На Закате (СИ) - Шульженок Павел (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
— Ваша милость? Ну Бог с ним с оленьим столом, то охотникам беда. А дерево-то за что? — раздался голос плешивого старичка, пробившегося в первые ряды, поближе к Кастору.
— По той же самой причине. Языческое поклонение твари вместо Творца!
— Так ваша милость, оно же посвящено Деве! Ну этой, как её, Богородице значит! — умоляюще заговорил дед и обернулся к селянам. — Верно я говорю?
"Ну да, верно", "Верно говорит" — стало раздаваться вокруг.
— Деве говорите? Знаю я, какие у вас "девы" бывают! До весенних костров! Или может вы мне про свою Лесную Деву расскажете? С каких это пор дикая нечисть стала у вас именоваться богородицей? Посмотрим, о какой деве там речь!
8. Решение проблем.
Показать путь к Белому Дереву вызвался никто иной, как оборванец Мат, тот самый моряк, который первым встретил инквизиторскую повозку в Вокьюре. Особой любви к покойному Паллону он не испытывал, да и к Белому Дереву относился спокойно, имея репутацию циника и безбожника.
От середины села нужно было спуститься по узкой тропке на восточном склоне холма, в лесную низину у самого его подножья. Помимо инквизиции с эскортом, отправились на место и с десяток местных жителей, включая Леона, который выполнял теперь функцию посредника между Кастором и селянами. Селяне инквизитора боялись и тихо ненавидели, а вот Леона по старой памяти, воспринимали как представителя головы, чем Кастор и пользовался.
Место, где находилось Белое Дерево открывалось совершенно внезапно, стоило лишь недолго пройти по тропе сквозь густой лес. В небольшой прогалине, словно отодвинув от себя окружающие буки и грабы, стояло действительно особенное дерево, отличавшееся гладким светлым стволом и пышной темно-багровой кроной. Ветви его раскинулись широко, образуя густую сень, под которой царил полумрак, в котором отлично были видны золотые лучи солнечного света, пробивающегося тут и там. Вообще, здесь возникало ощущение некоей спокойной царственной силы, какое вызывается обычно королевскими изваяниями на площадях, и тронными залами. Вот только кто здесь был был королём?
Селяне испуганно замерли на краю поляны, а оба инквизитора вместе с наемниками и провожатым подошли ближе.
— По виду это ацер, определенно ацер… — проговорил Кастор и коснулся рукой гладкой, словно обтянутой кожей коры. Никакого дополнительного ощущения, слава Богу, не возникло. — Мы в любом случае его уничтожим, но все сделаем согласно процедуре… Леон!
— Да, я здесь… — приблизился понурый парень.
— Разведите мне костер, кресало можешь взять у Аполлоса. Верёвки и топоры принесли? Так, еще вот что: если есть в селе сколько-то нефти, пусть принесут сюда. Заплатим хорошо, в Армьене потом сможете взять раза в два больше.
— Понял… — угрюмо ответил Леон.
— Я вижу, что тебе неприятно сотрудничество со мной. — добавил Кастор. — Но поверь мне, тем ты ценнее для Империи, если все равно выполняешь свой долг.
Когда Леон отошел, Кастор попросил Аполлоса почитать канон на обрупцию, но не успел тот ответить, как возник косоглазый Балин.
— Разрешите мне, Ваше Преподобие! Страсть как хочу почитать что-нибудь! Я хорошо умею! — с чувством попросил он.
— О, вот и чтец объявился. А где твой хозяин? Должно быть, забился в какую-нибудь щель и ждёт когда я его казню?
— Никак нет, Ваше Преподобие! В церкви он, молится. Давно так не молился.
— Ну, вот видишь как хорошо. — улыбнулся Кастор. — Похоже христианство в самом деле возвращается в Вокьюр. Хорошо, почитаешь канон, но тогда и костром занимаешься тоже ты.
Скоро на поляне затрещал веселый костерок, а едва в нем появились красные угольки, Балин переложил их в бронзовую кадильницу, которую выдал ему Аполлос. Сизый дым фимиама бойко повалил клубами, рассеиваясь в воздухе и наполняя его сладковатым терпким ароматом.
Между тем сверху, в кронах, стал заметно крепчать ветер, отчего ветви беспокойно зашевелились, зашумела возбужденно листва. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь неё стали блекнуть и пропадать.
