Ловцы душ (ЛП) - Пекара Яцек (полные книги .txt) 📗
– Я поступал в соответствии с совестью дворянина, императорского подданного и творения Божьего, – сказал он с явной гордостью в голосе. – Может быть, я и сбился с пути, но уверяю вас, что не из-за недостатка веры.
Ха, много было до него таких, кто и на столе у палача заверяли, как сильно они любят Бога. Только любовь к нашему Творцу и Спасителю не может быть произвольной. Бога можно любить только и исключительно так, как учит этому Церковь, поскольку любовь другого рода – это грех. Любовь не может быть сумасшедшей, неконтролируемой и страстной. Ибо тогда она начинает напоминать реку, которая своим течением сносит дома и убивает людей. Наша Церковь, святая и всеобщая, определила строгие границы любви к Господу, а кто этих границ не соблюдает, тот даёт согласие на смертельно опасное наводнение.
– Вы будете выслушаны, – пообещал я ему. – Инквизиториум поставит на одну чашу весов ваши грехи, а на другую добрые дела. Если вы уверены, что их будет больше, то вы можете быть спокойны как за свою земную жизнь, так и за спасение души.
Ещё никогда я не видел человека, который слышал бы эти слова, и в глазах которого не промелькнуло бы беспокойство. Не иначе было и в случае маркграфа. Казалось, я слышал, как он задаёт себе вопрос, что такого благородного он сделал, и как он объяснит это перед лицом Господа. Я мог бы его успокоить, что даже если бы он всю жизнь постился, умерщвлял плоть, жертвовал на монастыри и церкви, помогал бедным и кормил голодных, и один единственный раз нарушил Закон Божий, то все его добрые дела не значили бы ничего. Ибо разве будем мы наслаждаться бокалом сладкого вина, в который влили ложку полыни? И потом, мой Ангел-Хранитель сказал когда-то, что в глазах Бога мы все виновны, независимо от наших дел, а вопросом остаётся только время и размер наказания. Наказания, которое неизбежно наступит. Какие же у меня были причины, чтобы не верить моему Ангелу?
Анна сняла с губ ладонь маркграфа.
– В чём нас обвиняют?
– В похищении семи девочек для использования их в демоническом ритуале. В колдовстве и ереси. Этого пока достаточно, об остальных грехах вы расскажете нам сами.
– Господин Маддердин, – произнесла она уже спокойней, – вы утверждали, что хотите быть моим другом, не так ли?
– Я и сейчас ваш друг, – заверил я её.
– Мне следует вам кое-что объяснить... – она замолчала и взглянула в сторону Курноса. – Оставь нас одних, – приказала она резким тоном.
Что ж, надо обладать характером, чтобы приказывать Курносу. Но он только поморщился. И даже не дрогнул. Анна обратила взгляд в мою сторону.
– Сделайте это для меня.
– Коли дама просит, как ещё мы можем поступить? – Я развёл руками. – Курнос, дружище, будь добр, подожди за дверью.
Моё распоряжение, определённо, ему не понравилось, но я надеялся, что на него подействуют вежливость речи и бархатная мягкость моего голоса. Так и вышло. Курнос буркнул что-то невразумительное, после чего вышел за дверь.
– Говорите, прошу вас, – сказал я.
– Присядьте, если угодно. – Она указала мне на кресло. – Это долгая история.
Я уселся. Я надеялся, что она ничего не затевает, поскольку не хотел драться с Рейтенбахом, тем более, что результат этой драки мог быть только один.
– Мой прадед… – начала она.
– Я уже встречал его, – прервал я её. – Нашёл и персидские книги.
– Встречали его? – Она была явно удивлена. Помолчала некоторое время. – Вы знаете арамейский?
– К сожалению, лишь иллюстрации…
– Ах, иллюстрации… – Она улыбнулась почти мечтательно. – Они прекрасны, не правда ли?
– Занимательны, – ответил я, поскольку слово «прекрасный» в данном случае я оставлял для произведений авторов, которые творили под вдохновением Бога, а не по внушению демонов.
– Мой прадед вернулся спустя почти сорок лет после окончания того несчастливого крестового похода. С тех пор он жил в подвале, втайне от всех людей, кроме моего деда, отца и меня самой. Он был одержим лишь одной мечтой: отомстить семье императора.
Она была права, используя слова «несчастливый» для определения этого крестового похода. Потому что нашей армии не удалось даже издали увидеть стены Иерусалима. Его также повсеместно называли последним крестовым походом, так как следующий, шедший по суше через Византию, не достиг даже Сирии.
