Право на возвращение (СИ) - Крутских Константин Валентинович (книги .TXT) 📗
Обернувшись к Амальтее, я увидела, что она медленно отступает, приближаясь ко мне. Шароглазые так и разлетались в клочья под ударами ее клинка, но их было слишком много. Уже через пару минут мы оказались спиной к спине, выставив перед собою клинки. Враги окружали нас, но боялись приближаться. Кажется, они, точно так же, как и мы, не знали, что делать.
Несколько доспелых кинулись на нас разом, пытаясь пожертвовать собой, но вырвать оружие. Однако мы с места взмыли в воздух и потом, переворачиваясь в прыжке, несколькими точными ударами обезглавили их всех. И снова все замерли на месте.
Как вдруг, что-то просвистело в разреженном воздухе Эриды. И не успели мы опомниться, как на наши головы упала толстая сеть, тут же сбившая нас с ног и прижавшая к земле. Я попыталась сбросить ее, но к ней были приделаны по краям настолько тяжелые грузила, что я не могла сдвинуть их с места даже при здешней гравитации. Тогда я попробовала разрубить сет, но она была сделана из металлических канатов толще моей руки. Я попробовала было встать на колени и освободиться так же, как в ущелье на Деване, но было уже поздно — та же самая машина, что метнула в нас сеть, теперь приблизилась к нам и сгребла нас, зажав в тисках, при этом полностью закрыв для нас обзор. На Земле я не видела подобных машин. Наверное, ее создали здесь, специально для усмирения взбунтовавшихся доспелых. Потом я почувствовала, что машина двинулась с места.
Остановилась она у самого штаба и выплюнула нас наземь вместе с сетью. Несколько доспелых сразу же подбежали к нам и вытащили оружие через ячейки. Я успела заметить, что оно, вроде бы, не пострадало. И то хорошо.
Прежде, чем выпустить из сети, с нас содрали трофейную форму и сковали нам руки. Амальтея тут же попыталась разорвать наручники, но они оказались слишком прочными.
Вот тут-то мы и увидели главаря заговорщиков. Это был доспелый среднего роста, с маленькими глазками на вытянутом, как будто змеином, лице. На нем были те самые золоченые мундир и фуражка, которые демонстрировал публике покойный интендант. Успел, значит, напялить, пока толпа его подручных гонялись за двумя девчонками. Удивительно, но в его внешности не было ничего зловещего, демонического — обычный тупой солдафон. Теперь-то уж не оставалось никаких сомнений, что это именно он — все офицеры и сержанты вытягивались перед ним по струнке, и даже высшие чины отдавали честь. И что мне, дурочке, было тогда не подождать пару минут, прежде, чем стрелять?
— Обыскать их! — произнес главарь.
Двое доспелых принялись обшаривать Амальтею. Один из них слишком сильно приблизился к ней, наклонился, и она, с высоты своего роста, так долбанула его лбом по затылку, что сшибла с ног, а когда он растянулся у ее ступней, с размаху засадила носком ему в нос. Вот это да! Почти как Марите! Офицеры загоготали, а тот, которому досталось, поднялся на ноги и со всей силы ударил мою сестру кулаком в живот. Однако она даже не вздрогнула, оставаясь прямой, словно мачта, а вот у противника на месте носа зиял провал.
— Увести ее! В компьютерный центр! — проорал главарь.
Дальше принялись обыскивать меня.
— Поднять руки! — приказал сержант, явно боявшийся подходить ко мне слишком близко.
Я подчинилась, и мои лицевые мышцы невольно дернулись от боли, как всегда пронзившей левую руку. Она не могла подняться до конца, недоставало градусов десяти. Я сдерживалась изо всех сил, но эта случайная гримаса не укрылось от глаз главаря.
— Ага, вот кто тут у нас — дитя-робот с болевыми рецепторами! Ну что же, тем проще наша задача. Отвести ее в карцер!
Двое доспелых сержантов, взяв меня под локти, повели по длинному коридору, затем втолкнули в какое-то темное помещенье. Само собой, едва за ними захлопнулась дверь, я включила свое глазное освещение и стала шарить лучами по стенам, в надежде отыскать хоть какую-то лазейку. Но без толку — это был просто каменный мешок размером метр на метр. Тут даже невозможно было растянуться на полу. Я стала пробовать на прочность свои наручники, но моих сил оказалось недостаточно. Ясно, что тут все рассчитано именно на непокорных роботов.
Ну вот я и попалась, почти как Марите. С той только разницей, что она до этого перебила кучу врагов, и это спасло множество народу. А сколько бы я ни крушила роботов, они тут наделают новых и все равно исполнят свой план.
И как всегда, когда мне становилось совсем уж невмоготу, мои мысли невольно устремились к папе. Для начала вспомнилась, конечно, его любимая фраза о том, что такое наивысшее добро. Вспомнилось, что когда он, повторил это в очередной раз, я не выдержала и воскликнула:
— Папа, но ведь я-то буду о тебе плакать!
