Охотник за бабочками 2 - Костин Сергей (читаемые книги читать .TXT) 📗
— Ладно, ребята. Как там у нас дышит Саркофаг? А не взломать ли ему мозги и не посмотреть ли, как выглядит смерть КБ Железного?
Все с радостью приняли предложение поковыряться во внутренностях Саркофага, и Корабль, лихо развернувшись на месте, поплыл к месту вскрытия.
— Без автогенной установки здесь не обойтись, — Волк был большим специалистом по разборке всяких таких штучек, — А у меня только взрывчатка осталась. Тонны две, не больше.
Тонны две этому крепышу мало. По-моему, обложить его всего в три ряда, да рвануть. Но этот вариант не подходит.
— А может просто дырку проделать, да достать то, что нам нужно, — первый помощник задумчиво поглядывал на абсолютно голый, даже без заклепок шар саркофага.
Это предложение стоило рассмотреть повнимательней.
— Вот для тебя мы дырку и сделаем, — Кузьмич хотел возмутиться, но вовремя вспомнил, что сам выдвинул предложение, — Какие у нас для этого возможности.
Вселенский Очень Линейный вывел на мониторы список доступных средств.
— Кувалда металлическая одна штука. Не пойдет. Кирка одна штука. Не золото ищем. Лобзик десять штук… А зачем тебе лобзики?
— Положено по комплекции, — буркнул Волк, но я сразу понял, что раньше Корабль занимался декоративным выпиливанием. Но, продолжим.
— Гвозди четыре штуки. Двуручная пила. Списана. Заржавела, что ли? Взрывчатка. Две тонны. Так у нее срок годности кончился! Кукла надувная. Одна. А это для чего?
— Для разрушения твердых горных пород, — пояснил Волк, сверившись с инструкцией, — Закладывается в щель, надувается и любая глыба на мелкие осколки.
— Дельная штуковина. Но к нашему случаю не пригодная. А вот, кажется то, что мы ищем. Ножовка по металлу. ГОСТ такой-то. Изготовлено в СССР. Это где? На альфе Центавре?
— Не, — Корабль знал про себя все и этим очень гордился, — Спец завод такой. Засекреченный. Очень.
— Если очень, то тогда качественно сделано. Доставай.
Корабль вытащил из неограниченных запасников ножовку по металлу.
— Пять дополнительных полотен и масло для смазки. Через каждые пять тысяч пропилов. Смотри, Кузьмич, не запори технику. Шкуру потом спущу.
Кузьмич, понуро свесив крылья, тщательно ознакомился с инструкцией по эксплуатации ножовки на ста пятидесяти страницах, понюхал зачем-то масло, попробовал ногтем полотно.
— А вы, что делать будете?
— Руководить, — хором ответили мы с Кораблем. Лично я считал, что так будет наиболее справедливо. Сам Волк не в состоянии пользоваться ножовкой. А мне лезть в открытый космос и работать руками не слишком-то улыбалось.
— Тогда я пошел, — мне особенно нравиться, когда Кузьмич выполняет поставленные задачи без споров. Вот так просто, взял и пошел.
Я следил в центральный обзорный, как маленькая фигурка Кузьмича, сгибаясь под тяжестью ножовки, летит к Саркофагу. И неожиданно пожалел, что на его месте нахожусь не я. Ведь запорет инструмент, как пить дать.
— Как он вблизи? — помимо трехкилограммовой ножовки, на груди у бабочки висел девятикилограммовый передатчик для координации действий.
— Здоровенный, зараза. Что Волчара, даже больше. И ни одной царапины, — донесся голос Кузьмича, — Отполированный, словно зеркало. И не звенит.
В доказательство, что не звенит, Кузьмич постучал кулаком по саркофагу. Действительно, не звенит. Значит стенки толстые.
— Откуда начинать?
— Да откуда хочешь, — вот именно для этого мы и остались на корабле. Без дельного совета Кузьмич и пару шагов самостоятельно не сделает.
Бабочек прошелся по Саркофагу вправо, потом влево, потом плюнул, опустился на колени и принялся елозить ножовкой.
— Командир, может тебя заморозить лет на десять? — поинтересовался Корабль, — Это надолго. Кузьмич хоть парень и выносливый, но работает как-то без огонька.
— Не думаю, — протянул я, — Может усилия нашего первого помощника и не потребуются. Ну-ка, приблизь изображение на полюсах. Вот так. Четкость отрегулируй. Хорош. Все.
