Дорога к озеру Коцит (СИ) - Каратаев Кирилл (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT, .FB2) 📗

Она была будто порождением его влюблённой фантазии. Движения неестественно плавные, а редкая улыбка наоборот слишком резкая. Он протягивал к ней свои дрожащие руки, но ответом на его стремление был лишь обрекающий поворот гордой головы. Постепенно её образ начал тускнеть под плачущим взором дьявола. Наконец она полностью исчезла, заставив своего воздыхателя упасть на колени, запрокинуть голову и скорбно закричать в пустоту.

Обычная история неразделённой любви. Сколько такой я видел, сколько пережил и сам. Сколько такой ещё будет в молодых и не очень сердцах. От этого лечит лишь время, но часто бывает, что времени, увы, не дают шанса.

Видимо так должно было случиться и сейчас. Отвергнутый дьявол медленно, но упрямо двинулся к краю крепостной стены и цель его, судя по отрешённым шагам и апатичным взмахам рук, была вполне очевидна.

Дурак! И сколько таких дураков ещё таится на этих скорбных дорогах. Мне не сосчитать, да я и не хочу. Время всегда даёт нам шанс, а вот мы почему-то иногда пренебрегаем симметричным ответом со своей стороны.

— Стой, идиот! — поддавшись порыву, я забыл все, о чём мне говорила Мёртвая княгиня. О хрупкости, милосердии и невмешательстве. Больше смерти я ненавидел лишь нелепую смерть. И сейчас, в глупом желании спасти уже мёртвого, я устремился к непримиримо ступающему на самый край стены дьяволу.

Я успел схватить его за уходящее вниз плечо и резко развернуть назад, вталкивая внутрь крепости. Немного пошатнувшись, он застыл, непонимающе глядя на меня. Он не был двигающейся картинкой, запрограммированной на определённый набор действий и не взаимодействующей с внешним миром. Но в его памяти (а я был уверен, что это именно его память) не было место ничему другому, кроме себя и той любви, что толкнула его на смерть. Он не понимал ни кто я, ни что я здесь делаю, ни как я вообще могу здесь оказаться. Его мёртвый разум отказывался воспринимать меня, как часть его мира, но, тем не менее, он осознавал, что соприкоснулся с чем-то иным, не спасённым его памятью. И это, так неудачно возникшее противоречие оказалось, увы, роковым.

Нерушимая крепость беззвучно задрожала. Она треснула как упавший бокал из тонкого стекла. Разбитая память падала в незримые пределы мёртвых путей. И я падал вместе с ней, судорожно сдерживая испуганный крик. А вместе со мной падал и тот молодой дьявол, которого я так неосторожно спас. Он всё так же непонимающе смотрел на меня, с завидным флегматизмом воспринимая происходящее вокруг. Я полностью погрузился в названную мной хаосом структуру. Ощущения были немного схожи с погружением в воду, но здесь меня охватило чувство полной потери ориентации, чувство для Мастера Дорог уникальное и абсолютно неприемлемое.

Я заставил себя собраться с мыслями и силами. Как бы они не выглядели, но это всё-таки дороги, мой дом родной, и я найду выход. Я начал спокойно осматривать окружавшую меня композицию. Она постоянно меняла свой облик, но, тем не менее, была удивительно однообразна. Каждый из образов, возникающий за её серыми стенами, был похож как на предыдущий, так и на последующий. Их различия были минимальны и едва угадываемы. Ради интереса я постарался схватить одну из мелькнувших фигур. Как и ожидалось, моя попытка была лишена успеха.

И всё же не зря я был Мастером Дорог. Медленно, но верно весь этот неприемлемый беспорядок представал совсем в другом ракурсе. И я увидел то, что хотел, я увидел дороги. Они были неспокойны и непрочны. Они могли сбросить и затянуть. И вряд на них можно будет предугадать свой следующий шаг. Но всё же это были дороги, а ведь хуже плохой дороги может быть только полное её отсутствие.

Призвав на помощь Великое Пламя, я сделал первый осторожный шаг. Мои опасения вполне подтвердились, дорога скакнула вперед как тренированный ящер, едва не оставив меня на том же месте. Но всё же я удержался и сделал второй шаг, потом ещё и ещё. Однако, больше я, увы, сделать не успел. Подобная бурному ручью дорога уже вынесла меня к своему концу. В последний раз этот бешеный путь ударил меня по ногам, а потом я оказался в чьей-то новой памяти.

