До неба трава (СИ) - Шишкин Артемий (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
После полуденного привала воевода сарланов отправил одного из своих воинов вперёд с донесением и известиями в крепость, и тот, приняв четвероногое положение - очетверившись - мгновенно скрылся в чаще трав. Следопыт толком так и не смог рассмотреть, как именно это произошло. Он понял только то, что удлинённые ступни рогатых латников играют в этом превращении роль бабок коня. И так получалось, что в землю упиралась только первая, с пальцами, треть ступни.
Сумерки ещё не покрыли своей властной и необоримой тенью завесы, окружающей мир, как отряд людей и сарланов, долгое время шедший узкой тропкой, выступил на большое, открытое пространство и влился в достаточно широкую тропу. Травяной лес неожиданно закончился, и закатное светило удивило взор поражённых людей восхитительным зрелищем.
- Boroug Dauru, - громко сказал Даранхамара и указал вытянутой дланью вперёд.
Глазу людскому предстала удивительная, потрясающая картина. Травяной лес, явно вырубленный на определённой кем-то границе, резко заканчивался, и с этого места начинался подъём по склону. Поначалу он был не крутой, но для усталых людских ног вполне ощутимый. Со стороны отряда склон был пологий, с остальных трёх сторон - более отвесный и крутой. По пологой стороне шла отличная, выложенная тёсаным камнем, широкая проезжая дорога. Большак, чинно и не торопясь, выходил из ворот широкой и прилежно вымощенной светлым камнем лентой, и прямой стрелой скрывался за лесом трав. Сами ворота располагались в круглой, высокой и широкой башне белого камня. На плоском и открытом её верху, за зубчатыми стенами, виднелись люди и реяли узкие длинные вымпела. От башни, в обе стороны, кругом шла крепостная стена из такого же белого камня, с таким же зубчатым верхом. Через одинаковое расстояние бег стен прерывали башни, похожие на главную, с воротами, но меньше размером. Узкие стрельчатые бойницы таращились тёмными зраками во все стороны света. А за белокаменными стенами, огромная и величественная, высилась сама крепость. Люди позабыли обо всём на свете и, задравши головы и открыв рты, молча взирали на это восхитительное сооружение. И, надо сказать, имелось, на что посмотреть.
Когда-то это было великих размеров могучее дерево. Какое конкретно, сказать было трудно, ибо время и различные орудия труда сильно постарались для того, чтобы это осталось тайной. Но к гибели древо привело всё же не только время, оно лишь запустило процесс, а некое физическое воздействие на него, которое сломало могучий ствол примерно в метре от земли. О том, что это был ветер-бродяга, а может, и секира молнии небесной, но никак не топор дровосека, говорили неровные края верхушки и длинные щепы с одной из сторон ствола. Эти щепы, словно зубцы корон государей древности, обрамляли вершину крепости. И самый длинный зубец располагался прямиком напротив главной сторожевой башни с воротами и пологого склона с дорогой. Время продолжило, и, наверное, продолжало до сих пор вносить свои изменения в огромный пень. Оно высушило его и истемнило кору до тёмного, чёрно-багрового цвета. И сейчас, в лучах заходящего солнца, крепость казалась пламенеюще-алой. Люди, а может быть, и иные обитатели здешних мест довершили преображение старого пня в величественную крепость народа сарланов. По всей поверхности поверженного древа были видны окна, карнизы и балконы, вырезанные прямо в стволе. На самом большом и выступающем вперёд балконе, нависающем высоко над землёю и расположенном напротив башни с воротами, зоркий следопыт углядел сарланов. Их выдавали величественный рост и чёрно-серебристые латы. Сталь сверкала в лучах заходящего солнца острыми иглами льда. Вокруг самого балкона поверхность древа была изменена каким-то орнаментальным рисунком. Вообще, во многих местах крепости-древа все неровности грубой коры также были выровнены, и по ней ветвилась красивая резьба. Всю крепость украшали флаги и вымпела, изображения на коих рассмотреть не представлялось возможным из-за дальнего расстояния и бликующего света заходящего солнца.
