Зумана (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde" (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
— Твое предназначение, Зумана.
— Предназначение? — у Шута странно екнуло внутри. — О чем ты? Какое предназначение?
— Я не знаю, — ответил Кайза. — Мне ведомо лишь то, что оно есть. И это очень сильное предназначение. Из тех, которые меняют многие судьбы.
— Н-но… но…Я же всего-навсего паяц из бродячего балагана!
— Ну да… я ведь тебе сказал, что тоже ждал воина… Но на самом деле это лишь привычка думать одинаково. Ведь никто не обещал, будто предназначенный маг непременно обязан быть таким, как эти ваши рыцари. Возможно, твое предназначение таково, что воплотить его под силу только маленькому придворному шуту, беззубому, как лягушка, — Кайза подмигнул ему, но сам Шут лишь плечами пожал — он все равно не в силах был представить, что какие-то там предназначения и пророчества могут иметь к нему отношение. Применимо к себе думать о великих деяниях никак не получалось. Ну не находил он в себе героизма ни на пол пальца, знал это прекрасно и даже не особенно расстраивался на этот счет.
— Кайза… а тебе-то зачем это нужно? И…зачем тебе Элея?
— Ей я уже сказал самое главное, а ты позже поймешь, — Кайза вручил ему давешний котелок и хлопнул по спине, выпроваживая из шатра. — Дорогу к ручью не забыл?
— Отправимся в путь на новое утро, — сказал шаман за завтраком, который, как и ужин, состоял из вяленого мяса и каких-то сушеных корешков, довольно приятных, впрочем, на вкус. — Как солнце встанет, двинемся к югу. Здесь оставаться больше нет смысла. Твои люди, принцесса, все равно ослушаются, я уверен. Попробуют следовать за тобой.
Элея кивнула. Да и Шут считал так же. Хранители покинули становище, но как знать — далеко ли они ушли… Стражи унесли с собой короткое письменное заверение принцессы в ее отречении и длинное личное послание королю. Шут не знал, что в нем написано, однако догадывался, что Элея как могла постаралась утешить отца и ободрить надеждой. На корабле было несколько почтовых птиц — уже через пару недель Давиану предстояло узнать, к чему привело это безумное путешествие…
— А что там, на юге? — спросила она.
— Земля Силы. Земля, где шаманы нашего народа получают посвящение.
— Далеко ли это? Без лошадей нам непросто будет добраться…
Кайза усмехнулся.
— Отчего же без лошадей? Будут лошади.
— Но откуда? — Шут с интересом уставился на шамана.
— Я призову их, — ответил тот и плеснул себе в чашку душистого отвара из местных трав.
— Призовешь? Как это?
— Эта степь слушает меня, Зумана. Я — ее хранитель и имею силу над ней. Если я попрошу — лошади придут ко мне сами.
— О… — только и смог вымолвить Шут. Все это было так интересно!
После завтрака Кайза начал неторопливо, но уверенно собираться в дорогу. Когда Элея удалилась к ручью, чтобы привести себя в порядок и немного побыть наедине, шаман отложил в сторону какой-то хитрый предмет навроде силка и подошел к Шуту.
— Зумана?
— Что? — Шут к этому моменту успел достать свои самодельные мячики из чулок, набитых сушеным горохом, и вдохновенно подбрасывал их, шлифуя узор полета. Он улыбнулся шаману, надеясь, что тому понравится представление, но Кайза смотрел пристально и серьезно.
— Я знаю, почему ты здесь, — сказал он. — Но не знаю — зачем? Зачем ты пришел в эти земли, маленький белый маг? Не пора ли все рассказать?
Шут поймал мячики. Он открыл рот, закрыл, покусал губы и снова попытался сказать, будто еще не готов об этом говорить и вообще… Но только понял вдруг, что больше не испытывает той нестерпимой боли, приходившей всякий раз, когда он не говорить — лишь подумать пытался о Нар и ее сыне… Понял, что ему отчего-то даже хочется рассказать все этому человеку, который так свободно мог перекраивать чужие судьбы.
