Унесенные магией - Замковой Алексей Владимирович (версия книг .txt) 📗
Спор продлился недолго. Хотя Ламил всячески отстаивал свою точку зрения, Седой оказался непреклонен. Закончилось все тем, что капитан просто рявкнул на десятника и приказал тому заткнуться. Решение было принято окончательно.
До вечера никаких новых происшествий не последовало. После всего никто уже не считал происшествием гибель нескольких человек от укусов змей, пауков и Дарен знает каких еще ядовитых тварей, водившихся в этих джунглях. Хвала богам, что хоть наш десяток смерть сегодня миновала. Остановились засветло. Несмотря на то что каждый хотел как можно дальше убраться от затерянного в джунглях города, еще одно желание оказалось сильнее — голод. Со всех сторон доносилось бурчание пустых желудков. Молин даже пошутил, что мы словно стая квакающих жаб. Но ответа на свою шутку так и не дождался — только Молин мог шутить в такой ситуации.
Снова во все стороны отправились группы охотников. На этот раз задача у них была попроще — ведь число ртов, которые следовало накормить, сократилось с тысячи до двух с небольшим сотен. Мы же расселись у костра, вытянув уставшие за день ноги.
— Молин, чего погрустнел вдруг? — Баин пихнул друга в бок. — О чем задумался?
— Идиот я! — Молин вдруг с силой ударил кулаком о землю.
— Ну, это не секрет, — хмыкнул я. — Из-за чего на этот раз?
— То золото… — начал Молин.
— Тебе мало? — Баин приподнял бровь. — Скажи спасибо, что у тебя в кармане всего лишь жук ожил, а не какая-нибудь гигантская змея.
— Да нет же! — Молин скривился, будто раскусил кислую ягоду. — Можно ж было как-то разломать те фигурки, пока они золотые. Разрубить мечом…
— И получить потом куски дохлого эльфа, — закончил за друга я, — или какую-то другую тварь, порубленную на кусочки.
— А вдруг они так и остались бы золотыми! — продолжал настаивать Молин. — Или переплавить их…
— На чем? — спросил Баин. — Там даже для костра дров не было.
— Да ну вас! — Молин махнул рукой и отвернулся.
— Хотя в чем-то Молин прав, — не обращая на обиду друга внимания, продолжил Баин. — Можно было поискать фигурку, например, свиньи или быка.
— Зачем? — удивился я.
— Затем, — Баин поднял вверх палец, — что тогда мы получили бы гору мяса и не пришлось бы сейчас охотиться.
— А то ты сейчас охотишься… — пробурчал Молин.
Ночь прошла тихо и спокойно. Правду говорят — плохое и хорошее чередуются между собой. Если прошлая ночь обернулась сущим кошмаром, то эта — благодатным отдыхом. Есть какое-то равновесие… Настораживает только одно — раз сегодня все хорошо, то завтра ведь, уравновешивая сегодня, может быть очень плохо. Как бы то ни было, уже наутро мы, подкрепившись коптившимся всю ночь мясом, снова отправились в путь.
— Скажи, Нарив… — Женщина, идущая рядом со мной, уже не обнажена, как вчера. Рубаха снова вернулась ко мне, а Нарив забрала себе одежду тех несчастных, которые погибли вчера. — Как ты голыми руками убила того эльфа?
— Я же — жрица Роаса, — усмехнулась Нарив. — Он и дает мне силу. Все, посвященные Богу войны, обучаются с самого младенчества. А после посвящения получают частицу силы нашего господина.
— И то красноватое сияние вокруг твоих рук, когда ты убивала эльфа и его тварей, — это сила Роаса?
Нарив молча кивнула.
— Как же тебя смогли победить, — удивился я, — если у тебя есть божественная сила?
— Я всего лишь человек. — Нарив говорит спокойно, таким тоном, словно объясняет очевидные вещи неразумному ребенку. — Частичка божественной силы делает человека сильнее, но не делает его богом.
— Ты и железо смогла бы прошибить так? Голой рукой?
— Железо — нет. Только живую плоть. Доспехи и оружие эльфа — это живые существа.
Вид у меня, наверное, был настолько разочарованный, что Нарив даже рассмеялась. Ну а я решил не уточнять, почему же сила Роаса настолько избирательна — сквозь плоть рука его служительницы может пройти, как сквозь масло, а железо, видите ли, пробить не может. Вместо этого я спросил о другом:
— Как эльфам удалось приручить этих тварей? Ну, которые у них вместо доспехов и оружия.