У границы искусственно вырубленного травяного леса отряд людей и сарланов ждал эскорт из пяти рогатых латников. Их начальник, мужчина несколько моложе Даранхамары, приветствовал всех древним жестом пробуждения природы и восхваления жизни. Рукой, вытянутой вверх и вперёд, открытой ладонью с растопыренными пальцами, он изобразил восход светила и победу над ночью,... над самой смертью. Даранхамара ответил тем же знаком, и новоприбывшие окружили путников. От прежнего кулака дальней стражи остались только молодая воительница Аварна да сам Даранхамара. Причём девушка, с гордо поднятой головой и независимым видом, вышла вперёд и повела отряд к воротам, оставив обоих начальников шествовать по сторонам от Искрена.
От границы травы до белокаменных стен было достаточно большое расстояние, которое поддерживалось в чистоте от всякой поросли и кустарников. Тропа, по которой они сейчас шли, была сравнительно неширокой и, выбегая из травяного леса немощёной серенькой тесьмой, наискось вела к распахнутым воротам и вливалась в каменный большак. К нему стремились такие же, как и под ногами Искрена, малые и извилистые пыльные тропки и мощёные дорожки. Вокруг было малолюдно. Вдали виднелся кулак рогатых воинов, двигающихся вдоль стены леса по дорожкам, в сторону крепости шли отдельные сарланы с кузовами на спинах и плечах.
Даранхамара попросил людей идти только по строго отведённой тропке, и ни в коем случае не сходить с неё ни на шаг. И, так двигаясь, люди и сарланы приблизились к крепости, и пошли под самыми её стенами. Искрен трогал рукой шершавый, белого цвета камень кладки и чувствовал мощь и силу твердыни.
У самых ворот четверым сарогпульцам встретился ещё один обитатель Закрова. Невысокий, по грудь следопыту, но коренастый старичок возился, стоя на коленях подле толстых, оббитых железом деревянных ворот главной башни. У него были широкие округлые плечи, мощные руки с буграми мышц и непропорционально большие ладони. Эти ладони напоминали огромные лопухи, кои росли у Искрена на родине, или большую семейную сковороду. Всё это не соответствовало представлению о пожилом человеке. О том, что это был всё же старичок, говорила его длинная и окладистая борода, закинутая через плечо на спину, небольшой нос, выглядывающий оттуда, и суховатый, ворчливый голос.
- Поскрёб починит, Поскрёб и не такое починить может... да вот только сызнова снесут, заполошные! - ворчал и ругался старичок. - Я ж сию двару который раз починяю, пятый, али шостый ужо?
Огромные баганы старичка оказались на диву ловкими и сноровистыми. Он отложил стамеску и взял, лежащий подле него, большой молот. Раздались, перемежая друг друга, громкие и тихие удары. Затем молоток вновь был отложен и в дело пошла стамеска.
- Выше, вздымай выше! - приказал старичок и показал рукой как надо.
Последние слова были адресованы крепкому, рослому сарлану, державшему тяжеленную створину ворот на весу. Тот подчинился и поднял её выше. Ни он, ни старичок не обратили внимания на подошедший отряд. Первый, по причине занятости и усердия в работе, а второй - потому что сидел спиной к пришельцам. На путников смотрели только воин, стоящий на карауле подле второй створы, и женщина-сарлан, подбоченившаяся и нависшая над старичком.
Женщина была пожилой, с волосами, подёрнутыми серебром седины, нити которой, союзно с другими, чёрными и густыми, длинной волной спускались на чёрный её хитин. На теле она носила белоснежную плотную рубаху с широким воротом и закатанными рукавами. Чресла закрывала длинная, ниже колен, юбка из алой материи. Талию её опоясывал широкий кожаный ремень с медными бляхами и подвешенным длинным кинжалом в металлических ножнах. Ноги были обуты в лёгкие плетёнки. Стальных лат на ней не было и в сквозных отверстиях, расположенных по краю рогового панциря, болтались маленькие колечки. Искрен увидел на незащищённых хитином местах, совершенно человеческую, бледно-розовую кожу женщины. На этой, стоящей, уперев руки в боки и щурясь на закат, сарланской женщине, было непривычно мало золота и металла вообще. По сути, единственной драгоценной вещью тут была висевшая на шее женщины золотая сканная гривна с фигуркой древа в центре. По краям гривны шли письмена на незнакомом Искрену языке. Главным же украшением могли считаться длинные и прямые власы, они искрились при каждом её движении.
