В поисках Королевы роз (СИ) - Матыцына Полина Александровна (читаемые книги читать txt) 📗
— Я приду, — уверенно сказал Кашуэ. — Я приду.
Он заспешил во дворец. К его огромной радости, Мариэ уже был в комнате, и принялся ругать друга за исчезновение, но принц быстро остановил его своим рассказом.
— Значит, шанс есть? — уточнил Мариэ.
— Да, — кивнул Кашуэ.
Лис участвовать в очередной «авантюре» отказался. И Кашуэ мог бы поспорить на десяток «остролистов»: в этом замешана очаровательная чёрно-бурая лисица из звериной свиты королев. Заколдованный зверь серьёзно принялся за поиски «любви».
Наутро оба, Кашуэ и Мариэ, стояли перед мастерской ещё до её открытия, почти не замечая холода. Наконец дверь распахнулась, и гостей пригласили войти.
Мастер Леонардо приветствовал их и провёл в комнату. Как оказалось, ход в подземелья открывался прямо из мастерской. Велев Мариэ остаться и ждать их здесь, мастер шагнул прямо в зеркало, не слушая возражений мужчины. Решив довериться цвергу, Кашуэ приказал офицеру ждать и последовал за хозяином.
Пройдя через бронзовое зеркало, мужчина очутился в пещере таких размеров, что там легко поместился бы десяток-другой драконов. И, доходя в высоту ему до пояса, по пещере раскинулся гномий город.
— Стоять! — сказал цверг, стоило Кашуэ ступить на площадь перед зеркалом. — Ты, Кашуэ, не обессудь, но люди для нас крупноваты. Поэтому предлагаю тебе сменить размер.
— Я бы сам предложил подобное, если бы знал способ.
— Есть способ, есть. Видишь, лоток стоит? За одного «единорога» дадут тебе два гриба: синий и красный. Откусишь от синего — уменьшишься, со среднего гнома станешь. Ну а красный снова тебя человечьего роста сделает.
Кашуэ немедленно шагнул к лотку и протянул продавцу два «лося: вместе эти монетки как раз совпадали по стоимости с монеткой-«единорогом». Получил грибы и, не колеблясь ни секунды, откусил от синего, только после этого подумав об одежде и вещах. Но магия сработала правильно: стоило ему утонуть в собственной рубашке, как мастер Леонардо дотронулся до вещей тоненькой палочкой, и всё приобрело удобный размер.
— Магическая работа, — с неудовольствием сказал он. — Грибы-то мы растим, а вот с вещами только маги управляются.
Он отдал палочку продавцу и поманил Кашуэ за собою.
Город гномов был ожидаемо каменным и неожиданно расписным. При этом красками гномы не пользовались: только собственной расцветкой камней. При этом дома, принадлежащие городу, украшались полудрагоценными самоцветами, а дома частные радовали глаз диковинными прожилками мрамора, гранита, малахита, оникса и иных поделочных камней.
Почти все драгоценные камни шли на экспорт к людям, потому украшались ими только дворцы правителей да городские ратуши, а вот остальные камни рассыпались по стенам в настолько причудливых узорах и комбинациях, что у принца захватывало дух. Он никогда не думал, что камень — простой камень или драгоценный, неважно! — может быть настолько красив. Бесчисленные панно из камней, барельефы, резные картины и удивительные мозаики… Кашуэ ждал безжизненности и скуки, а мир гномов оказался удивительно красив.
— Никогда не думал, что камень может быть… Живым?
Цверг ухмыльнулся.
— Гномы появились на свет, когда мир ещё жил чудесами, а не магией. И творить было почётнее, чем просто мастерить. Сейчас-то это уходит, Кашуэ. И города скоро начнут превращаться в подобие ваших, только камень без вложенной души сделает их ещё скучнее. Но, думаю, пара тысячелетий у нас ещё есть. А там, может, и раки на горах засвистят, и свиней крылатых вырастят… И чудеса вернуть смогут или хотя бы сохранять начнут.
Заворожённый городом, Кашуэ любовался каменными фонтанами, куда отвели мелкие реки, металлическими ажурными мостами через реку главную, снова каменными деревьями и цветами: в городе не было лишь статуй, зато изваянных растений стояло в изрядном количестве. Парки грибов — и светящихся, и разноцветных, и причудливо изогнутых форм, — удивительные мхи на специально протянутых от стен пещеры и крыш домов металлических нитях… Город был строг, но удивительно изящен, непередаваемо сочетая суровость камня и прямых линий с запечатлённой в них грациозностью и плавностью живой природы.
