Двери между мирами (Извлечение троих) (др. перевод) - Кинг Стивен (бесплатные версии книг txt) 📗
Незадолго перед полуднем он снова упал и понял, что на этот раз ему уже не подняться. Значит, он умрет здесь. На этом месте. Вот и финал.
Привстав на четвереньки, он с усилием поднял голову, как боксер, приходящий в себя после сокрушительного удара… и впереди на расстоянии, может быть, мили, может быть, трех (ему было трудно определить дистанцию на безликой, лишенной всяких ориентиров местности, тем более когда тело горело в лихорадке и все плыло перед глазами) увидел что-то новое. Необычное. Вертикально стоящее на берегу.
Что это? (Три.)
Впрочем, не важно. (Три – вот число твоей судьбы.)
Стрелок сумел снова подняться на ноги. Прохрипел что-то нечленораздельное, мольбу, которую слышали только парящие в воздухе птицы (С какой радостью они выклюют у меня глаза, подумал он мимоходом, я для них такая лакомая добыча!), и пошел вперед, еще сильнее шатаясь из стороны в сторону, оставляя за собой извивающийся петлями след.
Стрелок брел, не сводя глаз с этого предмета впереди. Когда волосы падали на глаза, он откидывал их со лба. Непонятная штуковина как будто и не становилась ближе. Солнце, поднявшись до высшей точки, надолго зависло в зените. Однако что-то уж слишком надолго. Роланд представил, что он снова в пустыне, как раз между последней хижиной поселенца (нет музыкальней еды, чем больше сожрешь, тем звончей перданешь) и дорожной станцией, где мальчик (твой Исаак) ждал, когда он придет.
Ноги его подкосились, выпрямились, подкосились и выпрямились опять, а когда волосы снова упали ему на глаза, он даже не стал убирать их: у него просто не было сил. Он лишь смотрел на предмет впереди, который теперь отбрасывал на песок узкую тень, и продолжал шагать.
Сейчас, даже при разыгравшейся лихорадке, он уже разглядел, что это такое.
Дверь.
Когда до двери оставалось не более четверти мили, ноги Роланда опять подкосились, но на этот раз выпрямить их он не смог. Он упал, пробороздив правой рукой зернистый песок с ракушками. Обрубки пальцев пронзила жгучая боль – падая, он сорвал свежие струпья, и они снова закровоточили.
Не имея сил подняться, он пополз. В ушах стоял непрерывный грохот и рев разбивающихся о берег волн Западного моря. Он полз, отталкиваясь коленями и локтями, оставляя вдавленный след в песке чуть выше линии прилива, обозначенной гирляндой буро-зеленых водорослей. Вероятно, ветер все еще дует – должен дуть, потому что по его телу все так же бежали мурашки озноба, – но стрелок слышал только свое дыхание, сухими хрипами вырывающееся из горла.
Дверь стала ближе.
Еще.
Еще.
Наконец, около трех часов пополудни этого долгого бредового дня, когда его тень по левую руку уже начала удлиняться, он добрался до загадочной двери, присел рядом на корточки и устало уставился на нее.
Дверь высотой шесть с половиной футов была сделана, похоже, из какого-то твердого дерева, хотя ближайшая роща таких деревьев осталась за семь сотен миль, если не больше, отсюда. Судя по виду, дверная ручка была из золота. Ее украшала филигранная гравировка. Стрелок долго смотрел на узор и наконец узнал его: перед ним сияла ухмыляющаяся морда бабуина.
Замочной скважины не было. Ни под ручкой, ни над ней.
Зато были петли, хотя сама дверь ни к чему не крепилась. Или просто так кажется, подумал стрелок. Здесь какая-то тайна, быть может, чудеснейшая из чудесных, но имеет ли это значение? Ты умираешь. Твоя собственная тайна – единственная, действительно что-то значащая для любого мужчины, для любой женщины в смертный час, – уже на подходе.
И все равно это как будто имело значение.
Эта дверь. Дверь там, где в принципе не может быть никаких дверей. Она просто стояла на сером песке футах в двадцати от линии прилива, с виду такая же вечная, как и само море. Теперь, когда солнце клонилось к западу, ее густая косая тень протянулась к востоку.