— Вы замечаете? — спросил Аполлос.
— Рано что-либо замечать. Не превращайся в пугливую бабку… Посмотрим. — ответил комиссар. — Балин, достаточно ладана, давай начинай читать!
Парень ревностно схватился за толстый фолиант, и начал читать канон. Читал действительно неплохо, четко, на одной ноте, и не ошибаясь в ударениях. А между тем, под порывами ветра Белое Дерево начало достаточно громко скрипеть, из-за чего начали волноваться уже и селяне, присутствовавшие здесь.
Кастор полез в свою сумку, достал из неё колбу с янтарной жидкостью. Это было масло, которое он использовал для тестов уже года три. В нем было разбавлено миро, источаемое головой святого Климента, хранящейся в императорском реликварии.
Подойдя к дереву, инквизитор прижал к колбе большой палец, опрокинул её, и крестообразно нанёс на кору жирный масляный след. В тот же момент на светлом покрове с легким шипением почернел крест. Ветер словно еще усилился, небо совершенно затянуло рваными облаками, так что более солнца видно не было, а внизу, под кронами, стало почти темно.
— Тут ясно. Удивительно редкий случай: дендрообсессия.
— Одержимое дерево? — удивился Аполлос. Сам он читал о дендрообсессии только однажды, мельком, в перечислении различных видов редких обсессий, которое содержалось в какой-то начальной лекции по демонологии.
— Ты точно поступил на службу после академии? Я бы тебе больше монастырского училища не дал. Ну конечно, это одержимое дерево.
По мере чтения канона все стали замечать, что собственно и вся кора дерева пошла темными пятнами, словно какой-то болезненной сыпью.
— Балин, подойди ближе к костру, ты уже букв не видишь! — распорядился Кастор после очередной ошибки чтеца. — Так! Леон, ты здесь? Берите с Матом секиры, начинайте рубить.
Леон предвидел, что Кастор даст такой приказ, и поначалу хотел было наотрез отказаться от исполнения, даже сбежать, но проявление обрупции у дерева, несколько изменили его отношение. Теперь он боялся этого дерева не меньше, чем Кастора, и уже не испытывал к нему никакого благоговения.
Взяв секиру, парень подошел было к дереву, но не успел даже замахнуться, а пошатнулся прикрыв глаза ладонью и сел прямо на траву. Мат все-таки рубанул дерево, но только удар вышел слабым и вскользь, а сам моряк грязно выругавшись, бросил секиру, отшатнулся и закрыл глаза руками.
— Сопротивляется. — кивнул Кастор и присел к Леону. — Что у тебя? Свет в глазах, в ушах шум, по вискам колотит?
— Да…
— Отведите его в сторону, если не пройдет, пустите немного крови!
Дерево между тем совсем потемнело и уже явственно раскачивалось с оглушительным скрипом, кажется даже сильнее чем все остальные деревья, хотя шквальный ветер раскачивал и их.
Кастор снова взял колбу с маслом и подозвал к себе Балина.
— Exsurgat Deus et dissipentur inimici ejus: et fugiant qui oderunt eum a facie ejus… — читая на латенском, инквизитор крестообразно нанес елей на чело себе и парню, затем распорядился: — Рубить с тобой будем мы. Я начну, ты подключишься когда скажу. Всё понял?
Балин испуганно кивнул. Комиссар взял в руки топор, подошел к дереву, и тут же ощутил как голову стало распирать тупой ноющей болью, заломило глазные яблоки, в ушах поднялся шум.
"Sicut deficit fumus, deficiant: sicut fluit cera a facie ignis, sic pereant peccatores a facie Dei." Превозмогая себя, занёс секиру и ударил, с ненавистью, отвращением и всею силой. Удар вышел славный, отточенное лезвие глубоко врубилось в ствол, но вышло удивительно легко. Вслед за ним из щели выплеснулась и потекла тёмно-багровая, почти черная маслянистая жидкость. Кровь, очень много крови.
Послышались испуганные возгласы среди селян, и почти все, даже парни Камышового Кота перекрестились. Несколько человек поспешили убраться обратно в село. В какой-то момент в небе прогремел громовой раскат и практически сразу по листве зашумели капли начавшегося дождя. Штормовой ветер продолжал рвать кроны зло и резко.
