Тень Феникса (СИ) - Горянов Андрей (лучшие бесплатные книги .txt) 📗

— Именно так, умник. С тех пор, как он вернулся из Авермула и засел в кресло старшего дознавателя, моя жизнь превратилась в пытку.

С этими словами, в душе моей будто оборвалась какая-то нить. Я был свято уверен в том, что Цикута расправился с Трифоном где-то в окрестностях Демберга, хоть он и не говорил об этом напрямую. Но почему-то мне казалось, будто это абсолютно точно подразумевалось в его словах, особенно если учитывать радикальные методы инквизитора. Но если мой бывший начальник жив и снова занимает своё место, что же вообще произошло между этими двумя?

Я не успел больше ничего спросить, поскольку по мою душу всё-таки явились. Три почти неотличимых друг от друга стража, судя по вышитым на груди символам, принадлежащих кабинету дознавателей. Экер тут же исчез из моего поля зрения, будто растворившись в воздухе, посчитав, наверное, что его присутствие здесь будет лишним. Никто, однако, не спешил заковывать меня в кандалы и волочь против моей воли, один из троицы лишь вежливо попросил следовать за ними. Я не стал спрашивать, куда меня собираются отвести, поскольку вариантов здесь было не так уж и много. А если точнее, лишь один.

***

— С возвращением, Марк. Я всё гадал, когда же настанет тот день, когда я снова увижу тебя в стенах нашей скромной обители. И вот, ты здесь.

На обрюзгшем за последнее время лице Трифона светилась довольная улыбка, которая в его исполнении могла означать совершенно разные вещи. Однако тон его голоса говорил о том, что улыбка эта, по крайней мере, не враждебная. Всё та же расшитая золотом мантия, всё та же нелепая шапка, скрывающая лысину. Но совершенно другое лицо.

— Мне прекрасно известно, какой вопрос вертится в твоей голове и не дает тебе покоя. Отвечу вначале коротко и по существу, а потом, возможно, более развернуто. Тут уж всё от тебя зависит.

— Я весь внимание.

— Так вот, никто тебя арестовывать не собирается и не собирался. Тот факт, что ты отправился в Авермул вместе с Цикутой, еще не делает тебя его соучастником. По крайней мере, я так не считаю. Не знаю, почему он оставил тебя в живых после первой провалившейся попытки, и как тебе вообще удалось выжить, но это теперь уже и неважно.

— Первой попытки?

— Так ты думаешь, это я решил тебя прикончить? Наверняка этот тиран так обозлился из-за потерянной должности, что решил во что бы то ни стало покончить с причиной своего отстранения. Так?

Я никак не мог взять в толк, в чем смысл подобного спектакля, но внешне старался ничем не выказывать это непонимание, лихорадочно пытаясь продумать дальнейшие вопросы.

— Но зачем это Августину?

— Скажу одно: он не знает, что мы знаем. Всё должно было указывать на солдат, приписанных к гарнизону. Кто отдал им приказ? Наверняка тот, у кого были свои личные мотивы. Ниточка от них оборвалась, и теперь уже ничего не докажешь.

— И всё же, принцип «если это не сделал я, то сделал он» — не слишком хорош.

— Тогда ответь мне на вопрос: почему Цикута взял с собой именно тебя?

— Я всё еще не услышал ответ.

— Я просто предлагаю тебе подумать самому. Почему-то ведь ты сбежал от него, как только появились силы, и вернулся сюда?

Постепенно я начал понимать, какая часть всей истории известна Трифону. Но вопрос в том, чего именно он не знает? И почему считает, будто я сбежал от Цикуты? Но если не Трифон пытался меня убить, то кто? Неужели это действительно был инквизитор?

— Если предположить, что это и в самом деле был Цикута, становится понятно, зачем он впоследствии вывез меня из Демберга. Откуда стало известно, что я сбежал от него?

— От одного из тех, кто был тому свидетелем, само собой. Впрочем, зная тебя, это нетрудно предугадать: Клавдий никогда бы не поставил на заведомо проигравшего.

При упоминании отца, я невольно вспомнил и письмо Августина и слова Виктора. Все они вели какую-то им одним известную игру, в которой мне приходилось играть роль спортивного инвентаря, который, впрочем, не принимает ничью сторону, и не вызывает ни в ком желание его устранить. По крайней мере, мне хотелось на это надеяться.

