Тень Феникса (СИ) - Горянов Андрей (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
— Каким образом? Обыскать его кабинет, установить за ним слежку?
— Я обязательно придумаю, как это сделать, ты можешь об этом не беспокоиться.
— Вот уж благодарю.
— Ты измучился неопределенностью, и потому готов всё бросить.
— Не только ею. Эта боль, кажется, выела у меня в животе огромную дыру, через которую уже можно разглядеть Чертоги. Вот что меня раздражает больше всего.
— Ты сам в этом виноват. Нужно было думать головой, прежде чем набивать пузо таким количеством мяса.
— Моя голова была занята мыслями обо всём этом. Об убийце, о расколе в ордене, о готовящемся покушении на магистра, о предстоящем браке, о чем угодно, но только не об этих злосчастных перепёлках. Всё вокруг происходит без моего участия, и я никак не могу изменить это. Я просто хотел найти убийцу, подняться выше в иерархии ордена, но вместо этого внезапно оказался втянутым во внутренние распри между консервативными инквизиторами и реформаторами, не брезгующими политикой силового устранения своих оппонентов. Но, даже оказавшись на одной из сторон конфликта, я просто как собачонка тащился за Августином, который, как мне теперь кажется, вел меня на бойню, на которой мне лишь каким-то чудом удалось избежать ножа мясника. Теперь мне снова велели сидеть и ждать. Ждать, пока придет кто-то, кто снова скажет: «Эй, Марк, побудь здесь и никуда не уходи, всё равно ты ни на что не годен, и нам от тебя нужны только связи с домом Кемман, а мы пока что прикончим магистра и положим конец внутренним распрям ордена. Только смотри, не разбей ничего».
Альвина, кажется, рассмешили мои слова, но по окончанию моего монолога он не проронил ни слова, будто застыв с легкой улыбкой на губах.
— Так ты жаждешь, чтобы всё было как сказках, где герою с самого начала определено, что нужно сделать? Ведь всё не должно быть так, как ты хочешь, потому как мир не крутится вокруг тебя. Ему, откровенно говоря, совершенно всё равно. Ты можешь в любой момент сказать себе: «Да провались оно всё к демонам!», и податься в наёмники под совершенно чужим именем, или собрать побольше денег, и отправиться странствовать куда-нибудь на восток. Тут и истории конец, понимаешь? Той истории, которую ты сам же и придумал, в которой ты в одиночку или, что более поэтично, с верными друзьями, распутываешь загадочный клубок тайн, находишь убийцу, помогаешь Августину уничтожить Великого врага. Герой, для которого кто-то создал эту историю, для которого в ней всё сделано так, чтобы любой нищий, который просит медяк на улице, был указателем к конечной цели. Герой, который в самом конце получает лавровый венец и неслыханные почести.
Нашу с тобой историю никто не напишет. В ней нет определенного сюжета, который можно продвигать с помощью волшебных вмешательств какого-нибудь говорящего кота или дерева. В общем-то, можно прекрасно обойтись и без того, чем мы сейчас занимаемся.
— С каких пор ты вообще стал столько пить? Запах от тебя как от винной лавки.
— Ты вообще слушал, о чем я говорил?
— Слушал. А вот ты, похоже, нет. Я говорил тебе, что история эта меня неизменно заталкивает в свой сюжет, из которого я лишь тщетно пытаюсь выбраться. Ты же утверждаешь, будто никакой истории нет вовсе. Я бы и рад всё бросить, сбежать куда подальше, но ты меня уверяешь, будто я сам пытаюсь пристроиться к этой твоей сказке.
— Возьми и брось, в таком случае. Ты ведь сам, в конце концов, ввязался в это дело. Мог бы просто явиться к Трифону и заняться тем, что он приказывал.
— Мог бы. Но теперь уже поздно, понимаешь? Я совершенно уверен: даже если я буду валяться перед камином целыми днями, люди Августина найдут меня и снова что-то произойдет.
— Еще неделю назад ты сам хотел этого, и страшно переживал по этому поводу.
— Всё верно. А сейчас — не хочу.