Кашуэ ждал мрака, но темнота отступала перед фонарями. Жёлтые, зелёные, белые, красные и лимонные огни, закованные в невероятнейшие формы и сочетания стекла и металла, прятались среди каменных узоров и мшистых нитей. И эта подземная ночь казалась много светлее наземного дня.
Гномы ходили пешком. Червей они не признавали, кротов и иных подземных жителей на свои территории не допускали. Гномы пользовались только ногами: на поверхности, из-за её размеров, приходилось изобретать всяческие самоходные повозки, но пройти пещеру-город или рудник, или тоннели между городами для гнома труда не составляло. Быстро уставший Кашуэ решил, что он теперь точно знает причину легендарной выносливости гномов: попробуй не стать выносливым, изо дня в день преодолевая такие расстояния крохотными гномьими ногами!
Но нужный дом всё же предстал перед ними. К собственному изумлению (а он-то уже думал, что больше ничему здесь не удивится!) Кашуэ опознал в нём вовсе не кузницу. Мастер Леонардо привёл его в музей!
— И гномы, и мы, утратили мастерство использования таких инструментов, — сказал цверг печально. — Да, мы знаем, для чего служит каждый из них, знаем, как его применять, но из наших рук выходят лишь жалкие подобия прежних вещей. Я смогу сказать, для чего тебе пригодится тот или иной предмет, как его держать, как использовать, но действовать тебе придётся самому. Нам они больше не подчиняются. Идём.
И он позвонил в медный колокольчик с гравировкой, висевший у двери. Та медленно распахнулась, приглашая гостей внутрь.
Мастера, ещё вечером предупредившего о визите с помощью письма, встретил сам хранитель музея, почтенный Гиланор. Проведя гостей внутрь и усадив на мягкие ковры, заменявшие гномам часть мебели, а затем с насторожённостью и неодобрением изучив Кашуэ, гном сурово сказал, поглаживая волочащуюся по полу бороду:
— Инструменты нужны для дела, а не для собирания пыли в витринах, тут я не могу поспорить. Но именно эти? Это последний экземпляр, всё остальное было разрушено нашим неумелым обращением. Если пропадут и они, то мы не сможем восстановить инструменты, когда вернём умение с ними работать.
— Ты всё ещё в это веришь? — пренебрежительно хмыкнул цверг. — Гиланор, друг мой, если мы когда и вернём это умение, оно всё равно не будет прежним. Новые мастера создадут новые инструменты.
— Но им понадобятся образцы!
— Воспроизвести магию прошлого уже нашим прадедам было не под силу. Проще создать новое. Гил, не упрямься. Мальчику нужны эти инструменты. И знаешь, я в него верю. Если он и не создаст что-то новое, то хотя бы попытается. А это тоже немалого стоит. Когда в последний раз ваши гномы хотели создать нечто и использовать именно такие инструменты? Я уж и не помню, а память у меня завидная.
— Он должен доказать!
— И докажет. Давай своё испытание. Только про совесть не забывай.
— Леонардо!
— Что «Леонардо»? Я своё имя помню. И твои выходки тоже. Как ты с того механика вырастить живое дерево потребовал, да без помощи? Он же к растениям без страха на милю подойти не мог! Нет бы шестерёнку какую заказать парню.
— Испытания не должны быть формальностью!
— Они давно уже формальность, Гил. И может, хватит сотрясать воздух пустой болтовнёй? Наше время — оно не беспредельно.
— Хм, — Гиланор задумался. — Непростая задачка. Ты говоришь — формальность, а я верю — проверка. Как же совместить-то? Парень на воина похож, не на ремесленника, да не с кем нам пока сражаться. И слава Камню! Мир и без того штука хрупкая…
Гном лихорадочно заходил по комнате.
— Добыть что-то? Да сейчас всё купить можно, а что нельзя — так то жизни твоему парню стоить может. Сделать что-то — не мастер он, даже не подмастерье. А материалы просто так изводить, так материалов не напасёшься… Стоп! Леонардо, а что твой парень делать-то хочет?
