Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир (СИ) - Шихматова Елена
Глубоко вздохнув, Драгомир лег на спину и невольно вздрогнул: раздался стук в дверь, негромкий, но среди тишины он пугал уже одной своей неожиданностью.
— Кто там?
Дверь открылась и в комнату вошла Анна с одеялом и подушкой в руках.
— Ты не спишь?
— Хочу и не могу.
— Мне тоже не уснуть, — призналась Анна и, подойдя к кровати, просто попросила, — подвинься.
Мальчик ужасно смутился, но подобрал к себе одеяло и вторую подушку. Не то, чтобы он был против, скорее, это не совсем укладывалось в его голове. Некоторое время они лежали молча.
— Ты думаешь, с отцом Модеста что-то случилось?
— Не так долго его и нет, — с сомнением в голосе ответила Анна, — хотя, скорее всего, да.
Драгомир тяжело вздохнул.
— И я виноват в этом!
Анна привстала, подперев голову рукой, и посмотрела на мальчика.
— Не смей себя ни в чем винить! Я еще понимаю, ты нарочно бы связал себя с магией и уснул на тысячу лет, но ведь ты оборонялся. Насколько я поняла, самооборона волшебника всегда была непредсказуема, поэтому, если мага собирались убить, то делали это не с помощью заклинаний.
— Но ведь не проснись я, и не было бы тех волнений из-за приспешников Алины. А вдруг господина Нисторина тоже так назвали и арестовали за это?
Глубоко вздохнув, Анна вновь легла на спину и после некоторого молчания ответила.
— Это вполне возможно.
— Его надо освободить.
— И дядю тоже.
— И если мы будем делать это с помощью магии, то ничего хорошего не добьемся.
— Не добьемся.
— Надо все разузнать завтра.
— Хорошо бы еще узнать, что думают люди в городе. Выборы назначены на послезавтра, или уже завтра. Хорошо бы сагитировать народ за светское государство, власть царя и все такое.
— А ты думаешь, кто-то поддерживает такие взгляды?
— Конечно! Рувир сорок лет назад пал в кровопролитном сражении, здесь проводились массовые репрессии, чтобы привить людям устои Гриальша. Большинство населения Рувира было разбросано по стране, но в последние лет пять царица Тиона, точнее, господин настоятель Гриальша, позволили насильно переселенным рувирцам вернуться на родину. И их вернулось достаточно много. Плюс своим детям они наверняка говорили об устоях Истмирры, так что есть те, кто как наша Гедовин, представляют светское государство явным благом. Но далеко не все эти люди осмеливаются идти за Горацием Фаном, это местный смутьян, его неоднократно арестовывала храма стража, а мэрия ходатайствовала об его освобождении. Вообще господин Фан писатель.
— Кто же его читает? — удивился Драгомир. — Если его арестовывали, значит, по идее, должны запрещать его творчество.
— Потому и читают, что запрещено.
— Но на что же он издает книги? И главное, где, если это запрещено?
— На те деньги, что ему присылают неравнодушные люди, а издают…. да хоть бы и в рувирской библиотеке. Дело в том, что библиотека довольно независима и, если храм добивается проверки, то к тому времени уже все успевают спрятать. Хотя, на мой взгляд, если бы Горация Фана хотели убрать, то давно бы убрали, значит, его либо не воспринимают всерьез, либо так верят в непоколебимость людского мнения, либо и то, и другое.
— Значит, тех, кто молчит, надо встряхнуть?
— Ну, да.
— Анна, а ты веришь в Алина?
Девушка долго молчала.
— Я читала, что в твое время верили в нескольких богов.
— Да.
— Но это не помешало вере в Алина утвердиться и стать мировой религией. Если бы боги были, неужели они допустили бы это? Чтобы их отрицали, чтобы их забыли? Нет, конечно, вера в богов не подразумевает их постоянного присутствия в нашем мире, но чтобы они позволили вообще не считаться с ними? Может, это кощунство, но я отношусь к вере в Алина абстрактно, как к некоему учению, согласно которому есть добро и зло. Добро отождествляет Алин, зло — Алина, чтобы не пасть на путь Алины, нужно следовать определенным правилам, насколько они суровы, судить не нам. Хотя, если честно, мне эти правила не нравятся. Здесь, в Рувире, еще куда ни шло, а вот у нас, в Тусктэмии, все гораздо строже. Я, как незамужняя девушка, не имею право даже на улицу одна выйти.
