Магия отступника - Хобб Робин (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
Я разорвал с ним связь. Он явно понял, что я снова от него отделился. Он ухмыльнулся еще шире, поскольку на время я слился с ним, но не стал сражаться. Я даже не заметил, что в эти минуты существовал отдельно от него.
— Я чувствую себя окрепшим, — вслух произнес он, и я с неудовольствием решил, что обращался он не столько к Оликее и Ликари, сколько ко мне.
Я отстранился от него, наблюдая в молчании, как Оликея заканчивает готовить рыбу и делит ее на троих. Они жадно поели, едва дав еде остыть, прежде чем проглотить ее. Потом Оликея с гордостью показала ему полную горсть грибов с клейкой кожицей. Формой они напоминали пальцы, и в тусклом колеблющемся свете костра казались желтыми. Их вид вызывал у меня отвращение, но мальчик-солдат глубоко вдыхал их заманчивый аромат.
— Мед мага, — гордо пояснила Оликея. — Очень питательные для магии. Никогда не видела их столько сразу. Я нашла их прямо на верше, целую семейку. Они восстановят твои силы и поставят тебя на ноги.
Оликея и Ликари остались голодными, но не выказали ни малейшего желания разделить с ним эту пищу. Они внимательно наблюдали за тем, как мальчик-солдат взял один из студенистых грибов и положил на язык. Мое тело незамедлительно отозвалось: по нему пробежала дрожь, кожа покрылась мурашками, а волосы на голове и руках встали дыбом. В следующее мгновение я попробовал мед мага. Его назвали так за цвет, а не вкус. Тот оказался не столько неприятным, сколько невнятным, лишь с легкой мускусной ноткой. Когда мальчик-солдат разжевал гриб, было похоже, что он набил рот передержанным желе. Не слишком аппетитно. Но когда он его проглотил, мое тело содрогнулось вновь. Ощущение оказалось столь сильным, что я не был уверен, понравилось ли оно ему. Однако он взял следующий гриб и положил в рот.
Ощущения становились острее и длились дольше с каждым новым грибом. На пятом я, кажется, расслышал шепот Оликеи: «Смотри, как он светится силой!» — но не обратил особого внимания на ее слова, так сильно меня захватила эта еда.
Когда последний кусочек исчез, я остался сидеть, дрожа всем телом. Все мои чувства болезненно обострились, но осязание просто подавляло, словно протянулось вовне моей кожи, как трепещущие кошачьи вибриссы. Я замечал смещение воздушных потоков в пещере, щербинки на камне, на котором сидел, и даже уловил движение воздуха, когда мимо пролетело какое-то насекомое. Пока я сидел, мои чувства обострялись все сильнее. Я видел в темноте с четкостью, превосходившей мой взгляд при дневном свете. В то же время меня переполнила беспокойная энергия, требующая, чтобы я немедленно встал и занялся чем-нибудь, чем угодно. Мальчик-солдат резко поднялся.
— Пора идти дальше, — объявил он, и собственные слова прозвучали у меня в ушах ревом труб не когда он их произнес, а когда ко мне вернулось прежде чуть слышное эхо.
— Наполни мех, сверни одеяло и собери наши вещи, — взволнованно велела Оликея Ликари. — Сейчас мы пойдем быстроходом, готова поспорить.
Силы настолько переполняли его, что ему было трудно ждать. Думаю, Оликея ощутила его нетерпение, поскольку она схватилась за мою руку, стоило мне только подняться.
— Иди, иди быстрее, — подозвала она Ликари, — возьми его за другую руку.
Мальчик подбежал ко мне и вцепился в мою свободную руку так, словно от этого зависела его жизнь. Возможно, так оно и было. Магия струилась по мне, словно огонь по жилам.
В четыре шага мы вырвались из темной, промозглой пещеры к свету дня и пронизывающему ветру. Небо плотно застилали тяжелые серые тучи, но свет все равно казался ослепительно-ярким. Мальчик-солдат резко замер, и, только когда Оликея и Ликари сильно рванули меня за руки, прежде чем остановиться тоже, я понял, какую скорость мы развили.