На высоте примерно двух третей от земли на двери чернели буквы, складывавшиеся в одно только слово на Высоком Слоге: УЗНИК (Демон его осаждает. Имя демону – ГЕРОИН).
Внезапно стрелок различил какое-то приглушенное гудение. Сперва он подумал, что это ветер или просто от лихорадки шумит в ушах, но постепенно он пришел к выводу, что это низкий гул моторов… и что идет он откуда-то из-за двери.
Вот и открой ее. Она же не заперта. И ты это знаешь.
Но вместо того чтобы открыть дверь, он неловко поднялся на ноги и обошел вокруг, стремясь взглянуть на нее с другой стороны.
Но никакой другой стороны просто не было.
Только темно-серый песок, протянувшийся насколько хватало глаз. Только волны, ракушки, полоса прилива, его собственные следы – отпечатки подошв и ямки, продавленные локтями. Он еще раз внимательнее пригляделся к тому месту, где была дверь, и в изумлении широко открыл глаза: двери не было, но тень от нее осталась.
Он приподнял было правую руку – как же медленно он учился тому, что отныне на месте ее всегда будет левая! – уронил ее, поднял левую и вытянул ее вперед, ожидая наткнуться на твердое препятствие.
Если я к нему прикоснусь, я постучу в пустоту, решил он. Забавное будет занятие перед смертью!
Его рука прошла сквозь воздух в том месте, где должна была быть – даже если она невидимая – дверь.
Так что стучать не по чему.
И гул моторов – если это действительно был гул моторов – смолк. Остались лишь волны, ветер и тошнотворный шум в голове.
Стрелок неторопливо вернулся обратно, к внешней стороне несуществующей двери, предположив, что уже начались глюки и это лишь первый шаг…
Он встал как вкопанный.
Только что он смотрел на запад и видел лишь все те же серые волны, накатывающие на берег, и вот взгляд его уперся в массивную дверь. Теперь он явственно увидел панель замка, тоже как будто из золота. Обрубком торчал его металлический язычок. Роланд чуть-чуть повернул голову к северу – и дверь исчезла. Снова взглянул прямо перед собой, и дверь появилась опять. И даже не появилась: она и не исчезала.
Он обошел дверь вокруг и встал перед ней, покачиваясь от слабости.
У двери не было внутренней стороны – только наружная. Он мог бы еще раз попробовать обойти ее, но совершенно очевидно, что результат будет тот же, только на этот раз он уже вряд ли сумеет устоять на ногах.
Интересно, а можно через нее пройти с несуществующей стороны?
Да, здесь было чему удивляться, но правда гораздо проще: здесь, у моря, на бесконечном пляже стоит эта дверь, и ему нужно выбрать одно из двух – открыть ее или вообще не трогать.
Осознавая мрачный комизм ситуации, Роланд сказал себе, что, может быть, он умирает не так быстро, как полагал. Если бы он был совсем плох, стал ли бы он так бояться?
Он взялся левой рукой за ручку двери и не удивился ни мертвенному холоду металла, ни едва различимому жару от рун, на нем выгравированных.
Стрелок повернул ручку и потянул на себя. Дверь открылась.
Он ожидал увидеть там что угодно, но только не то, что перед ним предстало.
Стрелок смотрел, замерев, потом первый раз в жизни закричал в голос от ужаса и захлопнул дверь. И хотя не было косяка, о который она могла бы грохнуть, она все равно грохнула, распугав морских птиц, расположившихся на камнях понаблюдать за стрелком.
5
А увидел он землю с небывалого, невообразимого расстояния – как будто он парил в небе на многомильной высоте. Он видел ложащиеся на землю тени облаков, плывущих над нею, как сны. Так, наверное, видят землю орлы, но только стрелок парил в три раза выше любого орла.
Шагнуть через эту дверь – значит упасть и с криком лететь вниз на протяжении многих минут, и погибнуть потом, врезавшись глубоко в землю.
Нет, ты видел не только это.
Он обдумывал увиденное, тупо сидя на песке перед закрытой дверью, баюкая на коленях искалеченную руку. Теперь уже первые признаки заражения обнаружились выше локтя. Скоро, уж будьте уверены, оно дойдет и до сердца.
