Царь призраков - Геммел Дэвид (читать книги полные .txt) 📗
– Какой приказ?
– Все пленные убиты. Под конец оставшиеся пытались спастись, и я потерял десять человек. Но дело сделано.
– Сделано! Три тысячи человек! – Утер вскочил и надвинулся на Северина, глаза у него сверкали. – Ты убил их?
– Этот человек, Коррин, пришел ко мне с твоим приказом уводить пленных по сто человек подальше и убивать их, чтобы остальные ничего не услышали. Ты этого приказа не отдавал?
Утер повернулся к центурионам.
– Найдите Коррина и приведите сюда! Немедля!
Оба торопливо попятились и выбежали из палатки.
Почти оттолкнув Северина, Утер вышел в темноту ночи, судорожно глотая воздух. Ему казалось, что он вот-вот задохнется. Лейта в простой белой тунике выбежала за ним и положила руку ему на локоть.
– Коррин так настрадался, – сказала она. Утер стряхнул ее руку.
Несколько минут спустя центурионы вернулись. За ними два легионера вели Коррина, заломив ему руки за спину.
Утер метнулся в палатку и снова вышел с Мечом Кунобелина в трясущихся руках.
– Тварь! – сказал он Коррину. – Ну, напился крови?
– Ты так устал, что уже не понимал, что делаешь.
Не то сам отдал бы этот приказ. А теперь скажи им, чтобы они меня отпустили. Нам надо многим заняться. Обсудить стратегию…
– Нет, Коррин, – сказал Утер печально. – Со стратегиями ты покончил. И с битвами. И с убийствами. Нынче ты достиг своего высшего успеха. И последнего. Если у тебя есть боги, помолись им, потому что я тебя убью.
– Да нет же! Не раньше, чем будет повержена Царица-Ведьма. Не убивай меня, Утер. Дай мне увидеть, как будет сражена Астарта. Это моя заветная мечта!
– Твои мечты утоплены в крови.
– Утер, не надо! – воскликнула Лейта.
Блеснул Меч Кунобелина, вонзаясь в живот Коррина, входя под ребра, пронизывая сердце. Труп повис на руках легионеров.
– Унесите эту падаль и бросьте воронам, – сказал Утер.
В палатке Утер с силой вогнал окровавленный меч в утоптанную землю и оставил его вибрировать. Лейта сидела на постели, подтянув колени к подбородку.
Северин вошел в палатку следом за принцем.
– Я сожалею, – сказал он. – Мне следовало бы проверить подобный приказ.
Утер покачал головой.
– Римская дисциплина, Северин, превыше всего: подчиняйся! Боги, как я устал! Лучше пошли людей за другими пинрэйскими вождями, Магригом, Хогуном, Кэрлом. Пусть придут сюда.
– Ты думаешь, что-нибудь будет?
– Если да, убей их всех, когда они будут выходить из палатки.
Северин отсалютовал и вышел. Утер подошел к мечу, торчащему у входа посреди окровавленной земли. Он хотел было его выдернуть, но затем передумал и вернулся на ложе около постели. Несколько минут спустя вожди восставших собрались перед палаткой, и Северин проводил их внутрь. Глаза Магрига были невозмутимыми, холодными, и угадать, что он чувствует, было невозможно. Остальные, как обычно, отвели глаза под взглядом Утера.
– Коррин Рогер мертв, – сказал Утер. – Это его кровь.
– За что? – спросил Магриг.
– Он ослушался меня и убил три тысячи человек.
– Наших врагов, владыка Берек.
– Да, наших врагов. Но не в том дело. У меня были другие планы относительно их, и Коррину они были известны. Его поступок не имел прощения. И он за него заплатил. А вы выбирайте: либо вы будете служить мне, либо уйдете. Но если решите служить мне, то будете повиноваться безоговорочно.
– Ты займешь место Царицы-Ведьмы? – спросил Магриг негромко.
– Нет. Когда она будет свергнута, я покину Пинрэ и вернусь в мой мир. Войско духов отправится со мной.
– И мы свободны уйти, если пожелаем?
– Да, – солгал Утер.
– Могу я поговорить с остальными?
Утер кивнул, и пинрэйцы вышли из палатки, где до их возвращения царила полная тишина. Как всегда, за остальных говорил Магриг:
– Мы остаемся, владыка Берек, но друзья Коррина хотят, чтобы его погребли, как подобает военному вождю.
