Грозовой Сумрак - Самойлова Елена Александровна (читать полную версию книги .txt) 📗

Висок обдает жаркое дыхание, с волос фаэриэ каплет душистая, пахнущая ландышами вода, оставляющая едва заметные пятнышки на светлой льняной сорочке.

– Я отнесу тебя на руках, если не хочешь идти сама, но перила все-таки отпусти. Не хочу забирать их с собой.

Я упрямо дернула головой. Рей пожал плечами и нарочито ласково, почти ласкающе провел кончиками пальцев по моей напряженной руке, по судорожно вздрагивающей кисти. Сдавил запястье так, что я невольно охнула и отпустила перила, и тотчас подхватил меня на руки, прижимая к груди и быстро спускаясь вниз по лестнице.

Небольшая комнатка с единственным маленьким окошком под самым потолком. Над деревянной лоханью с горячей водой поднимается пар, короткая лавочка у стены заставлена горшочками, какими-то туесками и плетеными коробочками. Фаэриэ быстро занес меня в «купальню», пинком захлопнул приоткрытую дверь и, подойдя вплотную к лохани, спокойно разжал руки, роняя меня в нагретую воду.

– Ожила? – невозмутимо поинтересовался он, когда я все-таки прочихалась от залившейся в нос воды и более-менее ровно села, убрав от лица потяжелевшие намокшие пряди. – В студеный ручей было бы действенней, но туда дальше идти. Лохань оказалась ближе.

Рей поправил сползающее полотенце, обмотанное вокруг бедер, пододвинул ближе скамеечку с глиняными горшочками и принялся распутывать мои косы – дело, судя по всему, нелегкое и кропотливое.

– Ты так легко замыкаешься, что мне в который раз приходится разговаривать с самим собой. – Изящные пальцы скользнули по моему затылку, пощекотали кожу. – Тебе неинтересно, почему ты здесь оказалась? И как ты вообще здесь оказалась? Нет? А я думал рассказать тебе занимательную историю о том, как мне пришлось изучать на ходу местные закоулки, чтобы принести тебя в единственное место, где тебя не побеспокоили хоть какое-то время. Башмачник так удивился, когда нас увидел.

– Что… ты сказал ему? – Я медленно подняла голову, взглянула в спокойное улыбчивое лицо фаэриэ. – Как…

– Как я объяснил, почему ты залита чужой кровью? Очень просто. – Он усмехнулся, продолжая распутывать слипшиеся косы. – Моей госпоже понадобилась защита от вооруженных обидчиков. А слуга не позволит причинить своей ши-дани ни малейшего вреда до тех пор, пока он может ее защищать.

Ты назвался моим слугой?! И он поверил?

– У него не было причин не верить мне. – Рей провел кончиками пальцев по моей щеке. – Я не солгал. Я не дам обидеть мою маленькую ши-дани. И поэтому был весьма убедительным и для башмачника, и для обидчиков. Жаль только, что последние не смогут сделать выводов из преподанного урока.

Я вздрогнула, оттолкнула его руку:

– Уйди. Я сама справлюсь. Пусть я не умею разбивать людям головы с одного удара, но помыться без твоей помощи я смогу.

Он отодвинулся, качнул головой, уронив с кончиков волос остывшие капли воды.

– Ты никогда не смывала кровь ни со своего тела, ни с чужого, Фиорэ. Без моей помощи ты можешь и не справиться.

– Если я и дальше буду находиться рядом с тобой, мне придется научиться это делать! – Я едва не сорвалась на крик, едва удержалась, чтобы не ударить спокойно стоящего рядом мужчину чем-нибудь тяжелым, подвернувшимся под руку. Да хоть горшочком с душистым мылом, – Рейалл, уйди.

Иногда в имя фаэриэ достаточно вложить совсем немного силы, чтобы оно наполнилось объемным звучанием, и даже произнесенное почти шепотом отразилось от стен маленькой комнатушки глубоким, гулким эхом.

Еще не приказ, но уже почти принуждение. Почти вызов.

Только попробуй причинить мне боль – и я тебя оттолкну. Раз и навсегда. И все то, что ты получал ранее лаской и по обоюдному желанию, тебе придется забирать с помощью насилия. А это ведь совсем не то, чего ты хочешь, – мне это видно по глазам, ставшим густо-сиреневыми, такими темными, что зрачки пропадают в сочном цвете радужки, расплываются, исчезают, делая взгляд «слепым».

