Печать мастера Том 2 (СИ) - Ри Тайга (книга регистрации TXT, FB2) 📗

— Это не занятие по переговорам, это практика по зельям, — возразила Наставница. — Мастер всегда действует во благо ученика, у нас нет времени тратить зиму на теорию — я выбрала самый короткий путь… — Эло обернулась к нему. — Ты можешь последовать плохому совету и «не есть», но тогда выбор будет на обед, на ужин и так далее. А можешь выбрать — учиться. Прямо здесь и прямо сейчас. Кто знает, чем вас будут кормить в клане Да-архан…

— Мама! Это союзники!

— Решай, — скомандовала ему Наставница.

Коста придирчиво изучил каждую из трех тарелок — цвет, консистенцию, запах, но не нашел никаких отличий — запах специй перебивал все. Взял по крошке, покатал на кончике языке, зажмурился и притянул к себе крайнее левое блюдо. Решительно опустил ложку и начал есть.

Все за столом, включая слуг в столовой следили за ним затаив дыхание. Мгновение, два, три — ничего не происходило, и Коста почти воспрял духом, уверенный, что угадал верно, как госпожа Эло с длинным театральным разочарованным вздохом вытащила на стол небольшой пузатый фиал и подвинула к нему.

Коста подавился кашей и закашлялся.

— Ты выбрал неверно, ученик. Ты вообще не пользовался тем, что у тебя на плечах. Тут яд гири-рири…

— Гири-гири — это серая пустынная змейка с черными полосками, — любезно пояснил персонально для него мозгоед. — Один укус смертелен в течение шестидесяти мгновений, если не принять противоядие… сначала перехватывает дыхание, сковывает горло, потом ощущения постепенно спускаются ниже, потом…

— Хватит! — оборвал менталиста Глава Нейер.

Косте показалось, что он стал задыхаться, и он отодвинул блюдо.

— Мама, дай ему противоядие! Немедленно!

— Через двадцать мгновений, там минимальная дозировка, — возразила госпожа Эло, обращаясь к Косте. — Раз уж задание провалено, нужно извлечь максимальную пользу. Двадцати мгновений хватит, чтобы ты почувствовал первоначальное действие яда и смог отличить его от других в будущем. Выйди из-за стола, иди в учебный кабинет, и записывай все ощущения в теле последовательно. Через двадцать мгновений — три капли на стакан воды. Через двадцать мгновений четыре — и так последовательно, доводя дозу до десяти капель. Схема приема ясна?

Коста деревянно кивнул.

— Если наблюдения за действием яда будут неудовлетворительными, придется повторить…

Тот завтрак Коста пережил. Также, как пережил обед через два дня и ужин через четыре. Госпожа очень любила обучение на практике, очень. К концу декады у него совершенно пропал аппетит и вернулся только в выходной день, когда господин Нейер — да будет благословенно Великим решение его — снова отправил на обучение к пустынникам. Там он наелся вдоволь мяса на костре, не опасаясь, что ему что-то подсунут в еду.

Мяса, которое ему пришлось поймать лично, потратив на это шестьдесят мгновений, отслеживая юрких жирных змей в ущельях. Но даже это не испортило ему удовольствия от еды.

Став Мастером господин Нейер отвоевал право на половину времени обучения, и так же оставлял за последнее слово в любых спорных вопросах, как единственный Глава Клана.

Методы обучения госпожи и господина отличались, как небо и земля, и если на уроках Наставницы Косте постоянно казалось, что он ходит по самой Грани — нельзя верить ничему, и нельзя терять бдительность, то на уроках сира Нейера Коста почти отдыхал.

Господин никогда не повышал голос, охотно повторял раз, два и три, используя разные способы рассказать одно и тоже, чтобы удостовериться, что ученик понял все правильно.

Распорядок дня был почти таким же строгим, как на Октагоне. Только на острове их будил гонг, а в поместье его будил слуга, специально приставленный «нянька», который был усатым бородатым, смуглым почти до черноты и таким высоким, что наклонял голову, когда заходил в комнаты.