Я стоял в начале широкой витой лестницы, покрытой пушистым алым ковром. Насмешливый блеск свечей играл на поверхности высоких ваз, с затейливым рисунком на боках. С тёмных картин, поверх меня, надменно смотрели старые, роскошно одетые дьяволы, державшие в руках длинный меч или увесистую булаву. Внизу лестницы проявило себя какое-то движение. Я аккуратно начал спускаться на этот позыв любопытства, да и, честно говоря, что мне было делать кроме этого, я не знал.

Конца лестницы я не достиг. Где-то на середине мне выпало счастье лицезреть нового участника игр памяти. Он стоял перед огромным окном спиной ко мне. Руки его были сложены за спиной и сжаты в кулаки. На нём была свободно ниспадающая мантия завораживающе-красного цвета. Рядом яростно полыхал огонь, безжалостно запертый в беспредельно тесном для него камине. За окном веселилась ночная гроза. Грохот пьяного грома терзал и насмехался.

Дьявол повернулся, и мне пришлось вздрогнуть. Этого мёртвого я знал. Я видел его на такой же картине, какими были украшены его суровые стены. Только на ней он был изображён не с банальным мечом, а с лепестком первородного пламени, греющегося у него на ладони. Во всей своей величавой силе передо мной стоял Риар-Шагот — основатель Ордена Предвечного Пламени, главный вдохновитель первой Войны Основ и, если верить легендам, тот самый дьявол, который нашёл дорогу к самому Предвечному Пламени. Нашёл, чтобы навсегда оставить её тайну за могучими стенами Ордена.

Это был единственный когда-либо живший дьявол, которому я завидовал. Завидовал искренне и безнадёжно. По воле огня он смог то, чего не удалось мне. Не удалось, несмотря на многолетние упрямые поиски. Поиски, которые одно проклятое время составляли единственную цель моей жизни. Но это оказалась первая и последняя дорога, которая так и не покорилась мне.

Риар-Шагот тяжёлым взглядом посмотрел на извивающиеся лепестки огня. Он медленно подошёл к камину и опустил в него руку. Даже слабого оттенка боли не промелькнуло на его суровом, изрезанном морщинами и короткими шрамами лице. А когда недрогнувшая рука покинула жадное пламя, то в ней пугливо трепетал его алый осколок. Риар-Шагот задумчиво посмотрел на него и сжал руку. От огненного пленника не осталось даже лёгкого намёка. Мёртвый Магистр разжал пальцы. Бешеный факел полыхнул в его длани. Послушное воле дьявола пламя взметнулось до потолка, взрываясь и хохоча. Несколько секунд продолжалось его неудержимое веселье, а потом оно вновь вернулось к своему первоначальному облику. Пальцы Риар-Шагота безразлично бросили надоевшую игрушку обратно в камин. Память услужливо подсказала прозвище Великого Мастера — Побратим огня. Многие считали, что само Великое Пламя смотрело через его полные мудрого гнева глаза.

Я решительно начал спускаться вниз. Я должен был спросить, должен был узнать. Пускай, он давно мёртв, пускай, это вообще не он, а его скучающая память, пускай, я уже мало, что понимал в хитросплетениях мёртвых дорог, но я должен был услышать ответ. Я уже почти бежал по оказавшейся такой длинной лестнице.

Риар-Шагот не замечал моего нежданного присутствия. Его пальцы лениво переворачивали страницы неведомой мне книги. В тёмных глазах мелькали отблески далёких костров. Я быстрым шагом подошёл к нему почти вплотную. Он оставался всё также равнодушен к моим треволнениям.

— Здравствуй, мастер, — голос мой прозвучал неожиданно тихо, однако к моему удивлению Магистр его услышал.

Он медленно поднял голову и на мгновение стал похож на виденного мной недавно влюблённого дурака. Но мгновение прошло, и в меня вонзился сурово вопрошающий взор мудрого и непримиримого властителя. Даже смерть не могла сломить Побратима огня. Он молча смотрел на меня, пытаясь осознать увиденное.

Привычная дрожь потрясла стены. Неужели и эта память сейчас будет разрушена. И вместо необходимых ответов меня ждут язвительно улыбающиеся дороги мертвых, на которые я вновь упаду. Дрожь усиливалась, и я уже видел весело побежавшие по стенам трещины, обнажающие алчущие серые тени. Но воля хозяина этих мест держала своё посмертие с упрямством алчных оков. Он словно хотел дождаться моего застывшего на губах вопроса, прежде чем покинуть своё последнее пристанище. И я поспешил оказать ему эту услугу.