– Тебе станет легче, если я уйду? – спросил он, выпрямляясь и глядя на меня сверху вниз. – Может, объяснишь тогда… чем вызвана твоя немилость, Фиорэ?

– Мне станет легче, когда я вернусь домой. – Я стянула намокшую, липнущую к телу сорочку, бросила ее на влажный дощатый пол. Потянулась за грубой бледно-желтой мочалкой. – Но не рядом с тобой. Ты ничем не лучше их, ты убиваешь, радуясь плещущей на землю крови, радуясь крикам ужаса. Я понимаю, когда приходится убивать ради защиты или спасения, понимаю, когда приходится убивать потому, что голоден. Но не понимаю пыток, наслаждения ими. Удовольствия игры с чужой жизнью, с чужой болью и страхом.

Я отвела взгляд, с ожесточением провела намыленной мочалкой по правому плечу, словно пытаясь стереть воспоминание липнущей к коже пропитанной кровью одежды.

– Королева Мечей слепила тебя по своему подобию, научила играть с жизнью, которая никогда тебе не принадлежала, ради удовольствия. Странно, что ты не носишь кровавых одежд, как носила твоя госпожа. – Я горько, безрадостно усмехнулась, растирая мочалкой шею и грудь. – Ты был так похож на Мэбвэн в момент, когда был не в своем праве, что я явно увидела, как она проглянула в твоих глазах и улыбке.

– Она. Не моя. Госпожа! – отрезал Рей, стиснув пальцами край бадьи, и каждое слово, произнесенное им четко, раздельно, было подобно удару грома. – Они и так были мертвы, с того самого момента, как напали на тебя. Почему я не мог дать волю своей ярости, утолить ее в их смерти? Буре сложно быть человеком, Фиорэ. Эта маска не может прирасти к лицу… Но ее имя я запомню. Спасибо, моя маленькая ши-дани. – С каждым сказанным словом он успокаивался, как резко налетевший шквал, внезапно превратившийся в легкий весенний ветерок. Вот только я не могла успокоиться так легко и быстро.

– Потому что они не были виноваты в твоем заключении! Не они заточили тебя в замке и в человеческом теле, и не им было расплачиваться за то, что ты не можешь справиться с обстоятельствами, в которых оказался по собственной глупости и недальновидности! – Я взглянула на него, и на миг мне почудилось, что во влажном жарком воздухе нагретой комнатки повеяло осенней свежестью и запахом палой листвы. – Никогда, Рейалл, никогда не заставляй других расплачиваться за свои ошибки, потому что в конечном итоге каждый отвечает только за себя. Даже если ты будешь срывать свою ярость на каждом, кто по глупости или случайности перешел тебе дорогу, это не поможет тебе стряхнуть оковы человеческого тела, а я помогать не стану. И поверь – с каждой подобной «разрядкой» маска будет прирастать к твоему лицу еще крепче, так, что уже никто тебе не поможет, ни ты сам, ни Холмы, ни Сумерки.

– Ты не поняла, что я сказал, моя маленькая ши-дани. – Фаэриэ печально улыбнулся, присаживаясь на краешек бадьи и проводя кончиками пальцев по моим волосам. – Зато я понял, что ты хочешь сказать мне. Ты согласна останавливать меня в тех случаях, когда я… выхожу за те рамки, о которых ты говоришь?

– Каким образом? – горько усмехнулась я, отводя его ладонь и принимаясь намыливать голову. – Как я могу остановить бурю, когда она вооружена холодным железом и совершенно не соображает, что творит?

– Позвав ее, – тихо сказал фаэриэ, вплетая пальцы в мои волосы. – Просто позови меня… по имени.

Долгий взгляд глаза в глаза. Беззвучный разговор без слов.

Я медленно кивнула, принимая очередное Условие:

– Хорошо…

Что-то тоненько зазвенело, будто бы кто-то ущипнул туго натянутую невидимую струну. Витой медный браслет на моем запястье нагрелся и сквозь янтарные бусины словно проросли тонкие, как лунная нить, аметистовые жилки.

Еще один договор, который почти невозможно разорвать.

Рейалл по собственной воле вложил мне в ладони право остановить его, даже если он станет дождем и штормовым ветром, вернуть при необходимости фаэриэ в человеческий облик. Право обуздать полуночную бурю. Доверие, которое живые стихии оказывают только тем, кого не хотят терять ни при каких обстоятельствах. Причины у всех свои, а результат один и тот же.