Тысяча Имен - Векслер Джанго (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
— Мисс Алхундт, — сказал Маркус, — чем, собственно говоря, вы тут занимаетесь?
— Наблюдаю, — ответила она. — Его светлость направил меня сюда в качестве наблюдателя, и, дабы соответствовать этому назначению, я должна следить за происходящим, не так ли?
— Ну так ведите наблюдения в арьергарде. Передовая позиция — не лучшее место для… — Маркус едва не сказал «женщины», но вовремя почувствовал, что собеседницу такой довод вряд ли убедит, — для штатского.
— Из арьергарда ничего не разглядишь. Я не боюсь опасности, капитан.
— Это вам не театр! — отрезал Маркус. — Через несколько минут здесь будут гибнуть люди!
Женщина лишь кивнула, явно ничуть не впечатленная его словами.
— К тому же, — продолжал Маркус, — если враг прорвет наш строй…
— Мне будет безопаснее в арьергарде? — Мисс Алхундт красноречиво вскинула бровь. — Вряд ли, разве что вы полагаете, будто искупители пренебрегут возможностью разграбить обоз. По сути, близость передовой позиции гарантирует, что в случае нашего поражения я буду убита на месте, что для меня, честно говоря, гораздо предпочтительнее другого исхода.
— Но…
— Все в порядке, капитан, — прозвучал за спиной у него голос Януса. — Это я попросил мисс Алхундт присоединиться к нам.
Маркус развернулся в седле.
— Вы?!
— Конечно. — Полковник натянуто улыбнулся. — Мне не хотелось бы, чтобы Министерство информации сочло, будто я пытаюсь что–то утаить.
На лице мисс Алхундт отразилось упрямство, и она явно собралась возразить, но полковник опередил ее:
— Мисс Алхундт, вы ведь, полагаю, прибыли сюда прямиком из обоза?
Женщина кивнула, заметно смешавшись:
— Ну… да, а что?
— Не довелось ли вам, случайно, заметить, что поделывает его высочество принц Эксоптер?
Губы мисс Алхундт дрогнули.
— Насколько я помню — прячется. Едва нас атаковала кавалерия искупителей, он поспешил скрыться в своей огромной повозке и с тех пор не выходил оттуда.
— Понимаю. Жаль. — Янус искоса глянул на Маркуса. — Я, видите ли, пригласил и его высочество стать свидетелем того, что здесь произойдет. Думаю, зрелище будет крайне поучительное.
«Мне бы хоть половину его уверенности». Маркус оглянулся на колонну, в которой еще продолжалось построение. Пастор разместил орудия в промежутках между батальонами, и сейчас несколько его подчиненных отводили отряд на безопасное расстояние, а прочие приступили к заряжанию пушек. Картечный снаряд отчасти смахивал на жестяное ведро, сплющенное и запаянное с обоих концов, и, когда канонир забивал такой снаряд в дуло орудия, эта процедура сопровождалась металлическим дребезгом и лязгом.
Едва построение завершилось и полк замер в тишине, все взоры тотчас устремились на восток, где с каждой минутой росла туча пыли, катившаяся перед вражеским войском. Когда порыв ветра проделывал брешь в пыльной завесе, можно было даже разглядеть это войско — бурлящую черно–бурую массу, которая заполонила узкую равнину, от прибрежной полосы на севере до подножия южной гряды холмов.
Казалось, что хандарайской армии нет конца, — если, конечно, это и впрямь могло называться армией. По большому счету, подумал Маркус, вряд ли. Скорее уж это была именно толпа — ни отдельных частей, ни каких–либо признаков организации, попросту гигантское человеческое море, подгоняемое страстным желанием поскорей схватиться с врагом. То в одном, то в другом месте Маркус различал священников Искупления, с головы до пят облаченных в черное, — они шли, пятясь, лицом обратившись к своей пастве, чтобы и на ходу без помех произносить пламенные речи.
Солдаты Искупления при иных обстоятельствах могли вызвать разве что смех — столичные отбросы, бедолаги, обитавшие в перенаселенных трущобах Эш–Катариона, призванные в бой речами священников, сулившими воздаяние в этой жизни и щедрую награду в следующей. Вооружены они были тем, что попалось под руку. Помимо мечей и копий, редких мушкетов и короткостволок, мелькали мотыги, кирки и дубинки.
