К тебе я руки протяну… - Иванова Екатерина Петровна (электронная книга txt) 📗
— Все, что сможешь, парень. И все, что не сможешь, тоже.
— Так и будет, почтенный Тарик. Я хотел бы попросить вас заказать поминальную службу по бывшему рею госпожи Ильравен.
— Хорошо, Ральт-рей. Ваши вещи упакованы. Тюки в конюшне. Обед через полтора часа.
— Я вернусь к тому времени.
Конюшня встретила меня привычным запахом навоза. Лошади Вен стояли в дальнем углу. Обе гнедые. Та, что везла меня — с белыми пятнышками на лбу, расположенными кружком — потянулась к моей ладони мягкими губами. Жаль, нечем угостить.
Я вынул из поклажи разбойничьи мечи и вышел из конюшни.
Дорогу до оружейника я помнил четко. Мастер встретил меня у дверей.
— Что угодно?
— Продать вот это.
— Что ж, сталь неплоха, но балансировка подкачала. Впрочем, городской страже больше и не нужно. Что-нибудь еще?
— Пара ильхов, уважаемый мастер и десять хайрских звездочек.
— Мечи не стоят таких денег, молодой человек.
— У меня есть, чем заплатить.
— Скажите, если не секрет, что вас связывает с Ильравен?
— Я рей госпожи Ильравен.
— Рьмат! Так Ильравен ваша йар?
Да, если это так называется.
— Разумеется.
— Полцены за все, господин рей. С вас десять бельт.
Я отсчитал требуемое и привычно пристроил узкие ножны с ильхами на бедрах. Звездочки легли в кармашки безрукавки под курткой.
— А… Илан-рей?
— Он умер.
Оружейник осекся.
— Да-да, как же это я не подумал, ведь вы…
Под его бормотание я вышел на улицу. Тени удлинились. Пахло дождем. Я поспешил к постоялому двору.
Тарик остановил меня у стойки:
— Она спит.
— Я возьму обед наверх.
— Хорошо. Фарнах! Обед для госпожи Ильравен и господина Ральта.
Я принял поднос и осторожно поднялся по ступенькам. Дверь открылась от толчка. Стараясь не шуметь, я пристроил поднос на табурете и сел на пол рядом с кроватью.
Ее лицо расслабилось. Руки вольно лежали поверх одеяла. Волосы, обычно собранные заколкой, рассыпались по подушке, волной выбираясь из-под затылка. По губам бродила тихая улыбка. Хороший сон.
Вот ее ноздри дрогнули. И еще раз. Она вздохнула и открыла глаза.
— Уже?
— Надо поесть, госпожа. А потом у вас будет полдня и ночь, чтобы выспаться.
Она покачала головой, приподнялась и села на постели, потянувшись к подносу.
— Ты, я вижу, прибарахлился?
Я почувствовал, что краснею. В который раз!
— Я все равно бы просил вас об этом, госпожа. А теперь у меня есть право сделать это самому.
— Верно, Ральт.
Я взял свою тарелку. Тушеное мясо пахло ошеломительно. Вен посмотрела на меня и усмехнулась:
— Так-то лучше.
Мы закончили почти одновременно. Вен вытерла руки полотенцем и протянула его мне.
— А теперь, Ральт, послушай, что нам предстоит. Перевал вполне проходим. Если успеем до снега, то переход будет и вовсе легким. Выйдем завтра утром.
5. Перевал
Перед перевалом они спешились и переоделись в теплое. Ветер с гор резал щеки, и шарфы пришлись как нельзя кстати. Ральт снова поправил висящий на боку меч — толстая куртка не дала ему устроиться на привычном месте — и оглянулся на Ильравен. Укутанная в шарф, в нелепой шерстяной шапке она казалась совсем девчонкой. Ему внезапно захотелось обнять ее.
Ральт мотнул головой, отгоняя непривычное чувство.
— Идем. — Ильравен подобрала поводья Монашки и шагнула вперед.
Первые снежинки упали вечером, когда они становились лагерем. Ильравен громко выругалась.
— Что? — Ральт обернулся, продолжая скармливать Ромашке овес с ладони.
— Снег. Снимаемся — успеем до Приюта, если повезет.
— Хорошо, госпожа. Но разве это опасно? Пара снежинок…
— Эта пара обернется сугробами по пояс. Мы в двух днях пути от Золотых Cадов, Ральт. А это значит, что погода будет вести себя хуже бешеной собаки.
