До неба трава (СИ) - Шишкин Артемий (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Вечер незаметно настиг идущих под скрывавшими их от лика дневного шатра, листьями и колоннами стеблей. Здесь, под куполами и сводами живых палат и хором неизвестного титана, было почти всегда сумрачно, а ход светила по небосводу можно было наблюдать лишь по слабым отблескам высоко в кронах травин. Свет проникал через небольшие окна, просачивался сквозь прорехи в зелёной кровле и, дробясь, отскакивая, бликовал множественными солнечными пятнами на разнозелёном пологе трав.
Когда пятнышки светила утратили золото дня и налились багрянцем заката, отряд вышел на большую поляну. Высоченная трава - по пояс сарланам и по грудь людям - заполнила всё её пространство богатым ковром. Тропка вырвалась из-под полога леса слева и, завернув по ходу их движения, побежала по краю поляны. Отряд двинулся по ней, всяческие разговоры среди сарланов смолкли. И Искрен догадался, почему.
В середине пустого ровного пространства высился большой холм, явно возникший здесь по чьей-то воле. На самой вершине холма стоял, направленный рукоятью в небо, огромный меч, издали похожий на крест. Меч железил взор, и поил дух взиравших на него отвагой и мужеством. Самую вершину рукояти венчал большой солнечный диск красного цвета, лучи которого кривились волнистыми линиями и обрамляли его со всех сторон.
- Что это? - спросил Искрен и указал рукой в сторону кургана.
- Karg Skanx Desa. Мы называем это место "Курган Подвига десяти", - охотно пояснил Даранхамара. - Здесь покоятся десять наших великих воинов, среди которых была и моя праматерь. Мать, родившая дочь, которая стала матерью моей матери.
Искрен, позабыв на время о своих насущных вопросах, с большой заинтересованностью попросил поведать об этом, и сарлан негромко и с грустью рассказал об истории этого места.
- Это случилось в раннюю весну того давнего года, когда объединились две лайлы двуехвостов. В зимовье, в своих царствах, черноспинные твари сильно плодятся и множатся, и по весне являют миру несметные полчища. И тогда юанам той или иной лайлы необходимо, во избежание внутренней смуты и переворотов, повести своих, не в меру расплодившихся сородичей, на соседние народы и земли. Обычно, накопив за зиму склоки и претензии, а также подогреваясь амбициями двух ханов, обе орды шли войною друг на друга. При таком раскладе соседним народам всё равно приходилось туго, а в ту весну обе лайлы сплотились. Они объединялись и раньше, но тогда союз случился против нас, сарланов. Местом их общего сбора стала вот эта поляна. И сюда стеклось уже немало войска, когда на него наткнулся кулак приграничных стражей, пятёрка наших воинов, охраняющая границы, и обходящая их дозором. Кулак, во главе которого была моя праматерь, понимал, что погибнет, но вступил в бой с сильно превосходящим противником. Их тут же окружили двуехвостые твари, но на звуки боевого рога, который теперь ношу я, подоспел ещё один кулак и прорвал окружение. Воины отправили гонца, а сами встали в одну линию, и воинствоводцы обоих кулаков решили, что будут биться до последнего и прикрывать посланного гонца с известием в крепость. Девять бойцов стояли насмерть, и последней пала мая праматерь, не зная, что гонец был перехвачен ещё в самом начале. Но, будучи самым молодым и малоопытным, он показал великую отвагу и, вырвавшись из цепей плена, почти в тот же вечер, смертельно раненный, бежал. Он добрался до крепости и поведал о беде. Когда подошли основные силы, на поляне было уже всё кончено. Никого из наших в живых не осталось, не было на поляне и войск двуехвостов. Их начальники, перепуганные и поражённые доблестью и отвагой этой малой части нашего народа, решили, что будет лучше убраться подобру-поздорову. Кроме того, оба начальника двух орд перессорились и передрались между собой, обвиняя и подозревая друг друга. Мы погребли с почестями павших на поле боя, и гонца, который умер сразу после прибытия в крепость. Меч, что высится своей рукоятью в небеса, - знак храбрости и отваги лежащих под ним. А диск светила из десяти лучей, озаряет их славу и оком Бога оберегает их.
