Забытая часовня (СИ) - Матвеенко Майя (книги онлайн полные TXT) 📗
Далее шла сцена, где Парис (Максим) — жених Джульетты — дерётся с Ромео, Ромео побеждает и протыкается своим чудо-кинжалом у гроба недовольно вертящейся Джульетты, обильно разбрызгивая легко отстирывающуюся кровь на зрителей и по сцене.
Потом входят брат Лоренцо, супруги Капулетти и Монтекки (то, что Наташа и Полина на голову выше своих мужей — Машки и Марго — уже никого не смущало), и Игнат-монах, одной рукой придерживая рясу, из-под которой выглядывали кроссовки, а другой держа крышку гроба с надписью «ПОЗДРАВЛЯЕМ!», провыл:
Но повесть о Ромео и Джульетте
Останется печальнейшей на свете!
Зрители повскакивали со своих мест, неистово аплодируя, хохоча и вопя, и стали закидывать кланяющихся артистов мелкими деньгами и головными уборами (деньги быстро подбирал Игнат, а шапки уборщицам попадались после этого ещё в течение полугода). Многие побежали за автографами.
А Мороз, слушая дружные вопли «БРАВО!», решила, что выговор Кутасу всё-таки делать не будет.
Глава 14. Каникулы в Витебске
Наступили долгожданные каникулы. Трём подругам пришлось расстаться: Вера уезжала к бабушке в Витебск, Надя — в Москву с родителями, а Люба оставалась в Минске.
Вера сидела в покачивающемся на рельсах вагоне и наблюдала за проносящимися мимо кустиками и невысокими деревьями. Из-за быстрого движения поезда их очертания смазывались, не видно было ни отдельных листьев, ни веток, они мелькали расплывчатыми зелёными пятнами, похожие на торчащие из земли кактусы, или детские рисунки, состоящие из простых форм: палочки с зелёным кружочком.
Верины бабушка и дедушка были людьми очень образованными, врачами. Вера обожала бывать у них в гостях: в большой светлой квартире царил бесшабашный беспорядок, вызванный тем, что тут никогда ничего не выбрасывали. В доме можно было обнаружить массу интересных вещей: и старинных, вроде китайских фарфоровых вазочек или медных светильников, и современных: множество электронных игр и дисков с музыкой и фильмами, и просто интересных, таких как перья павлина или карнавальные маски — дед собрал всё это, когда путешествовал, расширяя свою практику.
Но больше всего в квартире было цветов и книг самых разных тематик. Бабушка обожала цветы, ими было заставлено всё: балконы, подоконники, столы, табуретки, батареи… Вера пыталась сосчитать когда-то, и сбилась в районе трёхсот. Вера любила цветы, и всё бы ничего, если бы не приходилось их поливать через каждые два дня.
А книги… Вот тут Вера, обожающая читать, отрывалась на полную катушку. Книги тоже были везде — точнее, везде, где не было цветов. Самые разные! Одно собрание сочинений всех авторов мира, начиная с глубокой древности и заканчивая нашим временем, занимало три стеллажа от пола до потолка. А ещё были книги о моде, искусстве, культуре разных эпох и народов, животных и растениях, огромное количество всевозможных детективов и фантастики, научные книги и учебники по всем мыслимым и немыслимым предметам.
Хотя больше всего, конечно, было книг по медицине.
Вера сидела на широкой кровати и играла в переводного дурака со своей подругой детства Катей, недовольно разглядывая выложенные перед ней три шестёрки. С козырями ей фантастически не везло, и её веер состоял из одних крестей, которыми в данном случае не отобьёшься. Правда, у неё ещё была козырная шестёрка, которой можно было перевести всю эту шваль на Катю, но единственного козыря было жалко, а мелочью нагружаться в конце игры тоже не хотелось.
— Сдавайся! — весело сказала Катя. — У меня одни тузы остались.
— Ну и пожалуйста! — Вера без сожаления кинула карты в отбой, взяла с полки китайские палочки и попыталась ухватить ими картофель фри из стоящей на тумбочке тарелки. Катя ехидно наблюдала за этими бесплодными попытками.
— Ничего ты не умеешь! Надо вот так! — заявила она и, рукой схватив с блюда целую горсть, засунула в рот.
— А я хочу как китаянка!.. Куда ж ты уворачиваешься, несчастная?! — воззвала Вера к картошке.
