Механические птицы не поют (СИ) - Баюн София (прочитать книгу .TXT) 📗
Кажется, некоторые навыки у бортовых чародеек она успела перенять. Уолтер улыбнулся. Интересно, все ли?
— Все верно, это паб у порта, здесь всегда такая публика. Может быть вы желаете что-то более изысканное? У меня есть прекрасная баллада о леди Изабетт и горшке с базиликом…
Уолтер мог пропустить минут десять между песнями, чтобы не утомлять гостей. Но он не воспользовался этой возможностью и сев рядом с ведьмой, взял первые аккорды.
— Над миром плещется гроза, взорвавшись тысячей огней,
И время, повернув назад, взорвалось в небе вместе с ней, — начал он тихим и заунывным голосом.
Это была самая длинная и самая нудная баллада из всех, что он знал. К тому же в ней пелось о девушке, которая выкопала труп своего возлюбленного, отрезала ему голову и положила ее в горшок с базиликом. Горшок она постоянно поливала слезами, пока его не украл убийца и девушка не скончалась от тоски. Вообще-то Уолтер мог за такие песни нарваться на неприятности с распаленными более веселыми песнями постояльцами, но на него, к счастью, никто не обращал внимания.
К середине баллады девушка сделала попытку остановить певца, но Уолтер только укоризненно на нее посмотрел. Судя по тому, что она затихла, ведьма мало чему научилась у бортовых чародеек.
— Она молчит, как он просил, и нет ни слов, ни слез,
И нет отчаянья, нет сил, в груди застыл мороз, — продолжал он, старательно изображая звенящие в голосе слезы.
Когда баллада наконец закончилась, на лице девушки отразилось искреннее облегчение.
— Видите, я знаю музыку, которую ценят в лучших альбионских домах. А хотите…
— Нет-нет, простите, я не разглядела в вас ценителя, — торопливо ответила девушка. — Меня зовут Сулла, и я просто хотела погадать кому-нибудь из постояльцев.
— Не смею вам мешать. Кстати, меня зовут Уолтер, — улыбнулся он, вставая со стула.
— Может быть, вам?
— Ну уж нет, вдруг вы видите не только то, что я хотел бы подглядеть, но и то, что я хотел бы не вспоминать, — отказался Уолтер.
— У всех нас есть тайны, музыкант, — донеслось ему в спину неожиданно холодное предупреждение.
Он только усмехнулся.
Если девушка желает снять у них комнату — значит, у него будет время с ней познакомиться поближе. Если она бросается такими предупреждениями, значит, ведьма она плохая и ничего узнать о нем не может. А если так, то ничто ему не грозит.
Глава 2. Пташки и Соловьи
В следующие дни новость о кончине герра Хагана и фрау Марии стала самой обсуждаемой не только в пабе «У Мадлен», но и во всем городе.
Эта новость ходила по улицам, проникала в гостиные, на кухни, в кафе и клубы, грелась у каминов, обрастала подробностями, домыслами и сплетнями, и снова выходила на улицы. Люди носили ее в карманах и в руках, и с радостью передавали друг другу. Кто-то украдкой торопливо выдыхал ее прямо в ухо собеседнику, кто-то выкрикивал на улицах, а кто-то томно шептал, прикрываясь кружевными веерами.
На похороны пригласили только членов семьи и нескольких коллег. Это породило новую волну домыслов — от версий об изуродованном теле, до осторожных предположений, что герр Хаган на самом деле жив.
Уолтера не особенно интересовали эти сплетни и компания «Механические пташки». Он только с брезгливостью отметил среди своих знакомых несколько особо сокрушающихся о том, что следующий художник может не понять «того особого шарма, что был присущ прошлому».
Гораздо больше Уолтера заботило событие, которого он каждый раз ждал с плохо скрываемым волнением — Хенрик пригласил Мию, и она обещала прийти. Несколько раз она переносила свой визит, присылая надушенные записки Хенрику, но в ближайшие дни обязательно должна была появиться в пабе.
В тот день Уолтер спустился в зал к обеду. Утром он успел сходить к морю, умыться ледяной водой и послушать прибой. Потом вернулся домой и проспал еще несколько часов.
Хенрик сидел за стойкой и читал газету. Уолтер издалека узнал вензель в названии. «Парнас — газета, чьей статьи об убийстве герра Хагана ждал весь город.
— Ну что, их Пишущие уже нашли убийцу и выдали его толпе? — усмехнулся Уолтер, садясь на стул.
