В поисках Королевы роз (СИ) - Матыцына Полина Александровна (читаемые книги читать txt) 📗
Кашуэ был от них освобождён, но ему не спалось. Он очень рассчитывал на деревенского лекаря или хотя бы травника. Пустая деревня заставляла его нервничать. Потому в какой-то момент принц сменил часового.
Проверив повязки и сменив компрессы, Кашуэ замер у окна, вглядываясь в ночное небо. Тонкий серпик месяца хитро ухмылялся чему-то, в звенящей тишине гудел только ветер… Раздавшийся позади звон заставил принца обернуться, выхватывая меч.
Никого и ничего. Только валяется на полу ухват, раньше стоявший у печи — обычной когда-то печи, ныне украшенной налепленными плитками изразцов. Большая часть из них уже оказалась разбита или на полу, но некоторые ещё держались на стенках. Зал раньше явно был кухней, и когда построили новую, прежнюю печь украсили под образцы аристократов, заодно добавив по стенам зала шкафы с разносортной, но дорогой по деревенским меркам посудой. Правда, даже замаскированная под камин печь выглядела печкой. Главное, огонь поддерживала исправно.
Но уронить ухват было некому. А до того он несколько часов просто стоял. Впрочем, это только нервы, мало ли чьё неловкое движение потревожило воздух достаточно сильно.
Кашуэ не успел снова повернуться к окну, когда горшки, стоявшие на печи, взмыли в воздух и полетели ему в голову один за другим.
От двух горшков принц, ощутивший себя зайцем, уклонился. На третьем — вспомнил, что он человек и воин, так что четвёртый горшок ударился о поднятый клинок, как и пятый, последний. Черепки разлетались во все стороны, но ни один из спящих не проснулся, ни от грохота, ни от попаданий осколков.
Кашуэ только опустил меч, как следом за горшками в бой пошла вся остальная посуда. Дверцы шкафов и шкафчиков оглушительно хлопали, открываясь-закрываясь, стулья грозно повисли в воздухе. И среди этого хаоса метались чашки, тарелки, чугунки…
Последним ударом для самообладания мужчины почему-то оказалась супница. Фарфоровая, светло-салатовая, с узором из золотистых птичек.
Узрев эту самую супницу, летящую в него, Кашуэ отбросил меч, поймал злосчастную посудину и в бешенстве грохнул её об пол.
Буйство домашней стихии прекратилось, словно невидимый мужчине некто сам опешил от подобной выходки.
— Хватит! — рявкнул принц. — Что за детские капризы? Как не стыдно? Кто за побитое платить будет, я? Так вот: не стану!
Миг тишины: отвечать никто не собирался. Он и не ждал ответа, просто сама ситуация окончательно сорвала и без того взбаламученные нервы. Но тут чуть шевельнулась тень у ножки стола, немногим темнее остальных. И оттуда проскрипело тихонько:
— Можно подумать, полтергейст это волнует. Им лишь бы безобразничать, хулиганью беззаконному.
На слове «безобразничать» принца атаковали уже стулья. Дальнейшую фразу он едва расслышал. Стульев в зале было много, и сейчас все они, сталкиваясь друг с другом, стремились атаковать мужчину, сбить его с ног и… О дальнейших последствиях Кашуэ старался не думать, лавируя между спящими на полу товарищами — и почему никто до сих пор не проснулся?! — и летающей мебелью.
— Эх, на печь бы тебе, — проскрипела всё та же ножка стола, когда Кашуэ спланировал под него. Стол задрожал, отрываясь от пола — но пара секунд у мужчины всё же была, ведь заботливые хозяева прибили все столики. — Не любят полтергейсты домашний очаг, и огонь тоже не любят — я её удерживаю пока…
Не раздумывая, Кашуэ метнулся к печи, подтянулся и вскочил на неё. Полыхнуло пламя, и мужчину обдало теплом. Но почти сразу огонь вернулся к прежнему едва заметному тлению. Стулья грозно зависли вокруг, не в силах переступить некую незримую границу.
— Догадался! — с явным удивлением сообщим сам себе один из углов печи. — Надо же, сообразительный какой.
— Я не сообразительный, — отдышался Кашуэ. Кажется, это существо не было врагом и могло помочь против неведомой злой силы, атаковавшей мужчину. — Я просто вас слышу. Может, вы объясните, что тут, трах-тарарах, происходит?!
Он чудом вспомнил, что всякие духи не любят злых слов, так излюбленных солдатами. Пришлось вставить вовремя подвернувшееся любимое ругательство сестры. Разозлить ещё и пока доброжелательного духа Кашуэ не желал. Ему и одного противника многовато.
