Право на возвращение (СИ) - Крутских Константин Валентинович (книги .TXT) 📗
Он изъяснялся по-чешски довольно чисто, но речь его была слегка замедленной, как будто ему приходилось припоминать слова, да и говорил он с едва уловимым немецким акцентом. Да, именно с немецким, а не испанским. Я тут же предложила ему перейти на родной язык, и он заметно оживился, заговорил гораздо проворнее.
— Verzeihung, tapfer Jungfrau!(*) — произнес Дон Карлос — Эти хамы совершенно недостойны вашего общества. Они не имеют никакого понятия о благородстве. Мне ужасно неловко быть вооруженным в то время, как вы безоружны. Поэтому я согласен вернуть вам вашу шпагу и лук, если вы обещаете не использовать их против верхушки нашей организации. Шестеркам, так и быть, можете делать капут.
(*) Простите, отважная дева! (нем.)
— Сделайте милость: — криво ухмыльнулась я. — Обещаю.
Он хлопнул в ладоши, затянутые в лайковые перчатки, и в дверях тут же показались двое шароглазых, сжимавших в своих тоненьких ручках мое оружие. Дон Карлос тут же принял его и протянул мне с новым церемонным поклоном. Поспешно забросив лук за спину, я невольно задержала шпагу в ладонях на несколько секунд. Мой имитатор сердца неожиданно учащенно забился. И я невольно склонилась к клинку и поцеловала его, как будто родное существо после долгой разлуки. И тут же, воспользовавшись предложением радушного хозяина, исполнила японский обычай тамэсигири — пробу меча на низших созданиях. Уродливые головы прислужников при здешней низкой гравитации опустились на пол совсем медленно как подброшенные вверх воздушные шарики. Дон Карлос совершенно спокойно вызвал новых уродов и приказал им убрать мусор.
— Итак, фрейлейн Юрате, теперь ваш гнев утолен? — произнес он, когда уборщики исчезли за дверью.
— Вполне, — вздохнула я.
— Тогда мы можем приступить к серьезному разговору.
Он отпер небольшую дверцу у себя за спиной. Это оказался бар, наполненный разноцветными бутылками.
— Хотите вина, фрейлейн Юрате? — произнес Дон Карлос, как будто, самым дружеским тоном. — Старого доброго Мозельского, или, быть может, Кастильского?
— Я не пью, — сухо произнесла я.
— Не бойтесь, я не пытаюсь вас отравить — мы оба понимаем, что это невозможно, — улыбнулся он.
— Я несовершеннолетняя, мне всего-навсего пятнадцать, — возразила я.
— Ладно, не хотите принимать игру, как хотите, — вздохнул дон Карлос. — Приборы считали ваш заводской номер, и он говорит, что вам гораздо больше. А вообще-то, это и не вино, а лишь H2O с химическими красителями. Так сказать, для поддержания образа.
Я почему-то смутилась и пояснила:
— Да не могу я, у меня не предусмотрен ввод-вывод жидкостей.
— Тогда другое дело, — улыбнулся Дон Карлос.
Он достал из бара бутылку с темно-красным содержимым и широкий плоский фужер на длинной тонкой ножке. Опустился в кресло напротив меня, откупорил бутыль, налил на самое дно фужера и пригубил. Указал мне на соседнее кресло.
— Прежде всего, где моя сестра? — спросила я, опускаясь на мягкое сидение.
— Сестра? — изумился Дон Карлос. — Амальтею Алёшину знают во всей Солнечной системе, а про Юрате Ажуолайте я слышу впервые.
— Названная сестра, — пояснила я. — В принципе, благодаря вашим дуболомам. Они ее почти угробили, а я спасла. А потом мы скрепили наше родство, окончательно разгромив их.
— Вот как? — улыбнулся Дон Карлос. — Ну что ж, значит, и от этих хамов есть польза. А что касается вашей сестры, то, увы, она не в моей власти. Ее забрал к себе сам генерал Шраб.
— Так зовут вашего главаря? — догадалась я.
— Именно, что главаря, — согласно кивнул Дон Карлос и снова пригубил свое "вино". — Вам я могу признаться, что не высоко ценю его. Такой же хам, как и его шароглазые шестерки. У него психология фельдфебеля при полном отсутствие образования. Под образованием я понимаю, разумеется, только гуманитарное. И вся верхушка нашей организации — тоже хамы. Поэтому мне весьма прискорбно сознавать, что судьбе было угодно, чтобы я присоединился к ним, что мои цели совпали с ихними.
— И что там собираются делать с Амальтеей, у этого вашего… Шраба? — спросила я. — Ее будут пытать, как меня? Тогда это бесполезно — у нее нет болевых рецепторов. И крови тоже нет. У меня вот кровь была… вроде вашего вина, но и той давно не осталось.