— «Редакция "Парнаса" отказывается от любых комментариев по поводу убийства герра Хагана Хампельмана и его жены, фрау Марии Хампельман до проведения конференции», — процитировал он, не отрываясь от газеты.
— Уолтер, ты проснулся! Хочешь кофе? — рядом словно из ниоткуда возникла сияющая Василика с подносом, полным грязных тарелок.
— Очень, птичка, только о нем и мечтаю, — улыбнулся ей Уолтер.
— Так подвинь аккуратненько Хенрика и свари мне тоже — я с утра бегаю, устала!
Через секунду ее у стойки уже не было. Уолтер тяжело вздохнул — он никак не мог привыкнуть к простоте здешних нравов.
— Нет, ну ты слышал? — риторически спросил он Хенрика, так и не оторвавшегося от газеты.
— Слышал, как не слышать. На меня тоже вари, — коротко ответил он, отодвигаясь от печки.
Пока Уолтер возился с песком и джезвами, сверху спустился еще один поздно просыпающийся постоялец. Чародейка Сулла появлялась в обеденном зале в полдень, а потом пропадала до ночи. Наверное, пыталась наняться на корабль.
Почему у нее не получалось, Уолтер уже понял. Единственным волшебством, которое она показала за все это время, были несколько искорок, которые она стряхнула с ладони.
На Альбионе гораздо реже пользовались услугами чародеев, предпочитая развивать технику. Но за время жизни в Лигеплаце Уолтер успел сделать некоторые выводы о представителях этой профессии.
Отец обеспечил Уолтеру блестящее образование. Городской университет Альбиона, считающийся лучшим на континенте, Уолтер закончил с отличием. Но вопросу магии там уделялось удивительно мало времени. Магия считалась пережитком и варварством. Иронично было то, что едва ли не единственной постоянно использовавшейся магической вещью были антимагические экраны. Чародеи никогда не отличались щепетильностью и исправно поставляли экраны на Альбион, где привыкли дорого платить за свои прихоти.
Альбион всегда был прогрессивен. Именно там на технологической выставке впервые был представлен дирижабль, огромное, кажущееся несуразным чудовище, которое, все же могло решить проблему опасных морских путешествий. Впрочем, дирижабли так и не получили большого распространения — во-первых, они постоянно падали, а во-вторых, даже в таких условиях в небе быстро появились воздушные пираты.
С тех пор, как было открыто электричество, на Альбионе считали, что будущее — за этими холодными лиловыми сполохами, которые дал им худой, бледный мужчина из Кайзерстата.
Но к немалому удивлению Уолтера выяснилось, что в самом Кайзерстате промышленная революция не мешала чародеям. Они продолжали занимать свои посты, часто нанимались для охраны на корабли и дирижабли, и даже на поездах, отправляющихся с местных вокзалов, обязательно присутствовал штатный колдун или ведьма. Уолтер очень ценил преимущества, которые давало их присутствие, но не мог отделаться от инстинктивной неприязни к этим людям.
Наверное, они просто слишком сильно напоминали ему альбионскую аристократию своей надменностью и непредсказуемостью.
Уолтер уже знал, что существует множество направлений, в каждом из которых свои чародеи и колдуют они по-разному. И каждый чародей, даже внутри своего направления, колдует по-своему.
Но всех их объединяло одно — эффектность и естественность использования своей силы. Чародеи легко зажигали свечи во всей комнате одним взмахом руки, не задумываясь ловили падающие предметы сделав легкое движение пальцами, и часто во время разговора жестикулировали и рисовали в воздухе светящиеся узоры. Сулла же в первый вечер погадала всем желающим и демонстративно выпустила несколько искр с ладони.
Уолтер не знал, чем обычно занимаются слабые чародеи. Ведь наверняка же они существовали.
Но точно знал, чем им заниматься не следовало — наниматься на корабли. Ни один корабль не заходил в порт, не попав по пути в какую-нибудь неприятность. На корабли нападали пираты и морские чудовища, на море часто случались шторма. Надо ли говорить, что у пиратов часто находились свои чародеи, отличающиеся редкой изобретательностью и жестокостью. Уолтер читал о казни чародейки, работавшей на пиратском судне «Крадущийся». Корабль полностью оправдывал свое название — он следовал за жертвой на большом расстоянии и никогда не принимал бой. Если на борту корабля не оказывалось хорошего чародея, который распознавал и отражал чужие чары, пиратская ведьма насылала на весь экипаж болезнь, которая сжигала человека за пару дней. Потом «Крадущийся» приближался к судну, и пираты забирали весь груз, который не могли защитить мертвецы. Правда, это было до того, как антимагические экраны стали доступны всем.
