Золотой Человек (СИ) - Разумов Никита (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Что если те, кто возглавляют империю, в первую очередь хотят ее погибели? Этого быть не может, но как тогда понимать их глупые шаги против Чадаева. Эти шаги будут скорее на руку ему, чем исправят положение.
— Как вы относитесь к тому, что Владыка решил казнить Мак-Баумана? — спросил он у Зака и профессора.
Зак сразу же пожал плечами, ему, казалось, было все равно, какая участь ждет тех, кто уже пойман, гораздо важнее было найти остальных. Сергей Сергеевич же, закрыл книжку и убрал ее внутрь бордового плаща.
— То, что он предлагает, конечно, консервативно, Николай, понимаю тебя. Но я соглашусь с тем, что это поможет… подожди — заставил пальцем он помолчать Николая, который уже был готов возразить — послушай меня. Понимаешь, он прав в том, что подобный метод не раз выручал Веридас. Мы дожили до ужасного времени, когда люди теряют страх, и чтобы его вернуть, нам надо сделать это. Иначе бунтовщики увидят слабость Империи и Золотого Общества и будут действовать еще увереннее. Понимаешь? Это ужасный шаг, согласен, но он необходим. Ты же хорошо играешь в шахматы, друг мой… Нужно жертвовать иногда своими пешками… и, если приходится, ферзями. Разве ты не видишь, что происходит уже в самом Централе. Я был недавно на севере, там все еще хуже, чем тут, поверь мне.
Николай протер лоб от пота ладонью. На его руке начал выделятся слабый пар, как если бы ее теплую вытащили на мороз. Скрепп, заметив это, тут же взял его за кисть.
— Наберись терпения. Нам надо всего лишь сделать вовремя нужное действие, нужно не прогадать…
Зак тоже наблюдал за их диалогом через зеркало. Глаза его были необычно серьезные… взрослые. Но он не вмешивался, лишь только сбавил скорость машины.
— Мне плевать на империю — тихо ответил Николай — я здесь только ради отца и топчусь на месте уже много лет… я настолько обессилил в поисках, что… что мои руки сами опустились. Я не знаю больше, где искать… учитель, помогите мне.
В глазах все начало плыть.
— Нам все равно известно о Драгане не больше чем тебе. Твоя рука… ты снова забываешь о контроле над собой. — Николай стыдливо отвернулся, спрятав парившую руку.
— Простите, Сергей Сергеевич…
— Не извиняйся… — профессор вздохнул — почему ты не понимаешь. Этот пар говорит о твоей слабости. Ты не можешь победить самого себя, свою эмоцию. У тебя очень редкая и опасная четвертая составляющая, составляющая разрушения. Такие возникают только от негативных эмоций. Сначала я думал, что твой огонь это воплощение желания справедливости… но нет, ты жаждешь чего-то жестокого, чего-то низменного. Ты же понимаешь, что это не пустые слова, то, о чем я говорил, что эмоции опасны, что если им поддаться, то твой огонь сожжет тебя изнутри.
Николай не показывал свое лицо учителю, продолжая смотреть в окно. Дождь все никак не решался начаться. Внутри юноши что-то больно кололо, что-то горело, порождая сильное желание вцепиться учителю в глотку и заставить замолчать. Замолчи! Замолчи!
Он прятал свои тяжелые от накипающего гнева глаза. Он не простит себе, если учитель их увидит. Это все, что он был сейчас в силах сделать. Если ты не со мной, значит ты против меня… значит ты с ним.
— То, что ты пережил в детстве, именно это породило в тебе твой огонь. Ты мстишь, Николай, ты не жаждешь справедливости, ты жаждешь крови. И твое воплощение эмоций в реальность и есть твоя четвертая составляющая. Послушай меня пока не поздно… не поддавайся…
— Останови машину! — вдруг закричал Николай Заку, да так громко, что водитель резко ударил педаль в пол.
«Арон» прозвенел своими тормозами и остановился на самом центре проезжей части. Скрепп и Зак молча посмотрели на Николая, который все еще прятал свое лицо.
Проспект, где остановилась машина, оказался недалеко от Рояльной набережной. Николай открыл дверь и, не произнеся ни слова, вышел из машины. Он направился быстрыми, широкими шагами в сторону набережной. Скрепп смотрел ему вслед, не пытаясь как-то остановить мальчика. Он просто смотрел, как развевается на ветру от ходьбы его бордово-золотой плащ. Зак хотел было уже поспешить за ним, но ограничился только растерянным взглядом на Скреппа, который скажет, что делать дальше.