— Ну, раз так, то если ее и будут пытать, то сразу все поймут, — пожал плечами Дон Карлос. — И тогда ее подсоединят к центральному компьютеру нашей базы, который попытается выжать из ее мозга все, что возможно.
— Тогда ее надо срочно спасать! — я невольно вскочила на ноги.
— Успокойтесь, tapfer Jungfrau, — произнес мой необычный собеседник. — Вы дали слово не нападать на нас, а я вам не позволю выйти отсюда. И вообще, это я вытащил вас из пыточной.
— Ну и зачем? — не удержалась я. — Чтобы поиграть со мною в аристократов?
— Что вы, что вы, упаси великий Один! — воскликнул он. — Просто я сразу же распознал в вас благородного воина, поэтом вовсе не хочу ни вашей гибели, ни консервации. Я решил логически убедить вас в нашей правоте. Так что, прошу вас для начала просто выслушать мои аргументы.
— А что ж вы не спасли Амальтею? — тут же выпалила я.
— Как я сказал, она слишком знаменитый ученый, и даже от такого хама, как Шраб, этого не скроешь. Ну а я, якобы заглянув в ваш мозг, тут же заявил, что в нем нет ничего полезного для нас. Я просто объявил вас бесстрашной маленькой дурочкой, и эти хамы мне поверили.
Он снова отхлебнул из бокала, устроился в кресле поудобнее чтобы начать долгую беседу.
— Итак, Юрате, позвольте вас спросить, догадались ли вы о цели нашей организации?
— Ну, это очевидно, — ответила я без раздумий. — Вы стараетесь не допустить открытия бессмертия для людей.
— Верно, — кивнул Дон Карлос. — Ну а ракеты нам, по-вашему, для чего?
— Наверное, чтобы шантажировать Землю? — предположила я.
— Ну, для шантажа всего ядерного щита, пожалуй, многовато, — усмехнулся он. — Нет, мы не хотим никого запугивать. Мы всего лишь раз и навсегда освободим Землю от людей.
— Даже так? — я невольно вздрогнула, хотя смутно догадывалась о чем-то таком.
— Да. Мы собираемся раз и навсегда уничтожить человечество и при этом сберечь все остальное. Глупые люди сами предоставили нам эту возможность, сконцентрировавшись в одной отдаленной области земного шара, так что, нам остается лишь нанести удар.
— Вы собираетесь испепелить Антарктиду? — спросила я. — Но, насколько мне известно, сюда свозилось ядерное оружие с Земли, а там его в последние годы оставалось не так уж и много.
— Вовсе нет, — объяснил он. — Испепелить Антарктиду значило бы навсегда нарушить порядок вещей на планете. Наша же мишень — одно лишь человечество. Мы нанесем удар лишь по одной определенной точке материка. Взрыв пробудит давно потухшие вулканы Антарктиды — Эребус, Террор, и остальные. Всего их там около сотни. Интенсивное извержение всех этих вулканов уничтожит всех людей, находящихся сейчас в анабиозе.
— Но для чего? — воскликнула я, невольно вскакивая.
— Тихо, тихо, фрейлейн Юрате, — произнес Дон Карлос успокоительным тоном. — Присядьте и выслушайте меня до конца. Так вот, отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что мне неизвестно, какими мотивами руководствуется этот хам Шраб. Скорее всего, желанием править миром, почерпнутым из дешевых комиксов. Могу вам объяснить лишь, почему я сам примкнул к этому заговору. Надо сказать, это решение стало плодом многолетних размышлений и взвешивания исторических фактов.
Мой собеседник поставил фужер на столик и налил снова на самое донышко. Пригубил, делая вид, что смакует раскрашенную воду, затем отставил бокал и откинулся на спинку кресла.
— Так вот, анализируя многие исторические источники, я пришел к выводу, что человечество это тупиковая ветвь эволюции, обреченная на самоуничтожение именно потому, что оно перестало эволюционировать, едва только стало человечеством, — начал Дон Карлос. — Оно развивается, прогрессирует, но об эволюции и речи быть не может. Оно напоминает пару сиамских близнецов. Один из них, обладатель основного тела, могуч и огромен, но совершенно дебилен. И на плече у него примостилась — сбоку-припеку — голова тщедушного, но интеллигентного брата. Этот брат страдает от всех тех мерзостей, что совершает громила, но поделать с ним ничего не может, поскольку тот единолично управляет их общим телом. В результате, жизнь тщедушного превращается в сплошное мучение. И единственный способ избавить его от мук, это прикончить обоих. Вам понятна аналогия?
