Я — хищная. Ваниль и карамель (СИ) - Ангел Ксюша (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
У меня есть козырь — я поборола собственную гордость. Надеюсь, это поможет вразумить Глеба.
— Предательства не обсуждаются, — резко ответил он, отвернулся и шагнул к окну. Занавески качались и ласкали его напряженные плечи.
— А ты не предавал? Ее народ и ее, в частности, когда питался? Превращая ее собратьев в растения? Думаешь, ей было легко видеть Лидию каждый день? Других ясновидцев, которых теоретически ты мог выпить? Понимать, что ты, в принципе, не виноват, тебе жить надо, но все же… Ты мог выбирать! Они — не могут.
— Не надо…
— Нет, надо! — напираю я. — Ты говоришь о моих косяках, но сам косячишь. Нужно уметь принимать человека не только, как дополнение себя. Ника — личность, и у нее свои принципы. И да, они отличаются от твоих. Потому что вы разные, ты — хищный, она — ясновидица. Я говорила тебе, еще когда у вас все началось. Помнишь, что ты ответил? Преодолеем. Сможем. И что, смогли? При первом столкновении характеров ты прячешь голову в песок. Обидели тебя, понимаешь. А ее? Кто ее пожалеет?
— Я поверил ей! — Обернулся. Глаза лихорадочно блестят, а губы горечь кривит. Скулы четко выделяются, щеки впали. Трехдневная щетина. Волосы топорщатся. — Как тебе тогда, когда…
Замолчал и снова глаза опустил. То ли понял, что глупость сказал, то ли просто не хотел ссориться. Развивать тему. Тема стара, как мир. Плавали, знаем. Ничего нового он мне не скажет. И я ему.
— Так ты наказываешь Нику за меня? За Юлиану, до которой тебе якобы дела нет? Женщины лгут, значит, не заслуживают прощения, так?
— Я не то имел в виду…
— А что? Все лгут, Глеб. И ты, когда придется выбирать между ложью и жизнью, тоже солжешь. Ложь — не смертельный грех. А женщина эта… — Я вздохнула. Говорить было тяжело, ведь говорила я вовсе не своими словами. Повзрослела? Возможно. Мир таков, какой есть, и его не изменить. — Потеряешь ее, будешь жалеть. Но это твоя жизнь, решать тебе.
Глеб молчал, и мне говорить больше не хотелось. Хотелось домой. Туда, где камин в комнате, где в кроватке тихо посапывает Алан. Где Эрик неизменно бодрствует — ему ведь почти не нужно спать, чтобы восстановиться. Он увидит меня и улыбнется. Отложит планшет в сторону и похлопает ладонью по кровати…
— Лара пакуется, знаешь? — прервал мои размышления Глеб. Тему, видимо, решил сменить, но хоть успокоился. Не хотелось ссориться. Все же я приехала поддержать, а не ругать.
Кивнула. Разгладила покрывало и отодвинула подальше гитару.
— Не целуйся больше с Владом.
— Не буду, — пообещала я.
В окно серым заглянуло утро.
Мы немного постояли на балконе. Глеб курил, а я всматривалась в плотный, молочный туман, оседающий на траву. Дождь кончился, и плитка блестела в тусклом свете ночных фонарей. На ветвях застыли липучие капли. А на расстоянии пяти метров, все тонуло в белой беспросветной дымке.
У крыльца припарковалось такси. На красном его, блестящем корпусе лоснилась влага.
— За Ларисой, — подал голос Глеб и затушил сигарету. — Поезжай, нечего тут ошиваться и Влада дразнить.
— Уверен? Не хотелось бы прощаться с тобой на такой ноте…
— Все ок, не парься. Да и спать охота, ты же меня разбудила.
Закрылся. И разговаривать больше не настроен. Впрочем, я тоже устала и с удовольствием прилегла бы на пару часиков. Слишком насыщенная неделя выдалась, слишком много впечатлений и эмоций.
В гостиной царил полумрак. Огонь в камине догорел, торшер был выключен, и свет проникал только через окна.
Входная дверь скрипнула, выпуская меня на свежий воздух. Пахло почему-то дымом и прелыми листьями. Уже почти совсем расцвело, свет фонарей терялся в тумане, окрашивая воздух сиреневым. Небо — низкое, пасмурное, нависло и дремало.
На широком крыльце, если немного зайти за угол дома, есть небольшой уголок, где можно спрятаться от всех и просто подумать. Подышать, расслабиться.