— Поехали — спокойно сказал он и Зак повиновался, повернув рычаг вперед и надавив на педаль. Машина снова тронулась.
— Почему он так ведет себя, профессор? — Сергей Сергеевич молчал, продолжая читать свою карманную книгу. Зак тихо ответил сам себе — Идиот потому что…
— Нет, друг мой, он не идиот. В детстве, перед тем как я забрал его, с ним случилось нечто ужасное… он просил не рассказывать никому из вас. В итоге мальчик стал рабом самого себя. И я боюсь, как бы он не наделал глупостей.
Зак усмехнулся, похрустев пальцами
— Не волнуйтесь, пара хуков всегда вправляют мозги на место.
Скрепп о чем-то задумался, затем прильнул поближе к ученику
— Зак, к тебе будет поручение. Поезжай в тюрьму и прикажи от моего имени усилить охрану Мак-Баумана, понял? — Зак кивнул, ничего не ответив.
Николай дошел до тротуара и, наконец, обернулся. «Арон» только что скрылся за угол ближайшего здания. Руки сами закрыли лицо, в душе все кричало… и кажется, крик этот даже вырвался наружу.
«Как можешь ты, счастливый человек понять, меня. Как, можешь почувствовать все то, с чем я живу. С чем буду жить всегда, пока эта тварь ходит на Земле. Тот человек, что лишил меня мира в доме. Он ворвался и забрал ее. Как больно теперь вспоминать минувшее. Словно большое чудовище поселилось во мне, в этом золотом кинжале, что я держу за поясом всегда. И это чудовище, эта чернота способна поглотить все хорошее, все светлое что осталось… Может так уже и случилось. Может вы и правы, учитель. Но я никогда не усну спокойно, пока не закончу свое дело. Пусть даже мой огонь заберет меня вместе с ним. Я готов заплатить такую цену, лишь бы он не забрал еще чего-нибудь. Инструмент… мне нужен инструмент…»
Вокруг было тихо. Николай медленно ковылял, произнося все мысли вслух, благо поблизости было ни души. Как было легко после этого… говоришь все, что думаешь, все то, что томилось. Сырой и прохладный воздух, запах мокрой земли и деревьев бил в голову, но совсем не давал какого-то освежения. Юноша был опьянен мыслями, не замечая ничего вокруг. Он шел к черно-белым клавишам, сейчас они нужны больше всего. Он шел в тот самый сквер, который давно стал принадлежать только двум людям. Хорошо, что, не смотря на плохую погоду, рояли не убрали… этого можно было не пережить, это единственное, что могло сейчас унять огонь в груди.
Как и обычно, в этом скверике никого не было. Кажется, Николай только один раз видел здесь людей, слушающих музыку, в тот самый первый день, когда он пришел сюда. С тех пор и слушатели, и музыканты обходят стороной это место. Что было крайне странно… Николаю и Анастасии оно наоборот казалось самым главным и самым красивым для них местом Централа, и может быть, даже всего мира.
Все тот же черный рояль под деревянной плетеной верандой и все тот же уличный фонарь неподалеку. Странно… но это место начинало вызывать уже практически такую же тоску, как если бы Николай думал о зеленом холме и дубе с качелями. Здесь хотелось остаться на вечность.
Словно умирая, он поднялся по ступенькам веранды и поднял крышку инструмента. Что бы сыграть? Сама погода диктовала правила, само настроение располагало к чему-то тяжелому, массивному, состоявшему из низких, томящихся аккордов. Пальцы уже зависли над самым левым краем клавиатуры. Николай знал одно такое произведение, но никогда не играл… он боялся его. Не саму музыку, но то настроение, которое позволит играть эти аккорды правильно. Он боялся, что если это сыграть сейчас, то юноша сгорит прямо на месте, огонь поглотит его окончательно. Музыка очень опасна, когда эмоции умеют воплощаться в реальность. Нет… нужно сыграть что-нибудь другое, легкое, певучее. Из нижних октав пальцы, так и не опустившись на клавиатуру, перешли в верхние.
Вздохнув полной грудью, успокаивая себя, Николай постарался забыть, где он и кто он.
