Дорога к озеру Коцит (СИ) - Каратаев Кирилл (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT, .FB2) 📗

Чуть помедлив, я сжал предложенную мне длань. Как я и ожидал, она оказалась холодной и крепкой. Очень холодной и очень крепкой, но, как ни странно, вырвать свою руку из этого мини аналога могилы не хотелось. Княгиня настойчиво потянула меня вперёд за собой, медленно удаляясь от места нашего ночлега. Я запоздало вспомнил про Элати, но, обернувшись, увидел лишь её спокойный сон.

— Помни, путник, — голос княгини в ночном воздухе Некрополиса почти завораживал, — эти дороги слишком хрупки для живых, будь же милосерден к ним.

— Я понял, мёртвая, — известие это меня, впрочем, мало тронуло. — Но скажи сейчас, пока мы ещё на путях живых, что ждёт меня там? Кто может преградить мне путь?

Снисходительная улыбка тронула её тонкие губы. Так улыбаются детям, которые в своих фантазиях в одиночку сражаются с тысячами врагов. Мне так не улыбались уже очень давно.

— Что остаётся после смерти, путник? — улыбка превратилась из снисходительной в печальную, — только память. Там ты увидишь только память о тех, кто когда-то был жив, и она же преградит твой путь. И в твоей власти не разрушить её, но обойти.

Признаться, я слабо понял объяснения княгини, но, решив, что портить столь проникновенную для мёртвого речь пошлыми деталями не стоит, вдаваться в расспросы не стал. Вместо этого я задал другой не менее интересующий меня вопрос.

— А вы, — я резко остановился, заставляя и княгиню прервать свой лёгкий шаг, хоть это и было куда как не легко, — вы, обитатели Некрополиса, кто вы? Вы всё-таки живы или давно и безвозвратно мертвы? По какую сторону этого мира стоите вы, ответь?

— Мы? — княгиня отпустила мою руку и повернулась лицом в ночь. — Мы. путник, это насмешка над жизнью и смертью. Великое Пламя долго хохотало в своих бушующих чертогах, глядя на нас. Мы застыли на грани этого мира, не имея права ступить ни на одну из сторон. Такова была воля Великого Пламени и не нам судить её. Мы уже стучались во врата смерти, но нам не открыли, а осколки моста, ведущего назад, уже летели в небытиё. А Некрополис? Некрополис и был теми вратами, тем порогом, на котором нам вечно суждено пародировать жизнь на сцене смерти. Но дороги мёртвых стали для нас также открыты, как и пути живых, также тоскливо недалеко, но всё же наверняка. Это и есть наше последнее пристанище, последняя нора, в которую нам позволили забиться.

Мёртвая княгиня замолчала, причём замолчала довольно надолго. Я уже начал беспокоиться, что эта непреднамеренная исповедь помешает нашей совместной прогулке, но ночная спутница всё же вновь снизошла до моей скромной персоны. Мне показалось или её ладонь с этой минуты стала жестче.

— Приготовься, путник, — я расслышал в её интонациях нотки вялого азарта, хотя возможно мне показалось. — Мы начинаем.

Княгиня остановилась. Одновременно с этим событием, мою руку пронзили острые холодные уколы боли. Боль разлетелась по всему телу, сковывая ледяными цепями. Однако к моей искренней радости всё это пиршество длилось недолго. Не прошло и минуты, как боль начала спадать, а мир вокруг запульсировал ей в такт, затягивая меня в свой опьяняющий танец.

— Прыгай, — шёпот княгини не дал времени ни для размышлений, ни для сомнений. Я прыгнул, просто прыгнул вперед, и всё вокруг поменялось, словно этот посредственный прыжок перенёс меня на многие километры вдаль.

Мы стояли в каком-то тесном, неуютном переулке, мрачно сверкающим потёртыми камнями и чернотой в углах. Я обернулся, позади нас переулок резко обрывался, являя перед моим изумлённым взором даже не абсолютную тьму, но грязно-серое, хаотичное мельтешение мгновенно пропадающих и возникающих неясных образов. Ощущение было такое, будто в тумане перед тобой кто-то одновременно меняет сотни рельефных картинок.

Княгиня наконец-то отпустила мою многострадальную руку. Я едва смог сдержать стон искреннего облегчения. В завершении начала нашего пути пальцы мёртвой изрядно стали напоминать безжалостные тиски.

— Иди за мной, путник.

