Сказки и истории - Фрай Макс (мир бесплатных книг .txt) 📗
Так уж вышло, что у отца было очень много иногородних пожилых родственников: тетки, дяди, двоюродные братья и сестры, от шестидесяти и старше. Поэтому в наш дом регулярно приносили телеграммы, которые гласили: "Тася больнице тчк позвони Вале", или "Володя умер среду тчк похороны субботу тчк приезжай". В детстве меня очень пугало это загадочное "тчк". Мне казалось, это какой-то страшный диагноз, неизлечимая болезнь, возможно, фамильное проклятие, от которого сходит во гроб вся папина родня. Мстилось: вот, я вырасту и тоже заболею этим загадочным "тчк", и тоже умру.
Ужас, действительно.
Еще были, конечно, поздравительные телеграммы. Они отличались от скорбных депеш внешним видом: как правило, поздравления присылали на специальных бланках, тусклых уродливых открытках с розами-мимозами, заснеженными елками, кремлевскими башнями, или звездами-молотками, в зависимости не столько от текущего праздника, сколько от наличия этих самых бланков в местном отделении телеграфа. Ассортимент их всегда был скуден чрезвычайно: если находилось пять-шесть бланков, на выбор - уже счастье.
Кстати, поздравления с моим днем рождения часто приходили на бланках "С Днем Победы"; мне это очень нравилось. Все же, победа, не розочки какие-нибудь драные, малиновые, на серо-буром фоне.
Отдельная история - телеграммы, оповещающие о внезапном приезде дальних родственников, или просто знакомых. Сейчас-то на чашку кофе к приятелям без предварительного телефонного звонка мало кто заходит, но в семидесятые годы многие жили без домашних телефонов, да и церемонились друг с другом куда меньше. Телеграмма нередко становилась своего рода ультиматумом: никто не спрашивает, хочешь ты принимать гостей, или нет, твое дело маленькое, иди на вокзал, встречай.
Тут вот что интересно. Незваные гости из других городов заезжали к нам довольно часто, и я почти не припомню случая, чтобы телеграмму, оповещающую о приезде, приносили вовремя. Обычно выходило так: гости, проклиная все на свете, но не слишком удивляясь, добирались с вокзала сами; дома у нас начинался переполох, родители метали на стол еду и бегали к соседу дяде Павлику за самодельным коньяком. В разгар застолья раздавался звонок в дверь: "Вам телеграмма". Такое положение дел считалось нормальным, никто особо не удивлялся и не возмущался такому порядку вещей, только посмеивались добродушно.
В чем тут дело, не знаю. Возможно, виноваты были сами путешественники: им в голову не приходило оповестить о своем приезде заранее, за несколько дней до этого чудесного события. Обычно телеграмму: "Встречайте Стеллу Ларисой поезд Челябинска восемь тридцать третий вагон", - отправляли родственники путешественника, уже после того, как тот садился в поезд. Может быть, так делали из деликатности: вроде бы, не сам человек в гости навязывается, а другие за него просят. А возможно, в народе жило первобытное представление, что телеграмма приходит к адресату мгновенно: вот ты отправил сообщение, и уже минуту спустя адресат его читает.
Впрочем, могу допустить, что телеграфисты специально придерживали телеграммы со словом "встречайте" до полной утраты актуальности - из какого-то тайного злодейства, или даже из практических соображений, чтобы насильственно отучить граждан от экономии, заставить их раскошеливаться на "срочные" и "молнии".
В детстве телеграфный стиль казался мне этаким анархическим шиком. Очень хотелось поскорее вырасти и всегда писать вот так, рубленными, корявыми фразами, без предлогов, союзов и прочих служебных слов. Казалось, что это такая особая взрослая привилегия: безграмотно писать, чтобы смешнее было.
Но школьная учтельница Зоя Викторовна объяснила: это вовсе не для смеху делается, просто каждое слово стоит денег. Причем короткое слово стоит столько же, сколько длинное. Поэтому, дескать, приходится отказываться от некоторых коротких слов - из экономии.
Новость меня потрясла: слова, оказывается, денег стоят. Надо же!