— Не будешь, — усмехнулся он. — Я специально попросил не устанавливать в твоем теле систему ввода-вывода жидкостей. У многих детей-роботов она есть, чтобы они совсем походили на людей. Но я-то предвидел слезы, поэтому и отказался от нее. Вспомни-ка, разве ты плакала хоть раз в жизни?
А ведь верно! Но я-то думала, что для этого просто не было причин.
— Да, — продолжал папа. — Именно поэтому я не женился и не породил человеческих детей. И даже не взял кого-то из детдома. Лишь по одной причине — чтобы они не плакали обо мне.
— Но ты же сам говорил, что кто-то все-таки будет плакать. Например, дядя Тодзя. Или дядя Пауль. Или дядя Зьмитрок.
— Это совсем не то, — возразил папа с жаром. — Ведь я не настолько близок с ними, как с тобой. Мы и встречаемся-то раз-другой в год, на праздниках да поминках. С Тодзей мы очень дружили, когда нам было лет по десять. Чего только не вытворяли вместе, когда жили в деревне у своих дедушки с бабушкой. Он даже выбрал имя для своего братишки Пауля в честь моего школьного друга. Ну да теперь Тодзя стал… слишком взрослым.
Папа задумчиво уставился куда-то вдаль. Кажется, его взгляд путешествовал во времени. Потом он, как будто опомнился.
— А Зьмитрок и вовсе подложил мне такую свинью, что я не мог опомниться много лет, — продолжал папа печально. — Хотя, конечно, он добрый малый, и не подозревал ни о чем таком. Когда мне было за тридцать, братец нашел себе невесту, которую звали… ох, язык не поворачивается. Ее звали Валгой.
— Пап, ты чего? А то я не знаю тётю Валгу, — у меня вырвался легкий смешок. — Тётя, как тётя.
— Вот именно, грустно вздохнул папа. — А по мне, такое имя не для простых тётей. Понимаешь, имя Валга всю жизнь было для меня святым, я возомнил, что с ним будет связано что-то великое, даже божественное. Помнишь супергероиню в моем первом романе?
— Толиму Каралюскайте? — уточнила я. — Ну еще бы не помнить. — Ты же знаешь, что эта книжка до сих пор остается моей любимой. Хотела бы я так же ловко управляться с мечом!
— Так вот, в первом варианте, который очень долго не печатали, а после я сам решил его не публиковать, а основательно переделать, ее звали Валгой, — признался папа. — Понимаешь, это имя настолько вросло в мою жизнь, что я не мог допустить, чтобы так звали земных женщин. Оно ведь относительно редкое, за первые тридцать лет я знал лишь одну девчонку, которую звали так. И она, кстати, вполне могла бы стать святой… А может и стала, точно не знаю… Даже нашу пантеру и то первоначально звали Валгой…
Я невольно бросила взгляд на огромную плюшевую игрушку, занимавшую полдивана. Она была на несколько лет старше меня, а я и не знала, что ее когда-то звали по-другому. Я-то привыкла называть ее Намири, что на языке суахили, собственно, и означает "пантера".
— Ну и самое главное, — произнес папа, — это имя предназначалось тебе.
Я невольно вздрогнула.
— Тебе, моей дочке. Я всю жизнь был уверен, что мою дочку будут звать Валгой. Неважно, какую — по крови, или приемную, или вот робота вроде тебя. Засыпая, я каждую ночь думал о Валге, представлял, как буду ее воспитывать, учить и лечить, играть с ней. Что у нас с ней будет настоящая мужская дружба, что она будет мне как младший брат. А особенно мечтал о том, что Валга подрастет и станет такой как та, из романа. Станет супергероиней, а я буду при ней как Альфред у Бэтмена. Я представлял совершенно разные варианты ее появления в моей жизни… Представлял ее даже негритянкой, но неизменно лучезарной Валгой… И вот все в одночасье рухнуло. Я понял, что не смогу назвать дочку так, если это имя будет носить жена кого-то из близких. Если оно каждый день будет на слуху в связи с обычной земной женщиной… Конечно, я быстро понял, что на свете есть масса других замечательных имен. Да и вообще, наверное, не в имени дело. Сотни военных героинь носили самые обычные имена — Маша, Наташа, Таня… Что могло быть обыденнее для французов, чем имя Жанна? А вот поди ж ты, оно стало самым святым для человечества, благодаря Орлеанской Деве… А когда появилась возможность создать тебя, я вспомнил о своих литовских корнях и смекнул, как твое имя будет звучать здесь… Сейчас-то для меня кажется высшим наслаждением иметь дочку по имени Юрка, но все же разрыв с многолетней мечтой о Валге стоил мне очень многого…