Драгомир сразу переспросил.
— А причем здесь добро и зло? Я имею в виду, если ты выйдешь из дома одна, то…
— То Алина может направить меня по преступному пути, так как я — незамужняя девушка, и мои чувства более низменны, чем у юношей, и у меня нет стойкости.
— Это глупо! — мальчик даже сел.
Анна скосила на него снисходительный взгляд.
— Что мы можем, Драгомир? Одного нашего с тобой возмущения недостаточно. Самое печальное то, что людям вбивают это мнение с детства и, вырастая, они искренне с ним согласны и навязывают его уже своим детям, и так далее. Нужно обладать огромной силой воли, чтобы, имея свое мнение, не бояться его придерживаться, и тем более доказывать свою правоту, хотя бы себе.
— Получается, люди, даже видя правду, не всегда принимают ее?
— Почти никогда. Люди трусливы, не верят сами себе и скорее согласятся с мнением других, чем со своим, если это мнение большинства. Так что сейчас, чтобы поднять тех, кто хочет возврата в Истмирру, но боится себе в этом признаться, надо постараться, то есть надо заставить людей поверить во что-то иное, кроме того, чему их учили с младенчества.
Они долго лежали молча, не заметив, как их сморил сон, тревожный, но все-таки дающий отдых.
Не все еще разбрелись по домам, некоторые продолжали бродить по городу, но никаких митингов уже не было, многие просто не могли спокойно пойти по домам после такого, у многих многоэтажных домов жители что-то обсуждали и думали над тем, что же происходит, как следует воспринимать и понимать слова мэра. Некоторые вовсе думали, что это чушь и неловкая попытка скрыть истину. Но зачем? Зачем лгать? Кто-то вовсе предположил, что эти диверсии идут от царя Истмирры, он хочет навести хаос в городе, чтобы прийти восстановителем порядка.
Когда Данислав въехал в город, то крайне удивился тому, что люди в такой час не спят и бродят по городу, стоят около своих домов, что-то обсуждают и не идут внутрь. После того, как он видел это на нескольких улицах — значит, это — не случайность, и что-то случилось — он подъехал к одному из домов и спешился. На него никто даже не обратил внимания. Он сам обратил на себя внимание своим вопросом.
— А что вообще происходит?
Мужчина, который стоял ближе всего, повернулся и удивленно посмотрел на молодого человека.
— Как что? Ты где был вообще?
— Простите… Я только приехал в город.
— В смысле?.. — не понял тот.
— Меня не было в городе пару дней, что произошло?
Мужчина пригляделся и, узнав молодого человека, извинился.
— О, простите, господин Ингоев, я вас не узнал.
Услышав его имя, все стали оборачиваться.
— Ничего, так что случилось?
— О, господин Ингоев, в городе происходят странные вещи, а господин мэр заявил сейчас, что это все магия.
— Магия?! — скептическим тоном переспросил Дан. — Что за ерунда?
— Все так и есть, магия, — решительно заявила какая-то женщина. — Я верю нашему мэру, он не стал бы нам лгать!
— А я считаю, — смело возразила ей стоящая рядом девушка, — это ложь, но она зачем-то нужна!
Ложь, которая зачем-то нужна, в такое Данислав еще мог поверить, но поверить в то, что маленькая девочка и настоятель храма Слова оказались волшебниками, он не мог. Люди наперебой рассказывали обо всем, что происходило в городе, пока его не было. Дан слушал и не верил своим ушам. Нет, решительно сказал он сам себе, что угодно, только не магия.
— Да, это все очень странно, — согласился он с людьми. — Но, Лиан ведь посоветовал всем разойтись по домам. Лично я очень устал, думаю, вы тоже. А рабочий день назавтра никто не отменял.
Почти все согласились с ним и стали расходиться по домам, только несколько стариков остались на улице, впрочем, никто не примкнул к их спору о том, солгал мэр или сказал правду. Все еще не веря в то, что услышал, Дан поехал к себе. Людей на улицах стало попадаться меньше, видимо, до них, действительно, дошло, что рабочий день назавтра никто не отменял или они просто устали и разбрелись по домам.
