Смертоносная зима - Асприн Роберт Линн (библиотека электронных книг .txt) 📗
Он продолжал бежать, задыхаясь и прихрамывая, — Ишад неплохо его починила, но от долгого бега боль начала распространяться по всему телу.
Призраки проносились мимо, устремляясь кто куда. Их, разноязыких, влекло к любимым ранее местечкам, к бывшим жилищам, к старым обидам. Санктуарий мог прагматично относиться к своим призракам, но те на закате империи становились все отчаяннее, все злее, а с этими и вовсе невозможно было договориться. Они служили Ишад или Роксане.
Роксана прокляла Голубую линию и в пароксизме ярости вызвала дюжину змей и демона по имени Снэппер Джо, рыжеволосое существо с пепельной кожей, которое буйствовало на берегу реки до тех пор, пока не забыло, что от него требуется, и не перенесло свой гнев на склад пива. Нет, то была не лучшая ночь для Роксаны: нападение оказалось бесцельным, Ишад имела на уме что-то другое, и Роксане осталось только воспользоваться отвлекающим маневром, чтобы бежать из города.
— Проклятье! — завопил Хаут, когда она попалась ему на глаза, эта голубая дуга, что перекинулась через весь Санктуарий. Он был существом практичным. Он бросился к реке, к Ишад со всей скоростью, на которую был только способен, пронесся мимо стражи и обнаружил, что колдунья, закутанная в оранжевый шелк и юбки своего черного одеяния, сидит на кровати и хохочет, словно безумная.
В верхнем городе распахнулась дверь особняка госпожи Нюфантей, и его элегантная хозяйка, Харка Бей, которую не так-то легко было испугать, выскочила на улицу в чем мать родила: ни она, ни ее слуга, ни дочь ни на миг не собирались задерживаться для того, чтобы познакомиться с внезапно материализовавшимся в доме пьяным призраком, который крушил фарфор и топтал ногами серебро.
Они влетели в казарму стражников Уэлгрина и пронеслись по коридорам с такой скоростью, что те даже не успели обернуться и рассмотреть их.
Затем показался монстр, и стражники бросились врассыпную.
Сыпались стрелы. На границе Лабиринта полыхала баррикада, с помощью которой банды Джабала рассчитывали укрыться от сидевших на крышах лучников, направляемых с помощью магии видений и горстки скакавших парами всадников, поведение и приемы которых подозрительно напоминали настоящих пасынков. Огонь перекинулся на близлежащие здания, что еще больше усилило хаос. Уклоняясь от стрел, люди пытались залить его водой. Обезумевшее семейство, подбирая падающие пожитки, бежало куда глаза глядят.
Заламывая маленькие, словно у женщины, руки, цирюльник Харран мерил шагами маленькую мансарду, время от времени бросая взгляд из окна. Он укрылся в ней совершенно случайно, когда начался весь этот ужас, что обрушился на казармы. У него не было больше практики, не было больше дома, ему некуда было идти. Мрига покинула его. Осталась только маленькая собачка, которая, высунув язык и выражая повизгиванием сочувствие, бегала за ним по комнате.
Но каковы бы ни были его душевные страдания, он оставался лекарем. Боль, что он видел вокруг, терзала его, отдаваясь в собственном теле. «О, проклятье», — пробормотал он, увидев, как из полыхающего алым пламенем укрытия выскочил мальчик и бросил факел. Точнее, попытался бросить, потому что ему помешала стрела, пронзив ногу выше колена. Мальчик закричал и упал. «Проклятье». Харран захлопнул ставни, закрыл глаза, а затем вдруг повернулся и, стуча каблуками, бросился вниз по лестнице, навстречу запаху дыма и ослепительно яркому свету. От дыма защипало глаза. Шум стоял оглушительный, и Харран едва различил за ревом горящей баррикады и криками дерущихся людей вопли мальчика. Громко заржали лошади. А вот и стук копыт. Харран едва успел отскочить, когда мимо него пронеслась цепочка всадников. «Тихо, — шепнул он вопящему, мечущемуся от боли юноше. — Замолчи!» Схватив его за руку, Харран забросил ее себе на плечо и вдруг услышал бешеный лай и усилившиеся крики. Поднявшись на ноги, лекарь увидел, что всадники, теперь уже сплошной грозной стеной, возвращались.
