Забытая часовня (СИ) - Матвеенко Майя (книги онлайн полные TXT) 📗
— Нет, правым ухом! — обиделась входящая с табуретками из столовой Наташа, чьему перу принадлежала ксерокопия.
— Не может быть! У тебя же такой почерк хороший! Всегда списывать удобно было!
— Да я спешила ужасно… Фух, — староста поставила железные колченогие табуретки в угол. — Кстати, Вера, ты в курсе, что будешь Джульеттой?
— Какой Джульеттой?! — обалдела девочка.
— Зелёной в крапинку! — развеселилась втаскивающая чайники с отломанными ручками Полина, увидев Верино замешательство. — Это Кутас вчера Нате сказал.
Больше книг на сайте – Knigolub.net
— Кошмар какой, — выдохнула девочка, оседая на стул.
— Да нормально всё, выучишь, у тебя же память хорошая… — сказал вошедший Кутас. — Радько, опять в джинсах пришла?!
Люба, не вставая со стула, задрала ноги кверху, опровергнув замечание учителя, и вернулась к сценарию.
Постепенно подтянулся остальной класс. Началась репетиция.
Кутас, чтобы его было видно над более высокими семиклассниками, с ногами залез на свой стол и, бешено размахивая шелестящим сценарием, выкрикивал команды и замечания:
— Игнат! Побольше смирения! И не надо постоянно таращиться на… Верину верхнюю часть ног! И не ори так! Смирения больше, покорности!.. Ты же монах!
Ночь сердится, а день исподтишка
Расписывает краской облака.
Как выпившие, кренделя рисуя,
Остатки тьмы пустились врассыпную. –
смиренно забубнил Кочан, путаясь в сшитой из домашнего покрывала в цветочек рясе.
— А ты, Оля, что, спрашивается, делаешь?!
Оля, играющая пажа молодого графа Париса, жениха Джульетты, которым был Максим, как раз репетировала отрывок.
Максим:
Едва услышишь шорох, свистни мне.
Давай цветы, и делай, как сказали.
Оля:
Сам свои цветы неси! Чего пристал?
И мало ли, что ты мне там сказал!..
О как я, аж в рифму!
— Ну, Ольга, и что это такое? Кто так со своим хозяином разговаривает?! Граф Парис же твой благодетель! А ты на него так смотришь, словно придушить хочешь. Федя, а у вас дела как?
— Я ваших рук рукой коснулся грубой…
Э-э-э… Что там дальше? — Фёдор деловито вытащил из-под пиджака листик и развернул. — Ага!
Чтоб смыть кощунство, я даю обед…
А при чём здесь обед? Он что, голодный? А! Обет, а не обед!
…Я даю обет…-
Федя нагнулся, чтобы поцеловать Вере руку. –
К угоднице спаломничают губы
И зацелуют святотатства след…
Тьфу, нитка в зубах застряла! Ты, Вера, перед тем как я тебя целовать буду, рукава, что ли, закатай…
— Где ты видел, чтобы на балу девушки рукава закатывали?! Я что, стирать собираюсь?
— Нигде, — согласился Шилин. — Я вообще типа ни одной девушки на балу не видел! Я и бала-то ни разу не видел!
— Полина! Наташа! — надрывался Кутас. — Вы же жёны злейших врагов! Леди Капулетти и Леди Монтекки! Вы друг друга терпеть не можете! А злейшие враги, тем более дамы, не сидят в своих платьях на одном столе болтая ногами, хихикая и жуя жвачку! Где ненависть во взгляде?
Девчонки посмотрели друг на друга, попытались состроить зверские рожи, но тут же покатились со смеху.
Вот кто действительно соответствовал роли, так это Машка-Кормилица. Пухленькая, румяная, добрая, болтающая без остановки, вся в разноцветных платках и косынках…
— А ты, Люба, её служанка! — поучительно сказал Кутас. — Ты должна относиться к своей госпоже с почтением!
— Ничего я никому не должна! — возмутилась Люба.
— Должна!
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Да!
— Нет!..
— Сергей Владимирович! — воззвал Андрей. — Мне с Юриком страшно драться! Он меня на две головы выше и в два раза шире! А я его ещё и убивать должен буду! Это будет выглядеть нереалистично! — в конце своей речи Шуйский ткнул антенной, играющей роль меча, Юру в бок. Тот подпрыгнул от неожиданности и дёрнул за жалюзи, которые тут же обвалились вместе с карнизом. Карниз задел за горшок с кактусом, который чуть не упал на голову Исрафиловой. Но Аня всё равно подняла визг — профилактический.
