Тень Феникса (СИ) - Горянов Андрей (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
— Интересная история.
— Ну, бывай, кир. Надеюсь, скоро свидимся.
Я как можно скорее покинул разваливающуюся инсулу, и скрылся в многочисленных проулках окраинного города, сплошь застроенного подобными домами, многие из которых сходились крышами так плотно, что солнечный свет попросту не мог проникнуть в закоулки между ними. Такие темные кварталы всегда были идеальным пристанищем для преступников всех мастей, и потому я сильно рисковал, появляясь здесь. Особенно в одиночку. Но и на этот раз удача благоволила мне, позволив избежать ненужных происшествий. Когда солнце зашло, я уже подходил к своему временному прибежищу.
Глава 11
Военное превосходство ордена стоит на трёх столпах: регулярной армии, состоящей из свободных граждан империи, боевых братьев, цепных псов капитулов, и ополчения. Великий маршал ордена имеет право повелевать регулярной армией и ополчением только в военное время. В остальных случаях — лишь с дозволения Великого магистра или согласно коллегиальному решению малого совета. Боевые братья подчиняются исключительно магистрам капитулов, к которым приписаны навечно.
Основные положения о структуре ордена и разделении власти, часть 1.
Моё постоянное душевное напряжение и паранойя, так измучившие меня за последние недели, наконец оправдали себя. Вместо того чтобы напрямую войти в стабулу и беззаботно завалиться в снимаемые Альвином апартаменты, я предварительно прошел пару кругов по кварталу, приглядываясь к возможной слежке. И именно это спасло меня, поскольку доспехи имперской гвардии и красные шарфы я заметил не у себя под носом, а еще издалека. Я застыл как вкопанный, боясь пошевелиться, но сомнений не было: императорская стража пришла именно в тот дом, в который я направлялся. На мгновение даже подумалось, будто это всего лишь игра моего воображения, но я уверенно отмел эту идею: очень сомнительно, что у нас за стенкой мог обитать кто-то другой, заслуживающий визита гвардейцев.
В плечо мне сзади что-то ткнулось. От неожиданности я чуть не закричал, но в последний момент смог сдержаться, оглянувшись достаточно спокойно и с чувством собственного достоинства. Передо мной стояла старая женщина с корзиной в одной руке и палкой в другой. Видимо, этой палкой старуха до меня и дотронулась. Собравшись было возмутиться, я уже набрал в грудь воздуха, но старуха опередила меня, снова едва не заехав мне своей клюкой по плечу.
— Помоги бабушке донести её корзинку. Тут недалеко.
— А…
— Живее.
Долгих объяснений не потребовалось, я сразу же понял что к чему, и, взяв корзинку, забитую непонятно чем, направился вслед за ней. В голове крутились разные мысли, часть из которых призывала меня броситься на помощь к Альвину, или хотя бы попытаться узнать, всё ли с ним в порядке. По его словам, этот вечер он не намеревался проводить где-то еще, а значит, гвардейцы сумели застать его на месте. Впрочем, для слуг императора ничего бы не стоило найти его где-нибудь еще, пусть даже в самом университете в выдвижном ящичке стола самого ректора. Оставалось только надеяться, что приходили они за мной, а не за нами двумя, потому как, в общем-то, вменить Альвину хоть какое-то преступление, как мне казалось, было невозможным за отсутствием состава этого самого преступления. К тому же, родня его едва ли не ровня по происхождению самому императору, а значит, скандала и долгих разбирательств не избежать. Постепенно, размеренно и неторопливо шагая за сгорбленным силуэтом струшки, я смог себя успокоить, решив, что опасаться за друга нечего, и сейчас нужно как-то позаботиться о сохранности собственной персоны. В том, что моя проводница (или проводник?) — одна из людей Августина я уже не сомневался, поскольку больше вариантов у меня в голове не зародилось. Какой-то особой необходимости в подобном наряде, как мне казалось, не было, но вопросов я не задавал, полностью доверившись мнению Цикуты в деле компетенции его людей.