И, однако же, этих людей было очень много — двадцать тысяч, по данным разведки. Маркус не мог подсчитать, но казалось, что войско бесчисленно. Узкую, всего около мили между берегом моря и горами, равнинную полосу вокруг тракта полностью покрывали хандараи, словно туча саранчи. Атака их попросту затопит узкий ворданайский строй, а если центр и выстоит, фланги останутся уязвимыми для удара. Искупителям не составит труда обойти сбоку длинные шеренги синих мундиров и атаковать с тыла.
Маркус подумал, что было глупо покидать форт. Древние, сложенные из песчаника стены, возможно, не устояли бы против современно оснащенной армии, но, уж верно, смогли бы выдержать натиск такой вот толпы. Сейчас, на открытой местности, врагу ничто не мешало воспользоваться численным преимуществом.
Передний край искупителей между тем приблизился на расстояние выстрела дальнобойных пушек. Кое–кто из хандараев явно знал об этом, и словно рябь прошла по всему громадному войску, когда некоторые воины замерли, насторожившись, ожидая увидеть вдали клубы дыма и услышать свист пушечных ядер. Не дождавшись ничего подобного, они вновь двинулись вперед, подгоняемые теми, кто шел следом.
Расстояние между двумя армиями неотвратимо сокращалось. Когда стало очевидно, что ворданаи не собираются открывать огонь, искупители заулюлюкали и священники в черном снова завели свой причудливый пронзительно–высокий напев. Орда ринулась вперед.
Янус еще раньше оставил при себе двух лейтенантов, чтобы использовать их в качестве посыльных, и сейчас пальцем поманил их к себе.
— Я лично отдам приказ открыть огонь, — сказал он. — Позаботьтесь донести это до каждого. Всякий, кто начнет стрелять раньше времени, понесет суровое наказание.
Молодые люди бросились выполнять приказ. Маркус проводил их взглядом и вновь повернулся к наступающей орде. Хандараи были теперь на расстоянии пушечного выстрела. Орудиям Пастора следовало бы уже обрушивать на них первые залпы, пробивать гигантские бреши в этой скученной толпе, уничтожать врагов десятками. Вполне вероятно, что этого оказалось бы недостаточно, — Маркус смутно подозревал, что в таком положении чего угодно оказалось бы недостаточно, — но и это было бы уже кое–что. Янус, однако, приказал зарядить пушки двойной картечью — двумя порциями свинцовых мушкетных шариков, туго набитых в тонкую металлическую оболочку. Взрыв такого снаряда напоминал залп гигантского дробовика. На близком расстоянии последствия были бы чудовищны — но приказа открыть огонь не поступило, и Маркус с содроганием думал об упущенной возможности.
Священники двигались впереди человеческого вала, вдохновляя воинов песней и примером своего бесстрашия. На их пути оказался крутой откос, но это почти не замедлило продвижения искупителей. Передние ряды, состоявшие из самых кровожадных фанатиков, ощетинились сплошным частоколом острой стали.
Маркус бросил взгляд на своих солдат. Батальоны, построенные в три шеренги, стояли неподвижно, точно статуи, держа на изготовку уже заряженные мушкеты. То один, то другой солдат с тревогой оглядывался назад, точно желая убедиться, что путь свободен, — на случай, если придется в спешке уносить ноги. Сержанты, рыскавшие между рядами, поднимали крик, если кто–нибудь вертел головой чересчур увлеченно.
Пока что держатся, подумал Маркус, но надолго ли их хватит? Мор не единственный, кто прикинул соотношение сил. Ветераны Первого колониального вряд ли выжили бы в Хандаре, если бы ввязывались в заведомо проигрышные сражения. Что до новобранцев — Маркус прекрасно помнил смесь гордости и ужаса, которая охватила его в первом бою. Гордость какое–то время поможет им сохранять выдержку, но если чаша весов качнется в сторону ужаса, то и гордости, и выдержке придет конец. И когда это случится, дрогнет и отступит весь строй.
Полковник смотрел на неумолимо приближавшихся врагов, и серые глаза его сияли, а лицо не выражало ничего, кроме безмятежной уверенности. Здесь, на поле боя, он казался совершенно другим человеком, словно одержимым неким загадочным безумием. Вал, помнится, предупреждал, что в полку поговаривают, будто Янус не в своем уме. Маркус тогда не придал значения этим словам, поскольку солдаты то же самое думали практически о каждом офицере, чье решение приходилось им не по вкусу. Однако сейчас, при виде сияния этих огромных глаз…
