Ловчие (СИ) - Калинин Никита (мир бесплатных книг TXT) 📗
— Я уже говорил, что Игра меня забывае… - сводил всё в единый пучок дед. - И теперь, кажется, я знаю, почему. Котя говорит, что в случившемся с его семьёй виновата моя Нонго… И что она… жива.
Гера вдруг встрепенулся и прислушался. Как ни странно, Иго тоже.
— Я верю. Чувствую - Котя не врёт. Та Нонго, которую я знал, была другой. Её погубили вотчинники и арбитры сто лет назад. И я не могу неволить Котю в его погоне за местью, хоть и считаю, что не с того надо бы начинать. Боюсь, сейчас он Сабэль не одолее…
Дед прислушался к моему мнению и не стал ничего говорить про Тайланд. Гера тот ещё перец. Вряд ли усидит на месте, если узнает, что ему тоже есть кому мстить за смерть родителей, и что его цель одно лицо с моей целью. Ему всего семнадцать. Нехорошо, когда в таком возрасте жизнь сужается до усыпанной битым стеклом тропинки вендетты. Ни к чему хорошему это не приведёт.
— Улле, - буркнул вдруг Гера, сморгнув стеклянный взгляд, но никто не обратил внимания. Кроме Иго. Она придвинулась к нему и что-то прошептала на ухо.
— Интерес рода заключается в том, чтобы если не вернуть мне память, то хотя бы сохранить остатки. А сделать это поможе Сабэль. У неё есть то, что когда-то принадлежало нашему роду. Вещь весьма редкая в наше время. Да и не в наше тоже.
— Артефакт, - пискнула Катя.
Дед кивнул и закончил:
— Сабэль же убила Нонго. Я знал причину. Когда-то. Думаю, она её озвучит Коте. И наведе его на… Нонго. Какие у неё ещё могут быть варианты, когда лихо возьме её за горло?.. Да только вот… Котя, може не стоит горячиться? Она ведь… она ж Нонго одолела! Вот восстановим влияние рода, образуе касту воинов, вот тогда и…
— Имя! - почти выкрикнул Гера. - У бильвиза, что мы вчера с Костей отловили, есть имя!
— Я говорила! Говорила! - подскочила Иго. - Почему ты меня никогда не слушаешь, де?! Я могла же просто заставить его…
Дед шикнул на девочку, и та уселась обратно на лавку, надутая, как рыба-луна.
— И какое же? - спросил он ласково, хотя по глазам я видел, что ему, в общем-то, всё равно, как зовут коротышку-серпоносца. Важно, что его вообще хоть как-то зовут. Дед помрачнел и уставился на меня.
— Улле, - негромко повторил Гера. - Но это ещё не всё. Экран врёт, что у него хозяин есть!
— Прочтёшь?.. - убаюкивающие ноты в голосе деда почему-то пугали меня до чёртиков.
— Ганс Рихтер!
— О! Наш прелестный продажный арбитр!.. Эту мертвечину из моей памяти выреже только смертушка!
Кто-то включил звон - громкий, режущий. Имя означало, что бильвиз редкий. И что хозяин наверняка знает его местоположение.
Дед смотрел на меня долго, прямо в глаза. Но уж лучше бы насквозь!
— Ты жал Гансу руку, Котя?
Глава 27
— Дети… Со мной же одни дети!
Дед ходил взад-вперёд, заложив сухие руки за спину. Он никогда не был таким возбуждённым. Достаточно было просто слышать патриарха, можно даже не смотреть на него, чтобы понять - что-то надвигается. Прямо сейчас ползёт по чаще под нами, воет, стрекочет и рычит. И близость неотвратимого боя отзывалась холодком по затылку. Нас нашли. Я привёл сюда недругов - лиговцев ли, арбитров ли, пока не ясно. В этом чёртовом мире ловчих так и сдохнешь, ничего наверняка по местам не расставив!
Бильвиз Улле был своего рода колокольчиком для Ганса. Немец знал, где родовое гнездо Велес, и просто послал сюда слугу, чтобы тот предупредил, когда я объявлюсь. И, судя по озабоченности деда, многое, если не всё, обошлось бы, не пожми я тогда в баре Митрича мертвенно-холодную руку.
Катя прижимала к себе Иго, хоть та и не выглядела испуганной. Гера петушился, но после всего, что он узнал о себе, пыл его поугас. Всякая пойманная сущность рушила его организм похлеще бутирата какого-нибудь - такое спесь с кого угодно собьёт! А кто к нам приближался, мы не знали. Сущности или ловчие. Хотя, скорее первые, ведь домовой деда не позволит войти чужаку в пределы усадьбы даже через нижнюю сферу.
