отыщешь владельцев этих спин, прекрасно подходящих для этих целей. Как не хлопотно, но придется пойти к ним и забрать нужное, пресекая попытки не дать, для чего эффективней всего использовать страх.
А этот станет тебе служить только в одном случае: если в твоих руках то, что убивает быстрей и качественней. Для аборигенов на сегодняшний день это металл, до которого они дорастают на ее памяти второй раз, чем значительно повышают свою самооценку, уверовав в принадлежность к высшему сорту. С такими претензиями через несколько тысяч лет аборигены начнут делить землю на соседних планетах — такова уж их природа: разделять и хапать. И это не моральная оценка, а простая констатация факта. Какая тут мораль, когда латии элементарно не знают, что такое голод, а в аборигенов это чувство въелось на тысячелетия, терзая их даже воспоминаниями о своих приходах. У латий на неправдоподобно далекой заре их развития был только один враг: хищники, находившие беззащитных упитанных латий превосходной кормовой базой. А этим число неблагоприятных факторов — от глобальных, в виде залетных астероидов и местных землетрясений, до вирусов — в теории вообще не оставляет шансов. А они еще и между собой режутся, принося друг друга на алтарь жадности, порожденной культом голода. Нет, и не будет на этой планете истинного бога, кроме него.
…………
От озера меж холмов до Двурушной всех преград, что пару речонок ленивых перемахнуть. Шли ходко, не скрываясь. Драговит с Рагвитом не беспокоились на этот счет — знали, что сестра далеко вперед услышит любую живую тварь. А теперь она не одна такая — бог-воин, сидящий в Кременко, тоже не дремал. Получил от хозяина тела дозволение вылезти наружу и помочь. На берег Мутной вышли, когда солнце уже подпрыгнуло над Великой рекой и принялось весело наяривать, гоня тепло по всей земле. Кременко вывел их к самому дальнему из малых селищ, что выбрал неслучайно — на их берегу в этом месте торчала кустистая рощица. От берега до берега здесь два полета стрелы, а от конца песчаной косы, что врезалась в реку и вовсе рукой подать.
Селище просматривалось хорошо — там вовсю хозяйничали черноглазые чужаки. На самом берегу стояли шесты для сушки сети. Теперь с них таращились отрубленные бородатые и безусые головы с заплетенными косами и подбритыми висками — зрелище для Белого люда невиданное. Кустарник росомахи на своем берегу весь повывели, и было хорошо видать, как у кострища одного из домов суетятся две молодые женщины. У одной подол длинной рубахи разодран. У второй на пол-лица расплылся огромный синяк, а рука выше кисти закрыта берестяной корой и перетянута. Даже через реку доносились приглушенные женские крики и визг. Вот дверь одного из домов распахнулась, и визг стал звончей. На пороге показался низкорослый мужик с короткими ногами и брюхом навыкат. Он широко зевал, почесывая одновременно подмышкой, и в коротких портах, почти сползших с задницы. Женщины у кострища замерли, скукожились. Одна — та, что с синяком — попыталась потихоньку отойти, но мужик заметил. Что-то гортанно гаркнул и поманил ее рукой. Она принялась отступать задом наперед, споткнулась, рухнула на задницу — мужик зычно заржал и снова требовательно махнул рукой. Женщина отчаянно замотала головой, перевернулась, быстро проползла на карачках мимо кострища и вдруг резко подскочила. Бросилась к реке и начала прорываться подальше к глубине, высоко задирая ноги и поднимая тучу брызг. Тут уж брюхастый злобно завизжал. Из дома выскочил еще один. Тоже голый по пояс, но в тех самых несшитых штанах, о коих поведал Едрен. Он небрежно вскинул лук, наложил стрелу, направляя ее в спину женщины и…