— Вижу, в этом я оказался прав, — довольно улыбнулся Трифон, — провокация Цикуты сорвалась, и он решил придержать тебя подле себя в надежде извлечь из этого ещё какую-нибудь пользу. Однако смерть всех зачинщиков мятежа спутала его планы, а вместе с этим из его рук уплыл и ты. Вернулся сюда и снова принялся за старое, теперь уже с оглядкой на свою недавнюю связь с Цикутой, опасаясь преследования со стороны своих же собратьев. Только теперь, твоими стараниями, этот твой Альвин Малий, в той же степени одержимый идеей ритуальных убийств, сам попал под подозрение. По собственной глупости. Ему, конечно, это почти ничем не грозит, но вот опять я вижу, как повторяется сценарий прошлого лета, и мне это уже совсем не нравится.

Пока Трифон говорил, я всё не переставал поражаться тому, как мало на самом деле ему известно. Была ли то заслуга Августина и его продуманность во всех мелочах? Не исключено. Однако во все эти планы он так и не удосужился меня посвятить. Почему? Это меня интересовало в первую очередь.

— Мне хочется лишь знать, кто стоит за всем этим. Только и всего. Ответ на один вопрос поставит точку. Можешь считать это мальчишеским любопытством, но, клянусь Антартесом, больше мне ничего не нужно.

Лицо Трифона нисколько не поменяло своего выражения, и только дернувшаяся рука, будто дознаватель хотел взять что-то со стола, а затем передумал, известила меня о внутреннем его напряжении.

— Не буду спрашивать тебя, отчего ты решил, будто я знаю ответ на этот вопрос, мне не сложно догадаться и самому. Мой ответ тебе — Angelus Domini. Святой дух, ниспосланный Фениксом, если угодно.

— Что бы всё это значило? Все они убиты инженером, или с его помощью, причем здесь какие-то ангелы?

— Иногда руку человека направляет сам господь. Он может отправить и своего посланника, чтобы тот в точности исполнил его волю, избавив избранного им от возможной ошибки.

— Я так понимаю, о божественных мотивах мне спрашивать не стоит? Всемогущий Антартес отправил на землю ангела, дабы тот превратил в кровавые брызги пару десятков человек?

— Не богохульствуй, Маркус. Я сказал тебе лишь то, что знаю.

— Так значит, убийца — кто-то из университета. Его руками всё было исполнено?

— Верно. Ты ведь и так уже это знал, насколько я понимаю.

— И что теперь? К чему это всё приведет?

— Совсем скоро ты об этом узнаешь. А до того времени тебе придется остаться в капитуле и ждать.

— Так я теперь под арестом?

— Вовсе нет. Капитул нельзя покидать никому из тех, кто вступил на его территорию, вплоть до особого распоряжения Великого магистра. Он собирает большой совет, и когда с мятежным инквизитором будет покончено, а случится это уже очень скоро. Здесь, в столице, соберутся те из нас, кто наделен Его властью.

Я не нашелся, что ответить, и просто смотрел на сочащегося каким-то странным самодовольством Трифона. Было во всей его фигуре нечто непривычное. Но я никак не мог понять, что же именно. Какое-то странное возбуждение, наблюдаемое мной в поведении Виктора, без прочих сопутствующих дурману эффектов. Но Трифон был одним из самых праведных в отношении подобных вещей человеком, и потому я отверг эту идею, сославшись на то, что просто слишком долго не видел своего бывшего наставника.

— Твоя келья всё еще пустует. Теперь ступай, и помолись Антартесу, чтобы всё поскорее закончилось.

От последних его слов я невольно вздрогнул, но Трифон будто и не заметил этого. Лицо его как-то странно разгладилось, будто оборвались удерживающие улыбку нити. Он, казалось, потерял ко мне всяческий интерес, а мне не оставалось ничего другого, кроме как покинуть кабинет и отправиться в свои апартаменты. Естественно, под присмотром всё тех же стражников. Две достаточно просторных комнаты и маленькая молельня никак не тянули на скромное звание «кельи», но все в капитуле, у кого имелось здесь подобное жилье, не называли его никак иначе, будто смакуя словестную скромность. Следом пришел послушник и поставил на сто ужин — скудную похлебку, кусок хлеба и стакан вина. После этого дверь захлопнулась, и лязгнул закрываемый снаружи засов. Теперь оставалось только ждать.