Похищенная - Армстронг Келли (читать книги онлайн полностью без сокращений txt) 📗
О своем детстве я рассказала только Клею. Джереми знал лишь отдельные фрагменты — то, что приемный сын счел необходимым ему рассказать, когда поставил вожака перед простым фактом: в мире стало одним оборотнем больше. С Клеем я познакомилась, когда училась в университете Торонто — он приехал к нам с курсом лекций по антропологии, одной из любимых моих дисциплин. Я влюбилась в него, просто втрескалась по уши. Меня влекла не его внешность, не повадки «плохиша» — нет, я жаждала чего-то иного, непостижимого, глубоко скрытого в нем. Когда и он обратил на меня внимание, я почувствовала, что для него это тоже в новинку, что ему не чаще, чем мне самой, случалось открывать душу другим. Постепенно мы сблизились. Однажды он рассказал мне о своем несчастном детстве — разумеется, опустив все подробности, которые проливали свет на его тайну. Я ответила тем же, потому что любила его и доверяла ему. А потом он разрушил это доверие — да так, что я не оправилась от удара до сих пор, как не забыла и ту ночь на проселочной дороге. Я не простила Клея. Это с самого начала было невозможно. А он никогда и не просил прощения — наверное, не видел шансов его получить. Со временем я и сама перестала верить в свою способность прощать.
Мне неизвестно, что побудило Клея укусить меня. Конечно, позже он пытался все объяснить, и не раз. Я специально приехала с ним в Стоунхэйвен, чтобы познакомиться с Джереми, который якобы решил нас разлучить, после чего Клей запаниковал и укусил меня. Может, это и правда. Джереми никогда не отрицал, что намеревался положить конец нашей связи. Вот только вряд ли Клей поступил так под влиянием минуты. Возможно, все произошло быстрее, чем ему хотелось бы, но в глубине души он наверняка был к этому готов — стоило мне хотя бы раз пригрозить ему разрывом. И что же последовало за укусом? Думаете, мы помирились и спокойно зажили дальше? Ничего подобного. Клей расплачивался за этот грех. Он превратил мою жизнь в ад, и я не осталась в долгу. Мне случалось проводить в Стоунхэйвене месяцы, даже годы подряд, а потом внезапно срываться — не предупредив его, не оставив никаких координат, полностью вычеркнув Клея из жизни. Иногда я находила себе мужчин, в основном для секса, а однажды даже завязала постоянные отношения. Как Клей реагировал на это? Он просто ждал — не грозил мне расправой, не распускал рук, не пытался найти другую. Я могла год прогулять на стороне, затем вернуться в Стоунхэйвен — и пожалуйста, он ждал меня, будто это в порядке вещей. Пытаясь наладить новую жизнь в Торонто, я ни на миг не забывала: стоит лишь позвать его, и он будет рядом. Не важно, что я натворила или что сотворили со мной другие, — он никогда меня не бросит, никогда не оставит в беде, никогда не отвергнет. Но сейчас, после стольких лет, хватило одного его взгляда, чтобы я свернулась в комок на полу и вся отдалась горю. Никакие доводы в мире не убедили бы меня. Как ни хотелось верить, что детство осталось позади, в реальности все оказалось иначе. Наверное, оно всегда будет со мной.
Принесли и унесли обед. На сей раз Бауэр поручила это охраннику — и на том спасибо.
Явилась она уже в районе шести. Я с удивлением оторвалась от журнала и посмотрела на часы: либо они сломались, либо ужинали мы сегодня раньше обычного. Подноса в руках Бауэр не было. Едва она вошла в камеру, мне стало ясно: ужин тут ни при чем — что-то случилось.
Куда подевалась самоуверенная грация, которая прежде сквозила в каждом ее движении? Бауэр запнулась о несуществующую складку на ковре. К ее лицу прилила кровь, щеки заалели, глаза сияли каким-то лихорадочным блеском. Следом вошли двое охранников и по ее жесту приковали меня к стулу. Пока они были заняты, Бауэр старательно избегала моего взгляда. Недобрый знак. Ой, недобрый.
— Вы свободны, — обронила она, когда охранники закончили.
— Может, мы подождем в коридоре… — начал было один.
— Я сказала, вы свободны. Покиньте камеру. Возвращайтесь на пост.