"Сколько?" - спрашиваю.
Три копейки, оказалось. Как стакан газировки с сиропом.
С тех пор я, надо понимать, знаю цену словам.
©Макс Фрай, 2004
Про записки
В нашей семье было принято коммуницировать при помощи записок. Возможно потому, что мы очень долго жили без телефона.
Основное назначение этих домашних записок, которые мы оставляли друг другу на кухонном столе (или в дверном ящике для ключей) - успокаивать, информировать, опекать на расстоянии. Мама с папой в кино, котлеты в холодильнике, яблоки в авоське за окном, чай в термосе - следовательно, жизнь прекрасна. Даже неприятное задание: пообедать, вымыть посуду, или, скажем, убрать в комнате, если оно не озвучивалось вслух, а было написано на линованном клочке бумаги, совершенно меня не огорчало. Записка призывает совершить усилие, да, но не требует немедленной реакции. Вполне, значит, можно посидеть, потянуть время, повалять дурака. Жалкое подобие свободы, да, но в детстве оно кажется вовсе не "жалким" и не "подобием", а настоящей вольницей.
Была еще отличная возможность докладывать родителям о мелких бытовых и школьных неприятностях при помощи записки. И приврать можно в свою пользу, и не так стыдно, как вслух, и - если написать записку, а потом удрать во двор и гулять до темноты - есть шанс, что к моменту моего возвращения мама уже утратит желание устраивать итальянский скандал, а просто устало скажет: "Ну как же ты так?" - а папа, может быть, успеет заклеить разорванную библиотечную книгу, или вынести на помойку ведро с осколками разбитой чашки, а значит, и не было никакой неприятности, чур меня, я в домике, не считается.
Кроме того, была у нас дома традиция писать друг другу записки просто так, без всякого дела. Скажем, просыпаешься, бредешь на кухню завтракать, а там лежит оставленная папой перед уходом на службу картинка: лягушонок с портфелем, или заяц с трубой, в форменной армейской фуражке, надпись: "Это ты", или "Это я", - и "Доброе утро". Делали бы так каждый день, приелось бы, наверное, а так хорошо выходило, всякий раз день, начавшийся с такой записки, получался особенный, лучше даже, чем просто праздник.
Хотя найти на кухонном столе открытку с запиской от собственных родителей в день рождения или в Новый год - это тоже было неплохо. Не всякие там традиционные формулы: "поздравляю-желаю", а именно записка, сказка какая-нибудь коротенькая, пусть даже с назидательной моралью, зато ведь про медведя Беробера, или слоненка Тумбу-Юмбу, которые даже если "ведут себя хорошо" и "слушаются маму и папу", - все равно не противные.
Не знаю, то ли с моей подачи, то ли просто время-место такое было, благоприятное для личной переписки, но среди моих дворовых друзей очень быстро распространилась традиция писать друг другу записки. Конечно, все больше тайные-секретные, про "важные дела", которые надо было скрывать не только от родителей, но и от непосвященных ровесников. Придумывали способы: как такую записку передать? Незаметно в карман положить, или в тайном, заранее определенном месте оставить - если человек во дворе гуляет, это да. А если не гуляет? Летом, когда все нараспашку, можно в окно бросить, завернув в бумажку камень. Это хорошо, если друг на первом этаже живет, до второго добросить мне меткости обычно не хватало. Некоторые, конечно, умели, но из-за этих камней обычно выходил переполох.
Часто невольный затворник, больной, или наказанный заточением в детской, спускал из окна нитку, к которой мы привязывали записки и даже гостинцы: шишки камешки, от сердца оторванные конфеты. Так мы утешали дружественных узников; так они какое-то время спустя утешали нас. В таких случаях записки "с воли" казались настоящим счастьем: "ВЫЗДАРОВИ!" "МЫ СИЧАС ИДЕМ В ПОДВАЛ" "ВЕЧЕРОМ ВЫДЕШ?" - да не все ли равно, что мы друг дружке писали огромными корявыми буквами? Это работало, вот что важно. Я и не припомню с тех пор ситуации, когда письменное слово было бы настолько целительно.
