Кровь на мечах. Нас рассудят боги - Гаврилов Дмитрий Анатольевич "Иггельд" (читать книги онлайн без txt) 📗
По осени челобитчиков пускали в самый княжий терем. Олег терпеливо рядил, не было недовольных его правдою.
Внимание князя привлек купец, недавно прибывший и оставшийся на зимовку в Новом городе. Дело было пустячное, а едва заслышав имя истца, Олег присудил возместить новгородским старшинам все убытки оборотистого руса.
После же приказал оставить с глазу на глаз.
У дверей подслушивать не осмеливались. Был за новым князем особый дар – может, звериное чутье или острый слух, – никому еще не удавалось его обмануть.
– Теперь, когда мы справили твое дело, купец, придется унять и мое любопытство.
– Я весь к твоим услугам, княже. Спрашивай – ничего не утаю.
– Что скажешь нового о Киеве? До меня доходят разные слухи. Но ты, я вижу, человек бывалый, многоопытный, прозорливый. И главное, правдивый.
Купец зарделся, как красна девица, речи собеседника пришлись ему по вкусу. Огладив бороду, он начал повествование так:
– Лет двадцать тому назад, когда самозваный Осколод, молод летами, только пришел в Киев и объявил себя наследником прежних князей, что был тот город? Крепостица малая, да в разны стороны деревни разбросаны…
– А ныне что ж, все иначе? – удивился Олег.
– Ага, по-другому. Не знаю уж, кто киевского-то князя надоумил, но дела его с самого счастливого похода на Царьград идут в гору. Богатеет город, хотя и платит хазарам немало – серебром и невольницами.
– Неужто ромеи подсказали какую хитроумность?
– То вряд ли, уж скорее те же хазары. Ведь чаще Осколодовых людей замечают в Итиле, бывает, что и в Булгаре. Там за бледнолицых славянок дают вдвое больше, чем у ромеев.
– Значит, ты думаешь, купец, что Киев торгует живым товаром и потому столь богат?! – нахмурил брови Олег.
– Не просто думаю, знаю это и не раз видел, – подтвердил осмелевший собеседник. – Рабыня из кривичей стоит в Оскольдовом граде всего пять гривен кун, это сто или чуть больше дирхемов, а по-нашему – ногат. У хазаров же или булгар ее можно продать в пять, а то и все десять раз дороже. Если же белую женщину отвезти в самый Багдад, за нее там могут дать все пятнадцать тысяч дирхемов. Но хазары и булгары редко кого допускали в те далекие края, поэтому куявы торговали прежде в Итиле или Булгаре и отправлялись снова в Киев… не то что теперь. Они переплывают Гирканское море, а оттуда, куда пристают, следуют в сердце Персии.
– Признайся, ты и сам промышлял этим ремеслом? Ну-ка, посмотри на меня, – молвил Олег, буквально прожигая торговца грозным взором.
Тот встретился с княжьим взглядом, но глаз не отвел:
– О нет, светлый князь! Клянусь самим Велесом! Я привожу из Славии только мех, мой товар – шкуры лисиц и зайцев. Бывало, возил на юга и мечи. Но чтобы людей?! Никогда! Сам я родом из Алоди и не желал бы такой доли никому из своих детей и соседей.
– Хорошо, я верю тебе, – улыбнулся Олег громкому титулу и благосклонно кивнул: – Продолжай.
– Так вот, стало быть, если же куявам идтить в Царьград, они выручат за обычного раба всего триста дирхемов, да расплатятся ромеи не серебром, а шелком. За челядина нынче дают две паволоки. Но сильный мужчина, если его, конечно, доставить в пределы Царьграда, может стоить полторы тысячи дирхемов, а красивая баба все пять, даже если она ничего не знает и не умеет. Владетель ромеев взимает с каждого торговца-куява десятую часть от выручки. Столько же брали прежде и хазары, и булгары.
Прежде, как я говорил, куявам было безвыгодно ходить до самого Багдада. Но теперь они называют себя христианами, а владетели восточных стран, и, как я слышал, даже в Булгаре, услышав это, берут с купцов всего лишь джизью. Так именуют поклонники пророка Махаммада подушную подать. Куявам, как и прочим мусульманам, и даже иудеям дарована неприкосновенность имущества. Если бы куявы держались старой веры, им пришлось бы раскошеливаться, но там, на Востоке, одинаково чтят и Христа, или же Ису, как они его именуют на своем языке.