О богиня…
Страт натолкнулся на ударный отряд своих собственных сил, который удерживал дорогу. После мгновенного замешательства всадники развернулись и, грохоча по мостовой, последовали за ним. Впереди была горящая баррикада, на них обрушился град камней. Темные на фоне яркого света фигуры преградили путь.
Широким полукругом Страт выдернул меч и обрушил его на голову высокого человека. Голова раскололась надвое, а Страт уже рванулся дальше. Всадник, ехавший за ним, на секунду замешкался — его лошадь споткнулась о труп. А следом уже надвигались остальные, круша стальными копытами лошадей кости упавших, с мечами наголо, готовые покончить с людьми Джабала на баррикадах.
Детям, безусловно, было интересно. Один мальчик, болтая гораздо меньше, чем обычно, то и дело подходил к окну и выглядывал в него. Другой и вовсе не отводил глаз от того, что происходило на улицах. Он удивленно воззрился на Нико, когда тот подошел и взял их обоих на руки.
Какие-то колдовские силы охраняли их. Нико увидел некий темный поток, который попытался прорвать защиту, но был разорван в клочья и унесен ветром, который взамен принес пока еще слабое пламя начинающегося пожара. Он услышал тоскливый вопль, подобный крику большой хищной птицы. Подобный стонам проклятой души. Подобный рыданию брошенного любовника.
Укрепления вокруг уже начали полыхать ослепительными в темноте языками пламени. Но пока еще держались.
Санктуарий был полон пожаров, баррикад, грабежей. Вооруженные жрецы Бога-Громовержца оказались довольно мощной преградой. Но и они были бессильны против того рваного и кровавого нечто, что лезло во все щели дворца. Нико знал, что оно ищет его; он узнал этого мстительного, неотвязного духа. Он посещал Нико во сне, молил, забыв, что давно стал трупом. Нико только глотал слезы в подобных случаях, не будучи в силах ничего объяснить, да дух и не желал ничего слушать.
— Помоги мне отсюда выбраться! — закричал Нико через весь зал, испугав детей. В дверях показался жрец — в руках пика, глаза расширены. — Я хочу убраться из этого города, будь он проклят!
Жрец продолжал пялиться на него. Нико, с ребенком в каждой руке, пинком распахнул дверь пошире и бросился прочь.
Дети прижимались к нему и обнимали за шею. Один вытер слезы с его лица, и Нико, мечтая о рассвете и о лодке, которая, по словам жрецов, должна вот-вот прибыть, бросил последний взгляд назад.
Вниз по реке Белая Лошадь плыла баржа, по меркам Санктуария, весьма основательная. За ней, обхватив себя руками и отбросив капюшон своего черного плаща, наблюдала Ишад. Подле нее находились верные слуги — пристыженный Хаут и самодовольно ухмыляющийся Стилчо. На деревьях, как обычно, сидели птицы. Дыхание замерзало на ветру, таким холодным было утро, хотя вряд ли оно могло остановить погромы и стычки в городе. В воздухе пахло дымом.
— Они хотят войны, — сказала Ишад, — они ее получат. Пусть насладятся ею по горло. Пусть ведут ее до тех пор, пока город не придет в такой упадок, что привести его в порядок и подчинить себе не сможет ни одна из сил. Вы слышали притчу о кольце Шипри? На богиню набросились три демона, собиравшихся, по всей видимости, ее изнасиловать. У нее было золотое украшение, и она швырнула его первому демону, чтобы он защитил ее от двух других, дав ей возможность убежать. Но тут кольцо схватил второй, а следом и третий. Богиня убежала, а они так по сей день и стоят. Ни один из демонов не может завладеть кольцом, и никто не хочет уступить другим. И так будет продолжаться до скончания мира. — Она пребывала в несвойственном ей добродушном расположении духа и наградила подручных веселой улыбкой.
Баржа проплыла под мостом. Следом за ней полетела черная птица, ветер далеко разносил ее заунывные крики.
