Убить Ланселота - Басирин Андрей (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Большой Процент затрепетал. Он никогда не думал о возможности стать землевладельцем. Открывавшиеся перед ним перспективы завораживали.
– …Ты же, Оки, получишь возможность сразиться с самим королем Лиром. Говорят, он лучший игрок в шахматы во всем мире.
– Мы удовлетворены, господин. Немедленно отправляемся.
Когда таны ушли, Золотой Чек озабоченно заметил:
– Надо собрать лучших из лучших. Мою личную гвардию – Балансоспособных Бухгалтеров.
– …нет, Старших Бухгалтеров! – перебила Сильгия. Подобно многим женам, она не доверяла способности мужа принимать важные решения.
– И послать их на поиски. Мне кое-что открылось в ночных бдениях на стене. У Аларика нет зверя великого, а значит, короли Дюжины собираются где-то на нашей территории. Дюжинцы не верят, что мы способны открыть место их сходок…
– …их гнусных сборищ…
– …и перехватить тепленькими…
– …с пылу с жару…
– …но это не так. Пусть варвары обыщут горы. Уверен, где-нибудь в Урболке найдется что-то интересненькое, и тогда…
– Так и сделай, муж мой.
Финдир страдальчески посмотрел на жену. Он не помнил случая, чтобы последнее слово осталось за ним.
– Как думаешь, Маггара, стоит анису добавить?
– Лучше базилика. Хоакин обожает базилик, особенно после чихания.
Ветерок разносил в лесу запахи иван-чая и подгорелой каши. И это не случайно. Истинная суть Романтической Подруги проявляется разносторонне. Зайчата, белочки, бальные платья, сахар в кармане – все это наносное, фальшивое… Главное, что отличает лесных принцесс от взбалмошных, неискренних глупышек, – красота, достоинство и верность своим избранникам.
Ну и конечно же пригорелая каша на дне котелка. Давно известно: тщательно размешивают кашу лишь мелочные расчетливые стервы – те, что следуют за капитанами из тщеславия или ради денег. Истинная любовь готовить не умеет.
Ойленова выходка дорого стала герцогу: горожане закидали помост всякой дрянью. Тухлыми яйцами и подгнившей репой. Воспользовавшись беспорядками, Глипниус, Пампфель и Ганхель скрылись из Камении. С ними вместе бежали Ойлен, Фуоко и Хоакин. Терекок – так назывался лес, в котором скрылись беглецы, – превратился в оплот вольных стрелков. Конечно, большинство доннельфамцев остались дома, рассудив, что бунтовать лучше в «Бородароссе» за кружкой пива, но все равно в последователях у Хоакина недостатка не ощущалось.
Бунтарство Доннельфама расцвело пышным цветом. Либеральствующие юнцы оставили скучную философию. Узкие сюртуки сменились зелеными плащами, а парики – шляпами с перьями. Следом за студентами увязались подмастерья портных и торговцы сосисками, дочери мельников и монахи.
Терекок кипел жизнью. Старые традиции Деревуда возродились в новых краях. Неделя шла за неделей, и все больше горожан приходило под знамена вольных стрелков.
напевал Хоакин, бредя опушкой леса. Успевать приходилось повсюду: проверять посты, наблюдать за обучением новобранцев, кормить обедами пойманных баронов. С помощниками ему повезло. Ганхель оказался великолепным лучником, а Пампфелю равных в бою на дубинках не нашлось бы, пожалуй, и в старом Деревуде.
– Шевелись! Шевелись! – подгонял он неуклюжих новобранцев. Дубинка так и кружилась в его руках стрекозьим крылом. – Ноги легче. Спину прямей, пивное брюхо!
На тренировочной поляне Истессо долго не задержался. Завидев разбойника, бывшие горожане каменели. Страх перед авторитетами так просто не выбьешь. Чтобы выдавить из себя раба, и сорока лет в пустыне может не хватить.
– Эй, стой веселей! Гляди волком, нападай с толком. Глинниус, дубинкой удары отбивай, не головой.