— Я был насмешником… любимчиком у короля Закатного Края, — начал Шут тихо, — и думал, моя жизнь всегда будет состоять из прибауток для Его Величества и званых ужинов, на которых надо господ развлекать… — он повел свой рассказ с того самого дня, когда узнал, что Руальд стал жертвой чужеземного колдовства. Коротко, стараясь не вдаваться ни в детали, ни в свои эмоции, поведал о Нар. О том, как впервые осознал свой Дар, о бесконечных попытках разглядеть сущность чар, помутивших разум короля, и снять их… А после — о том, как осуществил задуманное, и что это повергло за собой. Когда же в своем повествовании Шут добрался до встречи с магами, то вновь, как всегда, испытал неконтролируемый страх, наполняющий нутро тяжестью и жаром.
Кайза слушал с интересом, который был легко читаем на смуглом живом лице шамана, но когда речь зашла о том последнем ударе, взгляд дергита вдруг стал острым, а тело приняло такую позу, словно бы опасность уже прокралась в эти степи следом за Шутом.
— Так вот почему ты так скверно выглядишь, — сказал шаман, будто по-новой вглядываясь в его лицо.
— Что, так уж скверно? — безнадежно спросил Шут, которому казалось, что за минувший месяц он успел немного вернуть себе подобающий вид.
Кайза усмехнулся.
— Не переживай, Зумана, это самая меньшая из твоих проблем. Мясо нарастет, а вот враги никуда не денутся. Ну-ка покажи мне свой оберег.
Шут удивился, откуда шаман узнал про подарок Ваэльи, но ничего не сказал. Запустил руку под куртку и достал деревянный шарик.
— Извини, мне не велено его снимать. Придется тебе смотреть прямо так.
— Ничего, — хмыкнул шаман, — я и сам бы не взял его в руки, — он обогнул костер и встал у Шута за плечом, рассматривая оберег. А потом осторожно протянул над ним ладонь, словно ощупал невидимыми пальцами. — Он очень хороший, очень… добрый. Это колдовство хранит тебя от всяких лихих случайностей, особенно в пути. И всех, кто рядом с тобой… — Кайза положил руку Шуту на плечо и развернул лицом к себе. — Но его силы недостаточно для того, чтобы оградить тебя от злобных мыслей того человека… Того, кто ударил тебя. У него больше власти над тобой, чем ты думаешь, потому что однажды он уже познал твой разум и подчинил его себе.
У Шута нехорошо заколотилось сердце. Шаман говорил страшные вещи.
— Но… но ведь здесь он… они… все равно не будут искать меня. Эти земли далеко от Закатного Края!
— Глупый Зумана, — Кайза сердито фыркнул и отпустил Шута. — В самом деле веришь, будто расстояние что-то значит? Даже наши дети не бывают так наивны. Эх ты… подарок судьбы… Что мне делать с тобой? Да еще эта мертвая колдунья! Вина изгрызла твою душу, отнимает у тебя слишком много силы! — шаман качнул головой в смятении. — А ну-ка поди сюда, — он снова привлек Шута к себе, крепко взял за запястья да посмотрел на него так, что тот даже испугался. Испугался, ибо темные глаза шамана, распахнувшиеся на весь мир, казалось вот-вот поглотят его самого целиком без остатка. Были эти глаза столь бездонны и так горели, что Шут невольно сжался, пытаясь уйти от их огня. — Тихо, шальной! Стой ты смирно… Ах вижу… Вижу! Проклятые бесы! Не-ет, не иметь им власти над тобой!
Когда Кайза резко отпустил Шута, тот, покачнувшись, едва устоял на ногах. Сердце у него колотилось, на лбу выступили капли пота.
— Что? — спросил он охрипшим голосом. — Что ты видишь?
Но Кайза лишь качнул головой и забормотал что-то на своем шаманском языке, громко плюя в землю и делая руками такие движения, словно отталкивал кого-то прочь.
— Завтра, — бросил он Шуту через плечо. — Думал дождать до Земли Силы, но не буду, — и, не добавив больше ни слова, быстро направился в сторону степи.
До вечера шаман привел к палатке трех лошадей.
— Они дикие? — спросил Шут, разглядывая поджарые бока двух гнедых кобыл и жеребца с белым пятном на лбу. Эти бока едва ли знали, что такое подпруга и седло.
— Они свободные, — ответил ему Кайза. — И они согласны послужить нам.
24
Костер горел ярко, и в свете его Кайза казался демоном со старинных гравюр. Шаман ходил вокруг огня и, глухо ударяя в бубен колотушкой, хриплым грудным голосом пел такую странную песню, что у Шута в голове сами собой рождались диковинные образы.