– Пусть делают что хотят, – сказал принц. – Через несколько дней мы доберемся до Серпентума.
Снимите оружие с убитых и вооружите своих людей.
Взмахом руки он отпустил их, заметив, что они по-прежнему хмурятся.
– По-моему, ты потерял их любовь, – сказал Северин.
– Мне нужно только их повиновение. Какие потери мы понесли сегодня?
– Двести сорок один убитыми, восемьдесят Шесть ранены серьезно, а еще около ста отделались легкими ранами. С ними лекари.
– Твои люди сегодня сражались отлично.
Северин ответил на эту похвалу поклоном.
– В большинстве они саксы и, как тебе известно, хорошие воины. И умеют блюсти дисциплину – почти не хуже римлян по рождению. И, если мне дозволено ответить хвалой на хвалу, твой план был образцовым. Восемь тысяч сраженных врагов, а наши потери так малы!
– Но он вовсе не нов, – сказал Утер. – Таким планом воспользовался Помпеи, а потом божественный Юлий. Антоний использовал нечто подобное при Филиппинах. Дарий Великий прославился стремительными переходами своих «бессмертных», а Александр завоевал почти весь мир с помощью той же стратегии.
Ее принцип очень прост: всегда действуй первым, не допускай, чтобы тебе приходилось противодействовать.
Северин широко улыбнулся.
– И ты всегда вот так про-ти-во-дей-ствуешь похвалам, принц Утер?
– Да, – смущенно признался Утер. – Это защита от надменности.
Северин ушел, и Утер заметил, что Лейта все это время хранила полную неподвижность. Она сидела, обхватив руками колени, и глядела на угли в жаровне. Он сел рядом с ней, но она отодвинулась.
– Поговори со мной! – шепнул он. – Что не так?
Тогда она резко обернулась к нему. Ее глаза пылали яростью, отражая огоньки свечей.
– Я тебя совсем не знаю, – сказала она. – Ты убил его так холодно!
Он промолчал.
– Ты думаешь, я был рад?
– Не знаю, Утер. Так был?
Он облизнул губы, давая ее вопросу проникнуть в самую глубину сознания.
– Ну? – спросила она, и он повернул к ней лицо.
– В то мгновение – да, я был рад. В этом ударе излился весь мой гнев.
– Ах, Утер, кем ты становишься?
– Что я могу ответить?
– Но эта война велась ради Коррина. А теперь кому она нужна?
– Мне, – признал он. – Я хочу вернуться домой. Хочу увидеть Эборакум, и Камулодунум, и Дуробриве. Не знаю, кем я становлюсь. Мэдлин любил повторять, что человек – это сумма всего, что с ним происходило. Что-то добавляет сил, что-то их отнимает. Коррин был таким. Смерть жены лишила его рассудка, и сердце у него было как горящий уголь; он жаждал только одного – мести. Как-то он сказал, что запалит под своими врагами неугасимый огонь, если победа достанется ему. Ну а я… я пытаюсь быть человеком… человеком, как Аврелий, как Кулейн. Мне не к кому обратиться за помощью, Лейта. И некому сказать:
«Ты поступил неверно, Туро. Попытайся еще раз».
Возможно, убив Коррина, я совершил ошибку. Но убей я его раньше, и три тысячи человек были бы сейчас живы. И теперь – если мы победим – неугасимый огонь не запылает.
– В тебе было столько мягкой нежности там, в Каледонах, – сказала она. – И ты был гонимым принцем и не умел владеть мечом. А теперь ты играешь в полководца и совершаешь убийство.
Он покачал головой.
– Это-то и есть самое печальное! Я не играю в полководца, я – полководец. Иногда мне хочется, чтобы все это оказалось сном, и я проснулся бы в Камулодунуме, и мой отец был бы по-прежнему королем. Но он мертв, а мою страну раздирают на части волчьи стаи. Худо ли, хорошо ли, но я тот, кто может положить этому конец. Я понимаю законы стратегии, и я знаю людей.
– Кулейн ни за что не убил бы Коррина.
– Вот так рождаются легенды, – сказал он с горькой насмешкой. – Не успеет человек умереть, как превращается в воплощение благородства. Кулейн был воин, а тем самым и убийца. Как по-твоему, почему Девятый скитался в Пустоте? Его туда отправил Кулейн. Он мне сам рассказывал в Каледонах. И не переставал сожалеть об этом, но сделал так, ведя войну с римлянами четыреста лет назад.
