Тень Феникса (СИ) - Горянов Андрей (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
— Так на чьей же стороне дом Кемман? И в чём был смысл обвинять неповинного Альвина? Всё остальное мне и так было уже давно известно.
— Вот здесь начинается самое интересное.
— Не сомневаюсь в этом. Тебе известно, кто на самом деле убил тех девятерых?
— Нет, к сожалению, этого я не знаю. Но догадываюсь. Тот же почерк, что и в Клемносе: убийство, совершенное для устрашения, очень кровавое и, вероятно, очень сложное.
— Чувствуется рука боевого мага.
— Несомненно. Но вот кто из них? Впрочем, это и не важно. Важно то, что друг твой, как и ты сам, влез куда не следует. Убийства эти совершены едва ли не с одобрения императорского двора, и я даже не исключаю возможность того, что инженер этот был послан именно для этого: разобраться с врагами магистра быстро и максимально кроваво, дабы устрашить остальных. Естественно, мне пришлось немного осадить Альвина, прежде чем он натворил дел по своей юношеской глупости.
— А что с Калокиром? О нем не слышно ничего, кроме того, что он где-то здесь, в Стаферосе.
— Действительно, последний раз его видели въезжающим в капитул, но вот известий о нем больше не поступало. Как многие думают, старик просто помер, но это не хотят предавать огласке до тех пор, пока не разберутся с мятежным Цикутой.
— Так отец теперь будет выступать за разделение ордена, на стороне реформаторов? Мне казалось, еще не так давно он выступал в поддержку противоположной стороны. Впрочем, я уже решительно ничего не понимаю.
— Без реформ уже не обойтись, это верно, и потому наш дражайший батюшка хочет извлечь из сложившейся ситуации максимально возможную выгоду. Капитул Альбайед, если взяться за серьезную осаду, может стоить ордену множества жизней и огромного количества времени, на эту осаду потраченного. Знаешь, кем легко управлять? Слабыми. Потому что сильный оборвёт удила и сбросит тебя на землю.
Глаза Виктора закрылись совсем, и говорить он продолжал, как мне казалось, уже из своего дурманного сна. Стоило ему договорить последнюю фразу, как трубка кальяна выпала у него из руки и с глухим стуком ударилась о землю рядом с пустой чашкой, на дне которой застыли остатки дурмана. На этом диалог наш исчерпал себя, поскольку больше ни одного слова вытянуть из брата мне не удалось. Меня переполняла злость, и я едва сдерживался, чтобы не сдернуть этого любителя дурмана на пол и как следует не отхлестать его по щекам, чтобы привести в чувство. Но всё-таки надо отдать ему должное: кое-что в текущей политической обстановке наконец прояснилось, пусть даже в таком общем виде.
Теперь же передо мной возник совершенно другой вопрос. Как быть теперь, когда, предположительно, Великий магистр мёртв? Ведь это значит, что задание Августина выполнено. Но оно при этом уже не имеет смысла. В любом случае я должен проникнуть в капитул и либо в этом удостовериться, либо убедиться в обратном. А затем либо каким-либо способом прикончить Великого магистра, либо смириться с поражением и встать на сторону победителей. Первое всё же казалось предпочтительнее. Банда Цимбала и Сира должны будут мне в этом помочь. И я даже придумал способ, как всё это провернуть. Донельзя глупый и простой, но всё-таки заслуживающий право на существование.
Глава 12
Дознаватели выполняют свою работу согласно «Положению о создании кабинета дознавателей» и являются аппаратом внутренней разведки ордена. Управляющий кабинета подчиняется непосредственно Великому инквизитору или лицам, временно исполняющим его обязанности. Основная задача кабинета — выявлять любую деятельность, несущую угрозу учению Антартеса на территории империи.
Основные положения о структуре ордена и разделении власти, часть 7.