А Кутас печально подумал, что это была только первая репетиция, и прощально обвёл взглядом свой 339-ый кабинет, предчувствуя, что скоро от него ничего не останется.
*
Школьные дни — уроки вперемешку с репетициями — пролетели незаметно и весело. Андрей и Федя не расставались со своими «шпагами», тыкая ими всех рядом стоящих во все заинтриговавшие их места. Девочки умыкнули из кабинета трудов все кружева, надеясь с их помощью сделать свои наряды более похожими на средневековые. Те девушки, которые играли мужские роли, на все вопросы у доски отвечали утробным басом, что вызывало и у учеников, и у учителей приступы смеха, — репетировали.
Кочан вообще в школу ходил исключительно в своей рясе в цветочек, благословляя и крестя каждого встречного-поперечного, и смиренно, как учил Кутас, бубня молитвы на всех уроках. Правда, молитва была обращена почему-то не к богу, а к соседу по парте, а если прислушаться, то модно было разобрать такие слова, как «Квэйк», «Варкрафт» и «КонтрлСтрайк», но это если сильно постараться.
Веру даже вне репетиции продолжали называть Джульеттой, Надю-аптекаршу — отравительницей, а когда уборщица зашла в туалет, где Полина с Наташей репетировали свои роли и пытались изобразить на лица презрительную ненависть, то при виде этих жутких перекосов лица техничку чуть не хватил удар.
И вот когда до выступления остался один день, 7 «А», репетируя последний акт, в котором хоронят Джульетту, столкнулся с проблемой: где взять гроб?
Андрей предложил склеить его из картонных коробок: одна, здоровенная, от подаренного на день рождения компьютера, у него была, другие можно было найти в магазинах.
Но когда он притащил в школу своё творение, Вера категорически отказалась в него ложиться, так как получалось, что в ногах у неё написан штрих-код, слева — «Витязь», справа — «сделано в Китае», а на крышке, крупными оранжевыми буквами, «ПОЗДРАВЛЯЕМ!» — видимо, на неё пошла коробка от того самого подарочного компьютера.
— Да это на гроб не похоже совсем! — возмущалась девушка.
Тогда Федя, чтобы никто не перепутал, предложил прибить к крышке табличку с надписью «ГРОБ», но Вере и эта идея не понравилась.
Пришлось картонный гроб убирать, притаскивать из мастерской доски и сколачивать новый. Получилось кривенько и не очень прочно, но, как сказал Прохор опять не очень довольной Вере: «Будешь хорониться второй раз — выберешь какой больше нравится, хоть с золотым тиснением, а пока, для первого раза, и так сойдёт!».
Гроб покрасили чёрной краской и выставили в коридор.
На этом этаже почему-то сразу стало ходить меньше народу.
Джульетту решили зарезать Фединым пластмассовым ножом, лезвие которого при нажатии входило в рукоятку — он купил его в магазине розыгрышей, — а кровь взяли искусственную, как написано на упаковке, легко отстирывающуюся в тёплой воде.
Вроде бы всё было готово.
*
И вот он наступил — последний день третьей четверти. Небольшой концерт и пьеса Шекспира «Ромео и Джульетта» в исполнении 7 «А» под руководством С.В. Кутаса.
Всё началось с того, что возмущённые Вера, Наташа и Маргарита прибежали к Кутасу и сообщили, что Кочан ткнул одолженной у Андрея антенной Аню Исрафилову, которая, изображая из себя пажа, вернее, пажиху, нарядилась в какую-то полупрозрачную кофточку с дырками. Кочан случайно попал антенной в одну из таких дырок, проколол кофту насквозь и ткнул «шпагой» в стену, где она и застряла, стиснутая с двух сторон деревянными панелями, и теперь Аня, вопящая благим матом, оказалась пришпилена к стене, как бабочка. А Игнат антенну вытащить не может, потому что сломать боится.
Пришлось Сергею Владимировичу в срочном порядке бежать выколупывать «меч».
Когда девочек красили — при выходе на сцену макияж должен быть ярким, — Федя что-то подсыпал в коробочки с блеском, и через три минуты у свежеокрашенных позеленели губы.