Княгиня уверенным шагом пошла вперёд, изящно петляя вместе с вёрткой улочкой. Я постарался составить ей достойную пару. Получалось средненько. Внезапно переулок вывел на относительно широкую, архаичную улицу, по которой, довольно рассматривая свои золоченые сапоги, брёл невысокий дьявол с тонкой, вычурной шпагой на боку.

— Смотри, путник, — она указала мне на дьявола, — вот истинный мёртвый, ибо это не он, но лишь память о нём.

— Понятно… — что я ещё мог сказать.

Видимо ирония не входила в список достоинств Мёртвой княгини, и она ни как не отреагировала на этот, по сути, вопрос.

Между тем дьявол, не замечая наших нескромных глаз, продолжал спокойно двигаться по пустой, вероятно, предутренней улице. Вдруг из параллельного нам переулка выскочил другой дьявол, в рваной одежде и с явно дурными намерениями. Он со всё нарастающей скоростью устремился к пока ещё недоумённо глядящему на него хорошо одетому прохожему. Цель его была ясна и прозрачна. Я было хотел дёрнуть его неправедный Путь, но к своему изумлению обнаружил, что Путь у него отсутствовал, хотя, что я, в сущности, ожидал от мёртвых.

Ладони мои потянулись к рукояткам мечей. Не такой уж я равнодушный, каким иногда хочу казаться, к тому же оборванный бандит мне просто крайне не понравился. Но я не успел выхватить любимые клинки. На плечо, успокаивая-парализуя, опустилась тяжёлая ладонь княгини.

— Я же просила, путник, — с её губ слетел едва, но всё же заметный укор, — будь милосерден к дорогам мёртвых. Твоё столь явное вмешательство просто разрушит их тонкие нити. Не стоит участвовать, просто наблюдай.

И мне оставалось просто наблюдать, как уличный разбойник хладнокровно закалывает невезучего прохожего, стаскивает с него кошелёк, шпагу, сапоги и с кровожадной улыбкой вновь удаляется в свой проклятый переулок.

— Так чья эта память, мёртвая? — я всё ещё не слишком осознавал всей здешней системы мироустройства.

— Не знаю, — она немного качнула головой, — может память убийцы, а может случайного зрителя. Да разве это и важно. Пойдем, путник, здешняя дорога кончается, а наша только началась.

И словно услышав её слова, весь местный пейзаж начал разваливаться, подобно дешёвой мозаике. Осколки улицы, словно картонных домов падали за край этого крошечного мирка, существующего только потому, что кто-то счёл нужным запомнить этот тривиальный момент городской жизни.

На месте падающих в небытиё частиц уходящей памяти расправлял плечи уже виденный мной смущающий душу хаос. Я счёл за лучшее поспешить за быстро мелькающей в оставшейся ещё субъективной реальности княгиней. Возможно, мне привиделось, но переулков стало гораздо больше, чем было, пока мы шли этими дорогами впервые. Силуэт, смутно похожий на мою проводницу, блеснул в темноте одного из них.

— Путник! — яростный крик, пришедший совсем с другой стороны, уже не мог повернуть меня назад. Теперь я должен был идти по дорогам мёртвых один и без лишнего оптимизма.

Глава 4. Некрополис. Дорогами мертвых. Часть 7

Это была какая-то старая крепость. Тяжёлые, толстые башни сурово смотрели во все стороны, молчаливо предупреждая вероятного врага. Ветер настороженно гулял по высоким стенам, опасливо раскачивая тусклые знамёна. Лениво падали на вечноусталые камни мелкие капли вечернего дождя. Обстановка выглядела явно несколько напряжённой.

Я быстро огляделся по сторонам, выискивая вероятного персонажа очередного представления воспоминаний. Ещё раньше я также оглядывался в поисках княгини, но так и не нашёл её раздражённого взгляда. Увы, я остался один. Одинокий, живой, неуверенно стоящий на дорогах мёртвых и, скорее всего, заблудившийся в них. Но ведь не было ещё дорог, которых не мог пройти Хозяин Пути. Не было и не будет.

Повторный осмотр, наконец, показал мне искомое. Это оказалась странная пара. Молодой дьявол небогато, но достойно одетый, с волосами до плеч и взглядом разрушенной надежды смотрел на парившую перед ним дьяволицу. Она было не то, чтобы очень красива, но в целом вполне симпатична для непритязательного вкуса, коим, как виделось, и обладал восторженно смотрящий на неё парень. В отличие от него одежда её была расшита золотом и драгоценностями, в волосах сверкала великолепная диадема, а взор был всё же несколько надменен для её юного возраста.