Серые небеса нависли над городом каменной плитой, и беспрестанно извергали из себя потоки холодной воды. На улицах необычайно безлюдно, и даже в районе Большого храма Феникса, где весь день толпятся паломники и ведутся службы, нет ни души. Мостовая под ногами блестит от влаги, и мне начинает казаться, что в блеске её я вижу собственное отражение. Кем меня теперь считают в ордене? Предателем или всё тем же младшим дознавателем? Как Виктору удалось отвести от меня все подозрения, и удалось ли вообще? Каждый раз наш разговор с братом обрывался так грубо и на полуслове, что я уже отчаялся получить от него нужные сведения, и потому решил действовать так, как подсказывают мне чувства.
Гранитная громада капитула вырастает передо мной из пелены дождя, угрожающе щерясь бойницами надвратной башни. Архитекторы, создававшие это чудо, в большей степени были склонны создать нечто грозное и одновременно красивое, нежели практичное и лишенное излишеств, и потому капитул больше напоминал сказочный замок, неведомым образом выросший посреди города, чем резиденцию самого влиятельного и могущественного ордена империи. Так мне всегда казалось, по крайней мере. Сумрачные шпили внутреннего собора скрывались где-то в дождливой дымке у меня над головой, но я все равно мог разглядеть их, даже с закрытыми глазами: настолько образ этот глубоко засел у меня в голове.
Стража у ворот, увидев мой перстень, без лишних слов освободила мне путь. На это я совершенно не рассчитывал, и даже растерялся, когда передо мной открылась калитка, ведущая во внутренний двор. Но делать нечего, я вошел внутрь как ни в чем не бывало, и отправился прямиком в помещения архива, куда вело меня чутьё. Минуя очередной пост стражи, теперь уже у входа в цитадель, я оказался вначале в своём старом кабинете, в котором оставил мокрый плащ, а затем и на нижних этажах, где помещались архивы. В здании почти никого не было, за исключением нескольких клерков, занятых своими делами, и даже главного надзирателя за всем этим сонмом знаний нигде не было видно. Моего старого знакомого я нашел на удивление быстро, он, исхудавший, с пергаментно-серой кожей, больше похожий на мертвеца, сидел за ворохом бумаг и сосредоточенно в них что-то выискивал.
— Брат Экер, давно не виделись.
Мой голос, казалось, не произвел совершенно никакого эффекта, поскольку Экер лишь на мгновение соизволил поднять глаза, тут же уткнув их обратно в истерзанный листок в своих руках. Дочитав, по всей видимости, всё, что хотел, он отложил все свои дела в сторону, и поднялся со своего места.
— Боюсь спросить тебя, но всё же должен: какого демона ты сюда пришел?
— Пришел проведать старого друга.
— Ах, друга, значит?
От былой манеры его речи, казалось, не осталось и следа. За эти несколько месяцев Экер изменился так, что я теперь смотрел на него, и видел перед собой будто бы совершенно другого человека. Наружность его, впрочем, стала еще уродливее, но вот его голос…
— Попасть-то ты сюда попал, но обратно тебя теперь никто не выпустит. По распоряжению Великого магистра, мы уже вторую неделю сидим на особом положении и ждем непонятно чего. И потому я повторюсь: что ты здесь забыл?
— Я же сказал.
— Я в полном порядке. Теперь можешь заняться другими делами.
— У меня к тебе исключительно глупый вопрос, но не гони меня раньше времени, прошу. Что вообще обо мне тебе доводилось слышать?
На безжизненном лице Экера застыло какое-то тупое выражение, будто мой вопрос поставил его в тупик. Он то ли попытался улыбнуться, то ли рассмеяться.
— Это что, очередная твоя шутка? Что я должен был о тебе слышать? Кто ты вообще такой, чтобы мне было это интересно?
— Я в том плане, — замявшись, я не сразу сообразил, как правильно сформулировать вопрос, — не связывают ли моё отсутствие с чем-нибудь, скажем, не очень хорошим.
— Ты что, пьян? О каком не очень хорошем может быть речь? О государственной измене и ереси или о пристрастии к выпивке, порочащей честь святой братии? В первом случае я бы тут с тобой не разговаривал, и в лучшем случае слышал бы твои вопли, а во втором…
— Ты стал каким-то уж слишком раздражительным. Что с тобой произошло? Трифон вернулся и снова заставил рыться в никому не нужных бумагах?