– Я слышал про дела сего человека, но никогда не подозревал, что вера в него стала доходным делом. Это многое проясняет. Выходит, что хазарские беки да каганы больше заинтересованы в новой вере Киева, чем самый первый из ромеев. Если куявы продадут невольников подороже, так и самим хазарам с них больше взять можно кунами с ногатами или серебром. Так, что ли, купец?!
– Ты вещий, княже, тебе все ведомо, – ответил тот с поклоном.
– Еще что просишь?
Купец поклонился еще ниже, полез за пазуху и осторожно выудил оттуда берестяной свиток.
– Верховный жрец полянский – Яроок – слово тебе шлет.
– Наконец-то. Давно ждал.
– Просил сохранить и в самые руки правителя новоградского передать. Уф… Так оно и пред всеми богами сделано, да не осудят они меня.
– Не осудят. Ты все правильно сделал. Никому про то, кроме нас троих и богов, разумеется, знать не дóлжно. И лишне говорить, чтобы язык за зубами держал, – молвил Олег, принимая грамоту.
– Само собой разумеется. Ежели ответ будет… – молвил купец и застыл, ожидая решения новгородского владыки.
– Будет, – ответил Олег, просматривая бересту, – приходи завтра к полудню. Сейчас ступай! Ноне не держу тебя. Мне поразмыслить теперь надобно. А завтра жду, сбежать не вздумай. Послужишь – в накладе не останешься. Расскажешь мне, что ведомо про пути хазаров, как дань собирают, как через воды переправляются, где броды имеют… И роду твоему до скончания времен хватит тогда и славы, и почета.
Купец кивнул, попятился и исчез в дверях.
Письмо обращения не имело, вроде бы и к Олегу Новгородскому, но, может, и к предшественнику.
– Не знал, старик, достоверно, что на северах творится. Ведал разве, что верой мы своей не поступились, а миссионеров ромейских взашей прогнали, – догадался Олег.
– Стало быть так, Осколод?! Или как тебя нынче кличут? – бросил он в пустоту горницы уже какие-то мгновения спустя, сопоставляя читаное и слышанное.
Прозревая грядущие пути, он, был жив Рюрик, уже отправлял доверенных людей пытать след, разведать, разузнать, разнюхать. Тут пригодились оборотистые русы: как бы соль везут, да меха, да воск с медами, а сами выспрашивают, выискивают, запоминают.
Страна хазаров, по их словам, была степная, далеко на юго-восток. О хазарах говорили, что научены дремать в седле, доверившись своим лошадям. И потому в несколько переходов от своего передового града Шаркилы они достигают самих днепровских порогов. Почти у каждого хазарина есть лошадь на смену, но ее не ведут в поводу. Всех лошадей собирают в табуны и гонят следом за войском.
Прежде жили в палатках да кибитках, существовали мясом скота и рыб, дикими зверьми и разбоем. Но в стольном граде Итиле, где самое великое смешение народов, теперь знают и виноделие, и как сады растить. Там их зимовище, а лето и осень ходят на Запад и на Восток, обирая данников от Киева до Булгара.
– Спешенными они рубиться не умеют, – сообщал другой источник, – но в конном строю их никто не превзошел. Точно многоглавый хоботастый змей – так растекается по степи хазарская лавина, охватывая противника.
– Строя не знают они и в темноте не бьются, – доносил третий. – Потому ночью окружают они лагерь сотнями кибиток, в коих прячутся лучники. Луки у них короткие, не то что у нас, и сильно изогнуты, мечи у них тоже кривые, потому рубить могут лишь одной стороной, зато и легкие. А раны длинные, секущие. Теряешь много крови.
В колчане держат два десятка стрел, но в сече сходятся, лишь истощив этот запас, на поясе у каждого хазарина висит нож, а у седла пять или шесть сажен крепких ременных веревок для вязания пленных…
Оказалось, что хазары к тому же искусно владеют копьями. И прежде чем начать сечу, всегда выезжает вперед войска поединщик. Коли он побеждает, за ним следует и все хазарское полчище. Секрета тут Олег не увидел. Сызмальства готовят таких бойцов, чтобы могли воодушевить прочих своим ратным примером. Берегут, в бою прикрывают собой. А то и вовсе это любимцы и телохранители ихнего предводителя.