— Говорят, что они сами их создали, — ответила Нарив. — У эльфов с кхреес'к что-то вроде договора. Или союза, если хочешь. Эльфы, как ты сам понимаешь, используют их для того, чтобы защитить свои тела и убивать врагов. Как доспехи и оружие. А кхреес'к, в свою очередь, когда эльф надевает их, питаются его кровью.
— Как? — Я ошарашенно уставился на Нарив.
— Вот так! Присасываются к коже и понемногу пьют кровь хозяина. И на вас они напали, скорее всего, только из-за того, что сильно оголодали. Эльфов ведь вы в городе не видели?
— Нет, — покачал головой я. — Но… чтоб добровольно дать сосать у себя кровь… Лучше уж махать старым добрым железом!
— То-то вы стольких потеряли, пока пытались эльфа железом убить, — усмехнулась Нарив. — Кхреес'к — не просто оружие и доспехи. Когда эльф ранен, они выделяют слюну, которая убирает боль. Они могут сами подправить направление движения хозяина…
— Все равно, свою кровь сосать не дал бы! — упрямо заявил я.
Нарив лишь пожала плечами. Дальше шли молча. И не в том дело, что говорить не хотелось. Просто разговоры требовали внимания, а надо было еще внимательно следить, что творится по сторонам и под ногами.
Еще один день прошел без приключений. Мы снова остановились на ночлег, и снова перед нами была река. Переправляться капитан решил утром. Еды, добытой вчера охотниками, пока хватает. Можно отдохнуть. В эту ночь дежурить снова выпало нашему десятку.
— Каждый раз, как мы дежурим, — пробурчал Молин, — что-то случается.
— Ты жив, — сказал ему Крамм. — На что тебе жаловаться?
— На то, что я сейчас мог бы сидеть себе спокойно в таверне и пить вино, — вздохнул Молин.
Я посмотрел на готовящуюся ко сну Нарив. Вроде бы она и в нашем десятке, а дежурить вот ей не приходится. Завидую… Ляжет сейчас себе, выспится нормально…
— Алин, ты ей еще в любви не объяснился? — Молин воспринял мой взгляд по-своему.
— Такой объяснишься… — хмыкнул Навин. — Оторвет все, что болтается.
— А у него, — Крамм, засмеявшись, указал на меня, — что надо, как у настоящего мужика, не болтается. А остальное и не жалко!
— Шутники, чтоб вас… — буркнул я и отошел в сторону.
Стоит признаться, что слова Молина меня действительно зацепили. Несмотря ни на что, Нарив мне определенно нравится. Более того, я вдруг заметил, что лицо Лары, оставленной в Агиле, стало тускнеть в памяти, стираться… А сквозь него все чаще стали проступать иные черты — очень похожие на Нарив. Дарен, я что — влюбляюсь? В кого? В женщину, действительно способную, как сказал Крамм, оторвать мне что-нибудь?
— Нет, ребята, — послышался сзади тихий голос Комила, — мне такие бабы не по нраву. Вот если бы тихую, спокойную… Чтоб хозяйство вела…
Ответом ему был взрыв смеха и предложение познакомиться с какой-нибудь овцой, высказанное Вассоном.
— Нарив… — Я подошел к женщине.
Она вопросительно посмотрела на меня.
— Спокойной ночи! — Резко развернувшись, я зашагал к остальным, чувствуя, что лицо заливает густая краска. Дарен, зачем я подошел к ней?
Вопреки всем ожиданиям и опыту всех прошлых дежурств, эта ночь прошла спокойно. Отдежурив свое время, я лег на землю и проспал до утра как убитый. И даже не хотел просыпаться, пока чей-то твердый сапог не ткнул меня в бок. Тут уж пришлось вставать.
Через реку переправились быстро. Единственное — на другом берегу оказалось, что к моему бедру, прямо через штаны, присосалась жирная черная пиявка. Пока отдирал ее, пришлось выслушать несколько сомнительных шуточек и предложений проверить, в целости ли остальное. Впрочем, этим предложением я не пренебрег — хвала Дарену, все оказалось в целости.
Снова в путь. Шаг за шагом продвигаясь вперед и буквально пробивая себе дорогу. Иногда, в редких просветах между листьями, на фоне неба уже виднелись далекие вершины гор. Почва понемногу становится каменистой. Ближе к середине дня те, кто шел впереди, наткнулись на огромный, вросший в землю камень. Поначалу мы даже испугались, что снова перед нами какие-то древние развалины, но камень оказался просто камнем… А к вечеру мы уже достигли и самих гор.