Ладони упираются в перила, лицо обращается к небу, и то отвечает мелкой моросью. Спокойно. Тревоги постепенно покидают тело, мышцы расслабляются. Стою. Улыбаюсь, как идиотка, строю планы. Несколько минут всего, и домой. Полчаса напряженного молчания в машине, потому как с Ларой мы никогда не ладили. Надеюсь, Эрик дома, и не придется ждать до вечера, чтобы его увидеть.
Наконец, входная дверь щелкнула замком, и я вынырнула в реальность. Отлипла от перил, шагнула назад, к повороту…
— …и то, что ты будешь скади, ничего не меняет, — донесся до меня отрывок насмешливой фразы. — Все меняется, но не главное.
— Главное тоже, — раздраженно ответила Лара и, спустя секунду, добавила: — Я его люблю.
— Вот как? Тогда что мы делали наверху?
В тот момент я буквально увидела, как иронично изогнулась бровь Влада, как саркастично скривился рот. И я застыла все там же, невидимая для них, но будто пойманная с поличным. Не знаю, почему. Наверное, нужно было выйти, но то ли любопытство, то ли неловкость, то ли все это вместе не дали ступить и шагу.
— Это было… прощание, — сдавленно ответила Лара. Я не могла ее видеть, но показалось, в тот момент она опустила глаза.
— Ты уже говорила мне это однажды. Помнишь?
— Не нужно… Сам же сказал: все кончено. — В ее голосе нет обычной уверенности. С Владом она другая. Всегда была. Не надменная, ослепительная красавица, у которой всегда есть что ответить. Не холодная принцесса из сказки. Просто Лара. Женщина, которая зависит от мужчины.
— Я передумал, — безразличный ответ, и после него у меня кровь буквально закипает в венах. Сжимаю кулаки, с силой, чтобы не сорваться. Держусь на грани.
— Поздно… — звучит фальшиво.
Меня передергивает от абсурда и нелепости ситуации, меня там и нет вовсе, но я будто часть этого. Словно судьба насмехается надо мной, заставляя это слушать и наблюдать. Не хочу. Это не мое дело вообще, но обида все равно не отпускает. И да, ни капельки Влад не изменился! Впрочем, он-то ладно, но Лара… Сознание рисует лицо Роба — участливое, доброе. В ушах звучат его слова о Ларисе. И хочется ударить уже ее — пару раз, хлестко, по лицу, чтобы очнулась, чтобы поняла, что она может потерять в результате таких вот… прощаний.
— Да ну, никогда не бывает поздно. — Голос Влада вкрадчивый, гипнотизирующий, пьянящий. И я буквально слышу, как рушатся стены ее сопротивления.
Шагаю вперед, сворачиваю за угол, подгоняемая растущей яростью, и теперь они уже могут меня видеть. Прокашливаюсь громко. Лара вздрагивает и смотрит на меня затравленно. Бледнеет и сливается с белесым, пропитанным туманом воздухом. Выражение же лица Влада не меняется ни капли — такое же самодовольное и дерзкое.
— Некоторые просто не понимают слова «нет», — сказала я и сложила руки на груди.
— Тебе не говорили, что подслушивать нехорошо? — Влад недобро улыбнулся и придвинулся к Ларисе, но она попятилась, не сводя с меня испуганного взгляда.
— Когда не хочешь быть услышанным, говоришь за закрытой дверью.
— Не будь ханжой, Полина.
— Прекращу сразу же, как только ты перестанешь быть придурком!
Если его и задели мои слова, то вида он не подал. Повернулся к Ларе и покачал головой.
— Смотри, напугала Лару. Она небось думает, что ты побежишь к жрецу скади. Но ведь ты не можешь жаловаться, верно? Сама не без греха.
— Что?.. — наконец, выдавила Лара и перевела на него взгляд.
— Интересно, что скажет Эрик, когда узнает о нашем… хм… ужине? Или о том, что случилось на Тибете? — Он ядовито усмехнулся и добавил: — Уверен, Полина не станет ябедничать.
Я с шумом выдохнула и досчитала до пяти. Надо было до ста, но тогда пауза получилась бы слишком затянутой. Затем улыбнулась и с огромным удовольствием, граничащим со злорадством, ответила:
— Дай подумать… Возможно, он придет сюда, в этот дом, и вызовет тебя на поединок? Или, если тебе повезет, предупредит, что вторая попытка соблазнить его женщину станет для тебя фатальной? Ах да, забыла… Он уже это сказал. Вчера вечером.
Немыслимое наслаждение — наблюдать, как с его лица сползает эта самодовольная ухмылка. Как он щурится, пытаясь понять, блефуешь ты или нет. Особенно, когда ты не блефуешь.