— А китайцы тоже так едят, а палочки им так, для пантов, чтоб все видели, какая у них культура необычная!..
— Да? — обрадовалась Вера и с облегчением отбросила палочки, загребая картошку руками. — Тогда ладно… М-м-м…
Катя, веснушчатая, с тёмно-рыжими косами, закутанная в настоящее шёлковое японское кимоно, которое Вере подарила бабушка (Люба на него уже давно облизывалась), аккуратно переступила через разложенные на полу стопки газет двадцатилетней давности, пробралась на балкон и, стараясь не задеть за пальмы и особенно за кактусы, выглянула в приоткрытое окно.
— Вер, пошли на улицу! И почему твоя сестра не приехала?
— На улице сейчас асфальт кладут, закончат — тогда пойдём. А Настю со мной не пустили, потому что она, для того, чтобы только со мной ездить, ещё маленькая, а родителям некогда, — откликнулась Вера. Она как раз перегнулась через спинку кровати и изучала составленные там коробки, набитые пустыми банками. Отвечала она, говоря в какую-то ржавенькую трубку неизвестного происхождения, поэтому её голос звучал глухо.
— Да они уже заканчивают, — Катя размотала кимоно и повесила на резную спинку стула, заваленного энциклопедиями. — Пошли!
— Ладно. Подожди, — Вера соскользнула с кровати и пошарила под ней рукой, выуживая между банками с солёными огурцами свои тапочки.
Потом девочка через окно выглянула на улицу. Тепло. Даже жарко. Это после такой-то холодной зимы! А снег почти весь растаял, лужи кругом.
Катя уже ждала её у двери. Вера накинула куртку и вышла из квартиры.
— Наверно, сейчас радуга будет, — заметила Катя, спускаясь по заплёванным семечками ступеням старого дома. — Только что дождик капал, а сейчас солнце.
Вера кивнула, толкая тяжёлую железную дверь подъезда.
Девочки оббежали дом и вышли во внутренний двор, большой, с множеством магазинчиков и выходов на другие улицы. Вокруг никого не было.
Вера разглядывала оставленный посередине дороги каток для укладки асфальта. Справа от него дорога была покорёженная, вся в колдобинах и трещинах, в которых собиралась текущая ручейками вода, а от левой, только что заасфальтированной части поднимался пар: асфальт был тёплым и на весеннем прохладном воздухе медленно остывал.
— Я смотрю, у вас тут, пока меня не было, много новых магазинов открыли.
— Ага, — согласилась Катя, расшнуровывая ботинки и стягивая носки.
— Ты что делаешь?
Катя хмыкнула:
— Хочу по асфальту босиком походить! Ты тоже попробуй, это прикольно! Пройдемся по этой дороге, а я тебе заодно и все новые магазины покажу.
Катя взяла ботинки с засунутыми внутрь носками в руку и прыгнула с бордюра в первую лужу.
Вера задумалась, а потом тоже разулась и пошла за подругой.
Асфальт был шершавым и мокрым. И очень холодным, особенно когда наступаешь на небольшие лужицы, которые казались впаянными в дорогу зеркальцами, так чётко в их неподвижной глади отражались серо-коричневые дома и светло-голубое небо. Миниатюрные ручейки щекотали ноги.
На пути Веры выросла гигантская лужа, по которой сиротливо дрейфовали конфетные обёртки. Вера предпочла её обойти, а Катя с визгом впрыгнула в самую середину, подняв тучу брызг и намочив закасаные штаны: лужа оказалась ей почти по колено.
— Ну вот, слушай! Прямо под твоим балконом — «Планета», там всякие приколы типа вставных вампирских зубов продают. Рядом парикмахерская, а во-он в том доме — обалденные булочки!
Девочки с разных сторон обогнули каток и вышли на заасфальтированную часть дороги. Вера с наслаждением постояла на тёплой поверхности, отогревая закоченевшие ноги.
— Эй, ну ты где там? — из-за катка появилась Катя. Поднимающийся от асфальта густой белый пар растушёвывал очертания девочки, делая её похожей на привидение.
— Я тута. Греюсь, — Вера со смехом побежала вперёд, подставляя лицо потокам горячего воздуха.
— Правда здорово?! — воскликнула быстро догнавшая её Катя, помахивая ботинками.
— Ты про что?
— Да про этот асфальт! Тёплый такой! И как будто в тумане! — Катя весело рассмеялась.