На этом наш разговор по завершился, хотя Альвин какое-то время еще сидел рядом и развлекался пьяными монологами. Мне не хотелось ни о чем говорить, не хотелось шевелиться, не хотелось спать. Я наконец обрел то хрупкое положение в мироздании, в котором не существовало боли, и намеревался оставаться в нем как можно дольше. Вскоре я всё-таки уснул, и сон на этот раз принес мне облегчение, которого я так долго ждал.
***
Спустя неделю я смог самостоятельно передвигаться по комнате, смог сидеть и принимать ту скудную пищу, что прописал мне врач-ахвилеец. Вскоре я смог совершать прогулки по саду, прилегающему к стабуле, а затем и по всем окрестностям. За это время я успел обменяться несколькими письмами с Виктором, читать которые всегда было настоящим испытанием, поскольку почерк у брата находился где-то на противоположной стороне от каллиграфического.
Свадьба оказалась назначена на середину лета, перед самыми Играми, но я все равно никак не мог понять такого решения, сколько ни старался, поскольку война, сильно затянувшаяся на территории Мельката, как по мне, еще не скоро должна будет подойти к своему завершению. Обе стороны всё время избегали генерального сражения, должного переломить ход этого противостояния. По словам Виктора, на Мраморном море установился безоговорочный паритет, и эскадры дромонов никак не могли обеспечить безопасную транспортировку войск из Текрона на ахвилейский берег, командовать которой должны будут оба Кеммана. И потому отец вместе с Фирмосом застряли там, по всей видимости, надолго.
Виктор же упорно избегал всяческих упоминаний ордена и в частности Цикуты, попросту игнорируя мои вопросы в этой сфере. Мне не оставалось ничего кроме томительного ожидания, но, немного окрепнув, я всё-таки решился взять хоть какое-то дело в этой жизни в свои руки, вовремя вспомнив о своих «тайных агентах». Безусловно, затеянное мной предприятие сейчас я воспринимаю только как юношескую глупость, но в тот момент я просто больше не видел иного выхода из сложившейся ситуации. Примерно с третьей попытки мне удалось связаться с Цимбалом, поскольку в оговоренном месте ни его, ни кого-либо из его людей не обнаружилось.
— Мамашу прирезали дня через три, как мы тут обосновались. Ублюдки следили за нами, и приперлись именно тогда, когда большая часть парней ушла на дело. Покромсали всех так, что и не узнать было, и Мамашу узнали только по ее огромным сиськам, потому как только их и не отрезали.
Цимбал, с блестящей как медная тарелка головой, с багровым шрамом поперек лица, сидел передо мной, оперевшись огромными руками о стол и не сводя с меня застывшего взгляда, от которого становилось не по себе. Он, и теперь уже его банда, обосновались в какой-то старой инсуле на окраине города, на строительстве которой, судя по всему, было украдено немало денег, поскольку здание явно не выдерживало отведенный ему строителями срок службы. Но это было единственное место, которое оказалось возможным отвоевать у местного преступного мира, и, как выразился Цимбал: «Грех жаловаться на подарки всевышнего». Я, конечно, весьма сомневался в том, что сам Антартес решил одарить бывшего легионера подобным «подарком», но благоразумно промолчал. На мой вопрос, чем теперь занимается он и его люди, Цимбал ответил уклончиво, но в общих чертах я понял, что по большей части они просто пытаются выжить. Впрочем, деньги мои как раз и позволили не сгинуть в Стаферосе в первые же дни, а моё нынешнее появление Цимбал связывал с возможностью получить еще некоторое количество золота. И в этом он был прав.
— Мне нужно, чтобы твои люди напали на капитул.
Судя по тому, как округлились глаза Цимбала, даже для такого тупоголового громилы задача показалась попросту безумной.
— Здесь — задаток, — я положил на стол набитый серебром кошелёк, в надежде доказать серьезность своих намерений и при этом не вызвать искушения попросту сбежать с моими деньгами, — чтобы собрать достаточно людей, информации и снаряжения. Я расскажу всё, что знаю, покажу слабые места и возможности для проникновения в цитадель. От вас нужно будет только пройти по указанному мной пути и устранить нежелательных свидетелей.
— Нежелательных свидетелей? — перебрав в голове с десяток вопросов, Цимбал начал с самого конца.