Когда мальчик-солдат оглянулся, я увидел вход в пещеру, из которой мы выбрались, как длинную трещину на неровной поверхности скалы. Мы стояли на утоптанной тропе на склоне холма, поросшего высокой пожелтевшей травой и увядающим утесником. Тропа сбегала в закрытую ложбину, густо заросшую вечнозелеными деревьями. В полудюжине мест над их верхушками поднимался дым только затем, чтобы его тут же развеял холодный ветер. Сбегающая с гор быстрая река делила долину надвое, даже с такого далекого расстояния я слышал ее голос, низкий и жадный. Она спускалась с крутого склона, с глухим ворчанием и грохотом увлекая за собой камни. Ее вода побелела от каменной пыли. Она прорезала долину, словно острый нож. Вдалеке, над ее искристым устьем, вставало солнце. Я никогда прежде не видел столь ослепительного зрелища.
— Это океан? — потрясенно спросил мальчик-солдат, и я задался этим вопросом вместе с ним, предположив, что наконец вижу то место, куда стремится Королевский тракт.
Оликея взглянула на далекую воду и пожала плечами.
— Это великая вода. Никто никогда не обходил ее кругом, хотя, говорят, если идти на север достаточно долго, там будут острова, на которых можно побывать. Они холодные и каменистые, годятся только для птиц и тюленей, едящих рыбу, но не для народа. Для нас лучше всего подходит эта долина. Она всегда была зимовьем.
— Почему?
— На той стороне гор листья в лесу опадут, там негде будет укрыться ни от света, ни от холода. Здесь же деревья никогда не сбрасывают иголки, и под их пологом всегда уютно и сумрачно. Снег в долине выпадает, наверное, раз в пять лет, но даже тогда не задерживается надолго. Тут бывают дожди, иногда сильные, но, думаю, дождь все-таки приятнее снега и мороза. Поздней осенью и ранней весной в реке полно рыбы, а в лесу оленей, и зимой нам не приходится голодать.
— Тогда почему вы не живете здесь круглый год?
Она посмотрела на мальчика-солдата, как на непроходимого тупицу.
— Тут нет деревьев предков, и расти они не хотят, даже когда мы принесли сюда саженцы. И летом здесь сплошные туманы, дожди и наводнения. Иногда люди пытаются остаться здесь, думая, что они слишком старые для перехода или что тут им будет лучше. Они не слишком-то процветают, а иногда и не выживают.
Мальчик-солдат склонил голову. Ее слова щекотали его сознание, пробуждая воспоминания, которыми с ним делилась Лисана. Он поднял голову и окинул долину взглядом.
— Там. Вон те столбы дыма, — указал он. — Это ведь наша деревня, верно?
Его зрение оставалось таким же небывало острым, как и осязание. Он разглядел мшистые крыши и маленькие фигурки, суетящиеся вокруг. Густые хвойные деревья скрывали большую часть деревни, и я не мог определить, насколько это крупное поселение. Пока мальчик-солдат смотрел на нее, с деревьев вдруг сорвалась стая стервятников, облетела ее кругом и с громким карканьем направилась к нам.
— Да. И, судя по количеству дыма, большинство наших родичей уже вернулись туда. Я-то думала, они еще в месте сбора около устья, обменивают товары. — Оликея разочарованно покачала головой. — Мы опоздали. Все наши уже сходили на ярмарку и успели вернуться. Какой позор! У всех остальных будут новые украшения и зимняя одежда, а мне придется обходиться тем, что осталось с прошлого года.
— Вот уж не думал, что тебя заботят наряды. — Мальчик-солдат кивнул на ее почти обнаженное тело.
— Летом нет нужды стеснять себя такими вещами. Но сейчас-то? — Она обхватила себя руками и содрогнулась. — Человеку должно быть тепло. И если женщина преуспевает, ей тепло в красивой одежде.
— Мы пропустили торговые дни? — уныло спросил Ликари, и скорбь на его маленьком личике надрывала мне сердце.
— Там, наверное, еще задержались несколько кланов, но лучшие товары уже разобраны. Посмотри в долину. Видишь, сколько дыма? Народ вернулся в свои зимние дома. Торговля окончена. — Оликея произнесла эти слова, словно приговор.
Ликари еще сильнее помрачнел и погрузился в печальное молчание.
— У нас все равно нет ничего на обмен, — напомнил мальчик-солдат, пытаясь, видимо, проявить рассудительность. — Мы прошли бы лишнее расстояние только затем, чтобы с завистью разглядывать красивые вещи, которых не сможем получить.