Приют оказался просторной пещерой с узким входом — только-только пройти лошади. Заходили они уже по колено в снегу.
Говорили, что Приют вырубили в скалах Хозяева Садов. Задолго до того, как туда пришли люди. Только вот зачем сынам деревьев была нужна пещера и как они заставили ее стены оставаться теплыми даже зимой, никто не знал. Люди обжили удобную стоянку. Путников ждал очаг, лежанки, запас дров и немного еды. Уместилось даже стойло, куда Ральт тут же отвел лошадей.
— Госпожа, кто пополняет здешние запасы? — Впечатленный, Ральт обвел рукой пещеру.
— Наши, конечно, кто ж еще? Каждая семья отвечает за Приют по несколько месяцев. Судя по ирриевым чурбачкам, последними здесь побывали дети Ас.
Ральт принялся разводить костер. Лучница села на лежанку и потянулась снять сапоги. Ноги были мокрые. А она так надеялась, что показалось. Просто промерзли, просто промерзли и все, пожалуйста… Нет. Верная обувка подвела. Еще одна капля.
Ильравен бессильно откинулась на стену.
— Ральт, подойди, сядь со мной рядом.
— Что, госпожа?
— Дай ладонь. Ты уж прости, но руки не поднимаются.
— Все в порядке, госпожа.
Он держал ее ладонь, наслаждаясь теплом. Теплом дышали стены и уже разгоревшийся огонь в очаге, теплой была ее рука, почти горячей, и ему вдруг показалось, что где-то у него внутри, за сердцем затеплился огонек. Усталые мышцы расслабились. Он тихонько вздохнул и отпустил Ильравен.
Лучница сползла по стене, пробормотав что-то об отсутствии аппетита, и свернулась клубочком. Ральт накрыл ее походным одеялом и вышел рассветную серь, захватив котелок.
Они добирались до Приюта всю ночь, неудивительно, что Вен так устала.
Снег продолжал идти.
Его разбудил голос Ильравен. Она почти свалилась с лежанки, сбросив с себя одеяло.
Кошмары. Ральт подошел, аккуратно передвинул ее к стене и, укрыв одеялом, тихонько подул в лицо. Так иногда делала тетка Кара, повариха Голубятни, когда младшим снилась буря.
Не подействовало. Вен сжала губы и зажмурилась.
— Ххолодно.
Холодно? Ральт спал в одной рубашке.
— Ххолодно.
Неуверенно он протянул руку и коснулся ее лба. Горячий. Ральт замер в растерянности.
— Госпожа, госпожа… — Он потряс Ильравен за плечо. Безрезультатно. — Госпожа!
Ральт выдохнул и, будто бы на что-то решившись, шепнул:
— Вен!
— Что? — Лучница вскинулась и немедленно со стоном упала обратно.
Растерянный взгляд сфокусировался на Ральте.
— Я заболела.
— Что мне делать, госпожа?
— Коли уж начал, так зови по имени! — На секунду Ильравен стала прежней, но тут же снова обмякла и заговорила тише. — Лоб горячий?
— Да.
— Скверно… Возьми в монашкиных сумках мешочки с травами. Смешаешь… те, на которых белые и зеленые кружки… по щепотке. Завари котелок… Напоишь меня. Я могу не узнать тебя. Не бойся. Только влей… влей в меня эту дрянь. Остудить не забудь.
— Хорошо, Вен, я все сделаю.
Вечером их первого дня в Приюте Ильравен впала в забытье, мечась по лежанке. Невнятное бормотание сменялось стонами. Ральт перенес одеяло и сел рядом, готовый подхватить, если она начнет падать.
Он заставил ее выпить весь котелок, хотя она отталкивала его с силой, странной для больной. Часть отвара досталась его рубашке. Он стирал пот с ее лба, а потом, наплевав на приличия и стыдливость, с ее тела. Растирал холодные ступни шерстяным одеялом. Укутывал, чтобы она пропотела, и переодевал ее, благо было во что. Он вспомнил все, что знал о лечении. Не так уж много. Безмерно мало.
К исходу следующих суток Ильравен, наконец, затихла, и Ральт рухнул в сон, примостившись на лежанке рядом с Вен.
Он проснулся в шаге от бури. Полутора суток хватило, чтобы якорь вытянуло из земли. В отчаянии он потряс Ильравен.
— Вен! Вен! Рьмат Всемогущая, помоги мне!