«Недалеко» оказалось почти на другом конце города. Мы бесконечно долго шли по каким-то окольным улочкам, наверное, для утомления возможных преследователей, пока не добрались до закутка, где прежде находился дом Корделии. Внутренне содрогнувшись, я всё же вошел внутрь, окидывая взглядом некогда знакомую обстановку, которая, к слову, почти не изменилась за всё это время. Маленькая прихожая со старым ковром посередине, деревянная лестница, убегающая в темноту, слева — кухни и помещения для слуг. Стены облупились от времени, и на них уже почти невозможно было различить никаких рисунков, которые здесь были прежде. Почему мы оказались именно здесь? Совпадение или нечто совершенно иное? Снова перед глазами у меня возник образ моей былой возлюбленной, но на этот раз к прежним чувствам примешалось нечто совершенно новое, с чем я никак не мог разобраться.
— Вот мы и пришли.
Но голос оказался совершенно не старческим, скорее, он принадлежал взрослой женщине. «Бабушка» распрямилась и оставила свою палку у стены, походка ее также претерпела существенные изменения, как и все движения, прежде будто скованные ржавчиной времени.
— Кто ты такая? — задал я первый пришедший в голову вопрос.
— И ты прошел со мной половину города, даже не зная, за кем идешь?
— Значит, здесь укрываются остальные?
— Нет, здесь укрываюсь только я.
— Кто это — ты?
— Меня зовут Сира.
Повернувшись ко мне лицом, женщина распутала многочисленные платки, укрывающие ее голову, и сняла седой парик, под которым обнаружилась короткая поросль темных волос. Грима на ней почти не было, только грязь, создающая иллюзию старческого лица. На вид я бы дал ей лет тридцать-тридцать пять, но, вполне вероятно, что хорошая ванна и нормальная одежда запросто омолодят её ещё больше.
— Сколько человек прислал Августин? Где остальные?
— Было шестнадцать. Теперь — только я.
Я не мог поверить своим ушам. Неужели орденские ищейки переловили всех, кого послал Августин? Что вообще можно сделать, если из всех, кто должен был готовить покушение на Великого магистра, осталась только она одна?
— И что теперь? — задал я самый глупый из всех вопросов, пришедших на ум.
— Пока я жива, моя миссия не отменяется. Остальных, кому не повезло попасться в руки палачей капитула живыми, вероятно, принимать в расчет уже не стоит.
— Как давно вы здесь?
— Две недели.
— Почему сразу не связались со мной? В письме Цикута говорил…
— В этом не было никакого смысла, ты, кир всё равно пребывал в беспамятстве, и потому надеяться на сотрудничество было нерационально.
Мы поднялись на третий этаж дома, и зашли в первую дверь слева, облезлую и рассохшуюся. Создавалось впечатление, будто в доме уже давно никто не живет, но все же это было не так. Сверху слышались чьи-то шаги и приглушенные голоса, грязь и пыль, хоть и не полностью, но всё-таки убирались, немного сглаживая впечатление полного запустения. Я даже заметил на окне горшки с цветами, непонятно отчего вдруг зацветшими посреди зимы. В комнате было сухо и отсутствовал вездесущий запах сырости и затхлости, пропитавшего весь остальной дом. Маленький очаг в углу аккуратно вычищен, и рядом сложен небольшой запас дров. Посредине — соломенный матрас, закрытый шерстяным одеялом, какой-то наполовину развалившийся сундук и вычищенная до блеска посуда. Единственное окно закрыто ставнями, в которые настырно ломится зимний ветер, воя в бессильной злобе.
— Августин передавал какие-нибудь приказы или распоряжения? Или полностью отдал инициативу в руки группы?
— Кир приказал уничтожить Великого магистра. Также велел во всём содействовать киру Маркусу. Полномочия по корректировке действий группы лежали на Эмиле. Эмиль покончил с собой.
Меня начинала раздражать её манера разговора. Вместо открытого диалога получался какой-то допрос, в ходе которого получать информацию приходилось едва ли не силой. Сира создавала впечатление лица незаинтересованного, и это еще больше распаляло моё раздражение, заставляя сомневаться в правильности моего поступка, приведшего меня в этот дом.