«Хранитель» — представил его Нейер, когда боец клана Фу принес клятву Косте. Бородатый нянь будил и укладывал спать, присутствовал неотступно на всех занятиях и мозолил глаза госпоже Эло, которая постоянно шипела, отсылая «неуклюжего борова, который то и гляди побьет ее драгоценные фиалы» в дальний угол лаборатории.

Нянька ненавязчиво поправлял Косте осанку — бережно и легко касаясь спины ладонью, когда Коста устало горбился. Приносил сок и булочки с кухни, учил метать ножи и заведовал «физическим развитием» — утренняя разминка, гимнастика, тренировки и… то, что Косте давалось из рук вон плохо — махать длинным изогнутым мечом и тем более фехтовать, у него не выходило.

Утро начиналось с медитаций по концентрации внимания и контролю и ими же заканчивался день. Господин Нейер ввел обязательное чтение, ведение дневника и ручной труд, который является залогом гармоничного развития.

Если верить господину Нейеру, то тогда он развивался под руководством Наставника Хо не просто гармонично, а изумительно — столько, сколько он стирал, убирал, готовил, таскал дров и убирал лавку, это не считая работы подмастерья — не делал никто. Поэтому то, что называл ручным трудом Глава Фу — Косте казалось отдыхом.

Ему выделили собственную мохногорбую лошадку. И он сам — без сторонней помощи, должен был ухаживать за ней, кормить, поить, следить за упряжью, гулять и вычесывать. Такой труд Косте нравился.

Фехтование большим изогнутым тесаком, которое на Юге по недоразумению называли боем на мечах, ему отменил Глава лично, пару раз понаблюдав за занятиями на декаде и прислушавшись к мнению няне-хранителя: «Ставить руку поздно, упустили они там на этих островах… зря вы его в ту школу отправляли, господин, только спортили всё…бесполезно, нужен другой подход».

Глава покивал и после этого фехтование заменили на стрельбу из лука, метание ножей и… тонких узких игл, каждая из которых была не длиннее его пальцев. Метание Косте нравилось, особенно после того, как бородатый нянь, посмотрев как он рисует, начал наносить на мишени картинки — примитивные, так нарисовать мог бы ребенок. Наносил и заставлял Косту метать, очерчивая рисунок точно по линиям.

Занятия артефакторикой, на которые господин Нейер тратил большую часть времени обучения, Коста вообще занятиями бы не назвал. Они вдвоем запирались в мастерской, закрывали двери, и Глава надевал очки, устанавливал светляки и ковырялся в разных штуках, тихо рассказывая ему истории артефактов, которые чинил и чистил — старинных монет, браслетов, вплетая хроники событий и истории создателей из рода Фу, которые оказались интереснее любых легенд, которые его заставляла читать в библиотеке госпожа Эло.

Рассказывать господин Нейер любил. О каждой небольшой детальке, о колесике и даже потайной застежке замка на шкатулке — меньше трети его ногтя, Глава мог говорить всё занятие.

Задание Косты было слушать и — зарисовывать все, что разложено на столе в этот день. Кольца, печати. Листать альбомы с артефактами, и изучать схемы. И слушать, пока рисует.

Потом они делали перерыв — один или два — непременно пили чай со вкусностями, и потом снова возвращались к работе — Коста рисовал и слушал, Глава Нейер чинил и создавал новое. Так прошло две декады, и только на третьей, Косту допустили за стол, выдали схемы и личные артефактные очки для защиты глаз — личные по размеру.

Когда Коста спросил, почему они не приступили сразу — Глава Нейер сказал, что теперь он готов. Потому что артефакты чувствуют отношение, они должны нравится… И именно поэтому первое задание ученика было именно таким — пытаться найти их красивыми и полюбить. Потому что без любви ничего не создать, все выйдет мертвым, сколько не бейся.

Вечерние занятия они проводили в саду. Господин Нейер отвоевал у госпожи Фу время перед сном — Наставница предпочитала мучить его утром, чтобы задавать тон дню.

Слуги выносили ковры, господин ставил купол и называл созвездия, показывая их Косте. И рассказывал, в честь каких светил создавались артефакты в роду Фу. Показывал ночных птиц — тех самых неясытей, из которых несколько прикормленных жили в специально выстроенных ущельях рядом с поместьем с незапамятных времен, где их не тревожил никто, даже слуги.