С Саркофагом что-то происходило. Совершенно гладкая до этой минуты поверхность на полюсе, стала пульсировать. Словно кто-то пытался выбраться из огромного шара, но пока не хватало сил. Это пока. А что там дальше? А на Саркофаге наш бабочек.
— Срочно отозвать Кузьмича!
— Первому помощнику незамедлительно явиться на корабль. Повторяю, дурень, сматывайся оттуда, это приказ командира. Да брось ты ножовку. Бог с ней. Ты мне роднее.
Кузьмич, радостно зашвырнув подальше ножовку, интенсивно заработал крылышками, и уже через несколько минут присоединился ко мне.
— Чего там? — бабочек был несказанно рад, что работа, так некстати привалившая, откладывается на неопределенное время.
— Ножовка где? — поинтересовался я.
— Так, это… — развел крыльями Кузьмич.
— Ладно, потом с ножовкой. Сначала с Саркофагом разберемся. Там внутри что-то есть, — я показал пальцем туда, где что-то было, — Смотри, как трепыхается.
А волнение на полюсе голого шара стало гораздо значительнее. Оболочка в некоторых местах потрескалась и разошлась. Не по швам, швов не было, а где придется.
— Что-то это мне напоминает? — сам себя спросил Кузьмич.
А напоминало это вылупления. Я то сам поначалу не понял, но потом сообразил. Саркофаг, значит, и не Саркофаг, а только яйцо. Для чего-то, или для кого-то. Первый раз такое чудо в жизни вижу.
Оставленный на Саркофаге передатчик, тот, который девятикилограммовый, передавал звуковые изменения, происходящие с как бы яйцом. Страшный скрежет и звук разрываемого металла. Аж мурашки по коже. У Кузьмича, соответственно, по крыльям.
— Вылазит, мать моя бабочка!
— Вылезает, — поправил я его, согласно последнему переизданию Большого Галактического Орфологического словаря.
Но, так или иначе, Кузьмич прав. Из саркофага показалось нечто сверкающее всеми цветами радуги. Оно вспыхивало в разных своих местах маленькими протуберанцами. Если бы я был поэтом, я сказал, что данный неопознанный предмет похож на расстрелянную радугу. Но был я, к сожалению, или к счастью, охотником за бабочками. И такие нестандартные ситуации мне были знакомы.
— Подлетаем ближе. Реакторы не глушить. Нагрузку не уменьшать. Музыку не включать.
Волк подлетел ближе, реакторы не заглушил, нагрузку не уменьшил, а про музыку только крякнул.
Вылупившееся, будем так говорить, существо, представляло из себя приплюснутую каплю с оттопыренными глазами, острыми крыльями и двумя соплами позади. Оно встряхнулось, скидывая с себя остатки саркофага и пристально посмотрело в нашу сторону.
— Кузьмич, оно на тебя вылупилось. Я так думаю, что ты его согрел своим телом и высидел. Поздравляю с первенцем.
Кузьмич шутки не понял и обиделся.
— Прекратить разговорчики, — шутить над членами команды в особо нештатных ситуациях не позволю, — Сними-ка лучше с него данные.
Вселенский Очень Линейный сразу же, без дублирования приказа, выдвинул соответствующее оборудование, снял все возможные данные с вылупленного и доложил:
— По всей видимости, мы имеем дело с неживым организмом. Никакой бетта-активности не наблюдаю. Металл неизвестного состава и происхождения. В аналогах не значится. Температура минус двести по Витерману. Излучение зашкаливает. Плотность предельно допустимая.
Вот так раз. Железо породило железо. И Кузьмич здесь не при чем. А с предельно допустимой плотностью нехорошо получается. Значит внутри у этой штуковины не пустота, а черт знает что.
— Мы можем к нему присосаться?
— Ага, чтобы я присоски свои заморозил. Нет, командир, если мы хотим получить свою карту, то надо с данным мерзавцем кончать. А то гляди, он сам первым нас клевать начнет.
Этот сможет. Ишь как зло на нас посматривает, да крылья свои расправляет. Может и зря я не упросил Медведева остаться. С флотом все спокойнее. Да только уже поздно горевать. Министр дома поди, перед женой отчитывается.
— Так пальнуть по подлецу, или дальше будем любоваться? — не терпится Кораблю. Все ему популяться. Нет, чтобы мозгами электрическими своими поработать.