Да и мечники из нас… Дед по-сути один!
— Котя! - я вытянулся. - Ты, малец, смотри да запоминай всё, что увиде! Понял? У тебя нет времени на повторение. Нет! Сходу лови, на лету откусывай! Как я поступаю, почему - сам додумывай. Я дам тебе и Гере щепотку умений в ближнем бою. Временно дам… - его глаза остекленели, дед менял на своих многочисленных пьедесталах сущности. - Да… так… Теперь хоть что-то! Но только держите ближе ко мне!
Это было похоже на ауру какую-то, исходящую от патриарха, потому как в лице поменялся и пацан - воспрял и боевито поработал худыми плечами. Брюс Ли хренов. По венам знакомо потёк холодок жидкого металла. Сила и навык. Чужие сила и навык, и от этой мысли становилось тошно.
Пора бы уже как-то руками-ногами работать, Костя. Головой, в конце-концов. Хорош покачиваться на течении. Сам же Дена учил: “Лучше синица в руке, чем утка под кроватью. Добивайся своего, не жди подачек”.
— Скоро, - бормотал, остановившись, дед. - Скоро уже! Мимо нитки шерстяной не пройти. Будьте готовы. Ко всему будьте готовы, малята! Я за вас горой, но и вы не плошайте. Я старый.
Я спешно провалился в храм. Нкои вписывался в грядущий бой, как дорожный указатель в яшму покоев византийского василевса, и поэтому я быстро сменил его на Жигуля. Засранец мог хоть что-то, да к тому же не за горизонтом была его вторая ступень.
И каково же было моё удивление, когда следом же погасло одно из делений жизненной энергии! Так всегда было и я просто не обращал внимания, или это какой-то новый поворот? Выяснять не было ни времени, ни желания.
Жигуль появился в каске, из-под которой по-заячьи торчали сложенные волосатые уши. В обычной такой непримечательной серой каске солдата вермахта, разве что с корявой надписью чем-то белым сбоку: “Эльза”. И с шибко уж довольной рожей. Вот прям перебор. Аж врезать захотелось. Он клацнул корявыми клыками, почесал бородавчатое раздутое пузо и замер с ехидной улыбочкой в подхалимском поклончике - чего изволишь, хозяин?..
— Котя!
Я встрепенулся и, даже ещё стекло с глаз не сморгнув, затормозил вращение реальности. Деда напротив уже не было.
Истончаясь, Иго шипела змеёй какой-то, ящерицей, дракончиком, скаля треугольники вдруг увеличившихся зубов, и смотрела вниз. И теперь Катя не прижимала её к себе, а цеплялась сама, трясясь от страха. От неё-то точно не стоило ждать решительных действий.
А ниже, под паутиной ломких веток не то дубов, не то вязов уже вовсю сражался дед. “В бога душу мать” долетало и до сферы спящих, да таким громогласным каскадом, аж многострадальный торшер у лестницы дрожал.
Гера был рядом. Мы снова стояли плечом к плечу, и также - вместе, вдвоём - провалились, сходу обнажая родовые мечи.
Сущности! Это были всего лишь сущности Лиги! Всклокоченный мохнатый вервольф, прям как в фильмах, барахтаясь, подымался на задние лапы, только-только, видимо, схлопотав зуботычину, а сбоку, что-то этакое неустанно распевая, орудовал голыми кулаками патриарх. Огромный, он выглядел постаревшим Илюшей, что был вынужден снова с печи слезть. И хрустящие непонятные живые корни-ветки в его кулачище будто бы были с тем полностью согласны - пытались удрать, даже не думая хоть как-то атаковать патриарха, тщетно работая в воздухе плетёными ногами.
— Справа!
Я среагировал на предупреждение Геры и отступил на шаг; сам пацан эффектно стуманился, пропуская сквозь себя какую-то стальную стрекозу размером с бульдога, с явно острыми, опасно быстрыми крыльями. Едва та вцепилась в ствол и развернулась, норовя повторить прыжок, чащу окутал туман - даже пожухлые листья кое-где вскинулись от резко поднявшихся с земли капелек воды! Пелена оказалась такой густой, что от досады взвыл потерявший из виду цель вервольф - Гера не жалел жизненной энергии!
Я же видел прекрасно. И не думал ничего выжидать. Железный насекомыш пока был явно дезориентирован: перебирал длинными крючковатыми лапами, постукивал по коре под собой свёрнутым в спираль брюшком. Он не видел меня. Точнее, увидел слишком поздно - я уже коснулся металлического панцыря меж крыльев.