– Нападай, стол, ком, – восторженно ревел голем. – Ха-ха-ха! Здравствуй, капитан Хоакин.
Хоакин на бегу поприветствовал голема. Глинниус – теперь Кроха Глинни Ус – подался в историографы Терекока. Он действительно писал лучше, чем говорил, и вел хронику отряда, успешно соперничая с черной книгой. Ойлен стал Шутом, Лиза – Романтической Подругой… лишь Монаха в отряде не хватало.
Вдруг откуда-то донеслось насмешливое:
– Эй, легенда живая! – Ойлен продрался сквозь ежевичные кусты, схватил капитана за рукав. – Хок, поговорить надо.
– Сейчас? Я еще не все посты проверил.
– А чего тянуть? Посты вместе обойдем.
Разбойники уселись на ствол поваленного дерева.
Хоакин был рад передышке – после беготни по лесу от него пар шел. Единственное, что внушало беспокойство, – колючий взгляд Тальберта.
– Хок, что ты собираешься делать дальше?
– Какого еще дальше тебе надо? Мы стрелки, живы-здоровы. Осмотримся, оглядимся что к чему. Я успел подустать от бестолковой беготни.
– Хм… Не так уж много. А потом?
– Сниму заклятие. Убивать чудищ – это не самоцель. Найду какой-нибудь лесок, обоснуюсь. Да тот же Терекок – чем плохо местечко? И Лизе нравится.
– Хок, ты же Ланселот! Это дар великий, призвание. И все это лишь ради того, чтобы сидеть с девчонкой в лесу?
– А чего ты хочешь? Повсюду распространить землю справедливости? Сделать мир огромным лагерем вольных стрелков?
Хоакин сгорбился. Его лицо словно бы постарело на сто лет – те самые сто лет, что он провел под заклятием.
– Людям нужно место, куда бежать, – тихо сказал он. – Ото лжи, от зверей великих… От всесилия королей. Деревуд как раз для того и существует. Если земля справедливости окажется повсюду – чем я стану отличаться от шарлатанов и герцогов? Куда они побегут от меня?
Усмешка скользнула по губам Тальберта:
– И все, да?… Ушам своим не верю. Ты записался в отшельники, в монахи. Деревуд стал прибежищем Для беглецов от жизни. Знаешь, Хок… Мне каждую ночь снится одно и то же. Я вижу корабли и людей что называют себя нищими. Люди другого мира!… Онинесут нищету как знамя, как благодать. И среди них я – дух восстания. Сокрушаю толстопузых мерзавцев жирующих на горе бедняков. Несу радость и справедливость. Всем! Всему миру!
– Ойлен, постой…
Голос скульптора звучал горячечно, отрывисто;
– Ты похитил у меня предназначение. Это я, я должен был родиться бунтарем! Ланселотом, победителем чудовищ. А теперь кто я?… Шут. Бледная тень того Тальберта Ойлена, что мог быть. И даже Неле моя всего лишь фантазия. Я искал ее во всех женщинах мира, среди пастушек и принцесс. Не нашел…
– Еще найдешь, дружище.
– Ты не знаешь, как томит сила, которой нет!
– Я знаю, как томит сила, которая есть. Слышишь, Тальберт?
Шут понял, что хватил лишнего. Отвел глаза, закашлялся. Потом объявил, криво улыбаясь:
– Странный ты человек. Хоакин… Себя не понимаешь. Мечешься, рыщешь из стороны в сторону словно пес, потерявший след. Ну дай тебе бог понять, кто ты есть на самом деле. В чем твоя суть. А я тебя не виню. Ладно… Чего уж.
Сказав это, Тальберт спрыгнул с бревна и ушел в лес. Истессо остался один, размышлять о жизни и о себе.
Шут наговорил много ерунды, но главное в его словах присутствовало. Хоакин часто задавался этим вопросом. В самом деле, кто он такой? Ланселот, победитель чудищ? Капитан вольных стрелков, ходячее приложение к черной книге? Одно ведь противоречит другому. Ланселоты разрушают королевства, а разбойники, наоборот, укрепляют. Как ни парадоксально это звучит.