Когда они ушли, Бауэр мелкими, быстрыми шажками заходила по комнате: взад и вперед, взад и вперед, беспрестанно тарабаня пальцами по бедру — от прежнего задумчивого постукивания не осталось и следа. Какая-то мания овладела всем ее существом. Походка, взгляд — все говорило об этом.
— Ты знаешь, что у меня в руках?
Она достала из кармана небольшой предмет и показала мне. Это был шприц, на четверть заполненный прозрачной жидкостью.
Дело дрянь. Что она задумала?
— Слушайте, — сказала я, — если я вдруг чем-то вас огорчила…
Она тряхнула шприцем.
— Я спрашиваю, знаешь ли ты, что это такое.
Шприц выпал у нее из рук. Бауэр опустилась на четвереньки и принялась его искать — будто пластик мог разбиться от удара о ковер. А я тем временем уловила хорошо знакомый запах: страх. Она чего-то боялась. То, что показалось мне одержимостью, на самом деле было внутренней борьбой, словно она безуспешно отгоняла чуждые для себя мысли и чувства.
— Ты знаешь, что это такое? — Ее голос подпрыгнул на октаву, превратился в визг.
Почему она меня боится? Чем я провинилась?
— Не знаю.
— Соляной раствор твоей слюны.
— Моей чего?
— Слюны, плевка, харчка. — С каждым словом голос все выше и выше. Нервное хихиканье: примерную девочку поймали на грязной брани. — Ты знаешь, что можно сделать с ее помощью?
— Я не…
— Что случится, если я введу ее себе в кровь?
— Введете…
— Пошевели мозгами, Елена! Ну давай же, ты ведь не дура. Слюна! Если ты укусишь человека, твои зубы пронзят его кожу, как эта игла пронзит мою. И твоя слюна попадет в его кровь. Как и в мою. Что тогда произойдет?
— Вы превратитесь… Ты можешь превратиться в…
— В оборотня. — Бауэр вдруг застыла на месте как вкопанная. Ее губы сложились в еле заметную улыбку. — Именно этого я и хочу.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл ее слов. Когда понимание пришло, я беззвучно раскрыла рот от удивления. Сглотнув, я попыталась успокоиться. Только без паники, иначе будет хуже. Обрати все в шутку. Отвлеки ее.
— Да бросьте вы, — начала я. — Надеетесь так решить все свои проблемы? Вас не уважают на работе — значит, нужно стать оборотнем? В Стае для вас подыщут занятие по нутру, а как наваляете хорошенько паре-тройке дворняжек — выдадут красивого любовника, да? Поверьте мне, вы жестоко заблуждаетесь.
— Я не идиотка, Елена, — брызнула слюной Бауэр. Похоже, я выбрала неправильную тактику. — Я хочу перемен. Хочу открыть себя заново.
— Это не выход, — мягко сказала я. — Я знаю, как вы несчастливы…
— Ты ничего обо мне не знаешь!
— Тогда расскажите.
— Я пришла в этот проект по единственной причине — в поисках новых ощущений. Я жаждала чего-то более опасного, волнующего, эпохального, чем какое-нибудь восхождение на Эверест; мечтала о вещах, которые не купишь ни за какие деньги — о колдовстве, о вечной жизни, об экстрасенсорном восприятии. Тогда я и не догадывалась, чего мне хочется. Может, всего понемногу. Но теперь мои поиски завершились, и я точно знаю, к чему стремлюсь. Могущество, власть! Никогда больше не унижаться перед мужчинами, не делать вид, будто я глупее, слабее, незначительней их! Я хочу того, что достойно моих способностей! Хочу!
Моему мозгу не за что было зацепиться в этом потоке слов; я просто не понимала ее. Все произошло слишком неожиданно, слишком походило на бредовый сон, галлюцинацию. Но что, если эта внезапность только кажущаяся? С моей точки зрения — конечно, нет. А как насчет Бауэр? Сколько месяцев она наблюдала за пестрой вереницей заключенных, надеясь увидеть среди них того, кто даст ей вожделенное могущество? Ей кажется, что до успеха всего один шаг — и она боится собственных колебаний, боится передумать. Поэтому переубеждать ее придется мне.
Бауэр подняла шприц на уровень глаз и уставилась на него, как завороженная, часто моргая. Лицо ее стало белее мела. Страх женщины — такой сильный, что он едва не оглушал — передался мне, и адреналин забурлил в крови. Бауэр снова повернулась ко мне, но ярости в ее взгляде уже не было, остались только страх и мольба. Я оторопела.