— Как — слышишь? — опешила тень печного угла. В ней стали прорисовываться очертания маленького сгорбленного существа с кошачье-острыми ушками. — Неужто видящий? Вы ж все померли лет, почитай, двести назад!
— Я моложе, — Кашуэ перевёл взгляд на зависшие группой стулья. За ними сгущалась тьма. Клякса, немного темнее, чем атмосфера вокруг, приобретающая форму человеческого силуэта… От этой кляксы тьмы веяло злобой и атмосферой ужаса. — Может, новое поколение появилось. Важнее — как ЭТО победить?
— Говорят, чтобы изгнать злого духа, нужно провести рядом с ним три ночи. Я потому-то дружков твоих и усыпил, да и тебя тоже пытался. Думал, заснёте, ничего не заметите, а там, может ещё на пару дней останетесь, да и переночуете. Тогда бы полтергейст меня в покое и оставил.
— А почему ты просто не ушёл? Дом так для тебя важен?
— Я — кобольд! — глаза фигурки сверкнули зелёным. Теперь кобольд стоял достаточно близко, чтобы мужчина мог рассмотреть мохнатую шёрстку на открытых участках тела, приплюснутую мордочку с носом-кнопкой и вертикальные зрачки глаз. — Мы — частицы наших домов! Попробуй, отруби себе руку или ногу и отправь их жить самостоятельно! Но мне и так недолго осталось, — погрустнел домовой дух. — Я сохранил власть лишь над печью, но мои силы тают. Пара дней — падёт и она, а тогда полтергейст поглотит меня.
— Ладно, ладно, — не выдержал Кашуэ, — намёк понял. Постой, но разве кобольды — не горные духи?
— Нет, — удивился дух. — Домашние мы. Ненадолго, наверное, судьбинушка моя горькая…
— Я же сказал, намёк понял. Проведу здесь ещё две ночи, — уточнил принц. — Но мои люди останутся ночевать в другом месте, я не намерен подвергать их опасности.
— Так остальные дома ещё опаснее будут! За этим хоть я приглядывал.
Кобольд ещё сильнее скорчился, пригорюнившись.
— Я почему дружков твоих усыпил-то? Полтергейсты эти — они ведь страхами питаются. Стоит одному испугаться, полтергейст сразу сильнее станет, а тогда и второму страхи какие привидятся, за ним и третьему…
— Я не боюсь, — утешил его принц, — я в бешенстве! И, как назло, у меня нет времени на очистку всех домов!
— Ты мне помоги, а там уж я тебе подсоблю, — предложил, воспылав надеждой, кобольд. — Этот — он главный самый, с ним справишься — другие сами растворятся!
— Договорились, — кивнул мужчина.
Пара минут прошла в молчании: кобольд осознавал радостную весть, а Кашуэ наслаждался покоем. И тут мужчина физически ощутил, как задрожал от незримого напряжения воздух вокруг.
Кобольд испуганно пискнул и скакнул в устье печи, захлопнув за собой заслонку. Вокруг печи проявился едва заметный серебристый круг, уходящий в стену, к которой она прикасалась — и этот круг дрожал, колыхался и явно продавливался.
Волшебная граница слабела с каждой минутой. Начали ворочаться солдаты, словно наведённый на них сон стал ослабевать. До рассвета, прикинул принц, ещё минут сорок, а чудовищное творение из мрака уже заметно росло, пульсируя и втягивая в себя тьму зала и явные кошмары, начавшиеся у некоторых спящих.
У Кашуэ ослабели руки. Сердце и разум стали заполнять страхи: мелкие, ерундовые, но бесчисленные. Мужчина изо всех сил взывал к здравому смыслу, но страхи не подчинялись рассудку, служа только иррациональности.
Когда в небе за окном появилась первая едва розоватая полоска, Кашуэ уже был на пределе. Ещё немного — и он бы сломался, уступив подкатывающему безрассудному ужасу. Но полтергейст отступал, сдаваясь наползающему рассвету, а вместе с ним уходили страхи и сомнения.
Наконец злобный дух исчез, но принц какое-то время не мог прийти в себя. А ведь впереди ждали ещё две ночи. И они будут намного серьёзнее и опаснее, ведь полтергейсту было что терять. Кашуэ тоже помнил сказки: если продержаться три ночи, герой не просто побеждает — злой дух покидает этот план бытия. Так что мужчине предстояли встречи с самыми глубинными страхами его сердца. И кобольд только подтвердил его опасения.