- Те твари, что напали на нас утром, это и есть двуехвосты? - спросил Искрен, поражённый рассказом.
- Да, это были двуехвосты. Сами себя они называют куйреками. А на вас напали воины юана Ильдея. Это юан погребного гляна. А вёл их его старший сын, - ответил Даранхамара и вытащил из поясного кармашка круглую бляху. - Для всех врагов сарланов любые наши знаки отличия считаются великой ценностью и неизбывным проклятьем. Ибо тот, у кого любой из нашего народа увидит сарланские вещи, обязан будет либо привести его в крепость для дознания, либо убить на месте. И так будет всегда.
Отряд, дойдя до середины поляны, свернул с тропки и двинулся, утопая в высоченной осенней траве. Ближе к кургану трава как будто становилась всё выше и выше, но, упёршись в выложенные широким кругом, опоясывавшим холм, белые камни, встала высоченной зелёной стеной в человеческий рост.
Перешагнув не без робости через эти камни, люди узрели, что это голые черепа, схожие с человеческими, но крупнее, скуластее и с массивными, слегка выпячивающимися челюстями. Многие из них были разрублены либо имели длинные расселины и ломаные края.
За черепной межой трава росла невысокая, и яркой своей зеленью радовала и удивляла глаз человека, настроенного осенней порой на блёклые тона в природе. Вблизи курган оказался ещё выше, чем это виделось от кромки травяного леса. Меч упирался в небосвод, а солнечный диск алел и подменял собой настоящее светило, медленно уходящее за горизонт. Искрен не ведал, на самом ли деле две трети клинка уходят глубоко под землю, или же курган скрывает малую его часть, но и без того сооружение поражало мощью и силой.
При ближайшем рассмотрении, рукоять оказалось деревянной, обмотанной толстой верёвкой, а прямое перекрестье было обито орнаментированным железом. Сам же уходящий в землю клинок был, похоже, железный. У места, где он породнился с землёй, лежали вкруг, выставив вовне свои острия, десять больших мечей, схожих с тем, что носили чудо-вои.
У подножия кургана отряд остановился подле круга плоских и почерневших от гари, вкопанных в землю камней. Сарланы быстро натаскали на это место сухого валежника из чащи и разожгли большой костёр.
Но огонь тот не был предназначен для приготовления пищи. Сарланы и люди поужинали холодной пищей и, испив молча из большого меха хмельного напитка, легли спать. Дозоры без приказов и назначений разошлись по своим местам во тьме, и лагерь затих. Разговоров было мало, и ночь, внемлющая тишине людской, подчинившись невысказанному приказу, хранила безмолвие до утра. Костёр прогорел всю ночь, и его блики играли и искрили большое лучистое солнце в вышине, создавая для людей из иного мира диковинную картину соседства светила дня и иголок звёзд ночи.
Когда же настоящий Ярило зашёл над горизонтом верхним своим краешком, и осветил предстоящий свой путь по небосводу, отряд был уже готов к движению. Они выбрались на тропку и доехали по ней до противоположного лесного края, где их догнали два сарлана, оставшихся для проведения ритуала у кургана. Отряд вновь, как и вчера, днём углубился в чащу трав и, не теряя из-под ног тропку, двигался по ней до полудня. На привале, где была лёгкая трапеза, перевязка раненых и тихий разговор, Даранхамара немного рассказал Искрену о тропках и дорожках в Высокотравье. Получалось так, что в основном, все тропки проложены животными, и идут в направлении, известном только им одним. Ходить по таким тропам можно, но лучше знать, чьи они и куда ведут. Двуехвосты ни дорог, ни троп не прокладывают и пользуются теми, какие сыщут. Но в том количестве, в коем ходят они, можно идти смело по любой дороге. Существа скоропарные да легкокрылые, дорог, понятно дело, вообще не имеют и не признают. Люди, сарланы, антары и прочие честные народы дорог прокладывают мало и редко, так как и самих их мало, а страна эта велика и необъятна для всех живущих в ней. Седьмицу можно пройти от одного селения до другого и не встретить ни единой живой души. А те тропки, по которым пришёл их отряд, проложены были сарланами для патрулирования разведки. Они на большое расстояние обходят всю округу от крепости, а самая дальняя разведка уходит на два дня глубоко в чащу.