– Вам известно, что без причин?
– Это я узнала недавно, – ответила она. – И тогда я решила его остановить. К сожалению, было слишком поздно, чтобы отменить проклятие, но не слишком поздно, чтобы его предотвратить. Маурицио тогда уже не двигался и не говорил. И не мог мне помочь, даже если бы захотел, – она вздохнула. – Но я, однако, не раскрыла ему правду. Я не хотела, чтобы он умирал, зная, что всё, что он сделал, было бессмысленно.
– Что это было за проклятие?
– Призыв древнего Демона Злого Рока... – она замолчала на некоторое время. – Так, по крайней мере, можно приблизительно перевести его арамейское наименование, – пояснила она. – Он невидим, бесплотен, его невозможно остановить или контролировать...
Я вспомнил существо, изображённое на иллюстрациях. То, голов которого я был не в состоянии сосчитать.
– А теперь?
– Существовал шанс не впустить его в наш мир. Но прежде следовало подкупить Стража Врат.
– Молодой, смуглый, красивый мужчина.
– Я вижу, что вы и с ним успели познакомиться. Да, именно так он и выглядит. Платой для него служат девственницы. Их должно быть семь, и они должны быть действительно непорочны. Однако ритуал может провести только жрица, которая...
–…является их противоположностью, – добавил я.
– Именно так. В персидских храмах этот долг исполняли жрицы-проститутки. Я должна была... – Она сжала губы.
Ха, так я правильно догадался, что иллюстрации, изображающие женщину в чрезвычайно разнузданных эротических позах имели много общего с Анной Хоффентоллер. Она не могла быть настоящей жрицей-проституткой, но она могла делать то же, что и они: принимать как можно большее количество мужчин.
– Зачем столько усилий? – спросил я. – Не лучше ли было махнуть на всё рукой?
– Справедливость, господин Маддердин, – на этот раз заговорил Рейтенбах. – Светлейший Государь не заслужил столь страшной кары. Впрочем, на нём это не закончится...
– То есть?
– Светлейший Государь символизирует Империю. Проклятие ударит не только по нему, но и по всей державе.
– Невозможно! – Вскричал я. – Не бывает настолько мощных заклинаний!
– Мой прадед готовил его пятнадцать лет, – сказала Анна. – Представьте: одно заклинание. Пятнадцать лет. А предыдущие тридцать изучал чёрную магию у самых могущественных персидских колдунов. Вы думаете, это случайность, что он живёт так долго?
– Жил, – поправил я её.
– Вы убили его? – Она посмотрела на меня с отвращением. – Парализованного старика?
Что ж, я определённо некоторым образом поспособствовал его кончине. Но я не собирался извещать об этом Анну.
– Конечно же, нет, – ответил я. – Он попросту перестал дышать.
Не знаю, поверила ли она мне, но это не особо меня и волновало.
– Семь девственниц в обмен на спокойствие, – подытожил я. – Только кто знает, не было ли всё это всего лишь бредом старика, свихнувшегося от ненависти? А вы посвятили жизнь борьбе с этими химерами... Впрочем, постойте, для чего вашему прадеду было учить вас как противостоять его заклинанию?
– Он учил меня всему с тех пор как мне исполнилось шесть лет. Много часов каждый день. Четыре книги, которые он привёз с собой, включают в себя подборку самых могущественных персидских заклинаний и ритуалов. И, поверьте, что, кроме того, многие вещи он просто вспоминал...
Я посмотрел на неё с удивлением и, что тут скрывать, с некоторой примесью восхищения. Передо мной находилась настоящая персидская ведьма. Меч Господень, какой это будет лакомый кусочек для братьев-инквизиторов. Сколько тёмных знаний они извлекут из этого извращённого разума! Какой чудесной задачей станет наполнение водой, текущей из источника истинной веры, гнилой оболочки её сердца! Я отдавал себе отчёт, что она наверняка могла меня убить или, по крайней мере, попытаться. Однако она прекрасно понимала, что моя смерть только осложнила бы её положение. Лучше было притвориться, что ей нечего скрывать, чтобы убеждённый в ложном доносе инквизитор спокойно вернулся домой. Возможно, этот план мог бы и сработать. Ведь меня насторожили только две вещи: случайный разговор, услышанный Курносом, и магический барьер, установленный в подземельях. Если бы не исключительная память моего товарища и не моя уникальная способность перемещения в иномирье, всё могло бы сложиться согласно замыслу Анны.
