К тебе я руки протяну… - Иванова Екатерина Петровна (электронная книга txt) 📗
— Ему понравилось. Но никого больше не трогай, сейчас они спят.
Спят?
****
Дом! Я дома! Жилые лларис неслышно пели, приветствуя. Поляна Возвращения открылась передо мной, и я шагнула вперед.
Он ничуть не изменился. Только на посохе вопреки осени белели звездочки эльхов. Когда я уезжала, их не было. Он смотрел на меня. Ожидание. Весь этот год его уделом было ожидание. В горле встал ком, и я смогла лишь кивнуть. Да. Я нашла.
Стреножив лошадей, мы легли под Встречальным лларом. Ночная пыльца успеет пропитать нас до утра. Ральт молчал, я коснулась его и провалилась в сон.
Я проснулась от ощущения довольства, текущего от ллара. Все еще лежа, повернула голову и увидела Ральта. Он сидел на корточках, спиной к дереву и терся затылком о кору.
Внезапно он заметил меня и смущенно отпрянул от ствола.
— Простите. Я просто…
Я хихикнула. Он просто. Он просто терся о Встречальника. Даже Ра не позволяет себе такого. Впрочем…
— Ни к чему извиняться, Ральт. Ллару нравится.
— Ллару?
— Дереву прямо за тобой.
— Оно живое?!
— Я могла бы сказать да.
Он ошеломленно откинулся назад, бессознательно вдавив затылок в серебристую кору.
— Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь жить.
Я проходила, пробегала по этой тропе, летела над ней бесчисленное множество раз. Этот был бесчисленнопервым.
Сад велик. Лларис на высоте трех человеческих ростов соединяют мосты, но молодежь предпочитает летать по ветвям. Самым маленьким не позволят разбиться, взрослых поддержат, старших бережно поднимут. Молодым разрешат упасть раз, другой — до тех пор, пока они не перестанут падать.
Боюсь, я уже повзрослела.
Лларис сложили свои кроны, чтобы допустить солнечный свет до трав и цветов.
А вот и он. Илан звал его Великаном. Лларис, бывало, злился, что Илан не чувствует его, но по-своему любил непоседливого жильца, каждое утро забиравшегося на самую его верхушку, чтобы встретить солнце.
Я привела тебе нового жильца. Илан? Он больше не придет. Он высох и ушел в землю. А ростков от него не осталось.
Волна сожаления и тут же — интереса.
— Вот твой дом. Это жилой лларис.
Ральт задрал голову, разглядывая затейливое переплетение ветвей.
— А..?
— Я? Я живу неподалеку.
— Оно тоже живое?
— И как ты догадался?!
— Я… Мне надо залезть наверх… наверное?
Неуверенность и… предвкушение?
— Точно. Познакомьтесь. А я пока отлучусь.
Они деликатно не мешали мне знакомить рея с его лларис. Зато теперь! Смех окружил меня. И радостные шлепки по плечам и спине, ласковые касания и голоса. Лларис уже шепнули им, что Льет спокоен, наконец-то. Они дотащили меня до его дома и оставили стоять у ствола. Я вздохнула и полезла вверх, ощущая незримую поддержку.
— Ра слушает.
— Ра отвечает. Вот.
Я достала из поясного кошеля флакон и протянула ему.
Вельх — его эштевани — будет жить. Долгий поход на север не был напрасным. Вельхи почти вымерли здесь, на юге. И когда он заболел, мы не знали, что делать. Память утекала ручейком сквозь плотину лет. Эштевани деда умирал. В памяти родичей он нашел способ лечения. Вельхи пришли к нам с севера, и там под снежным покровом навсегда остались их замерзшие тела. Щепоть коры старого вельха спасла бы вельха молодого. И мы с Иланом отправились в путь.
Дед баюкал флакон в ладонях, не в силах поверить. Слезы текли по впалым щекам.
— Деда…
Он взглянул на меня.
— Деда… Он ждет тебя.
Лицо Льета просияло улыбкой. Он стремительно обнял меня и вышел. Впрочем, я скоро последовала за ним.
Радостное предвкушение овладело мной. Я летела по ветвям, не утратив былой сноровки, бережно поддерживаемая лларис. В глубь Сада. Туда где рос Грали — эштевани моего сердца.
Я прижалась к теплой коре. Закрыла глаза и нырнула в смесь любви, упрека и радости. Весь этот год устремился из моей памяти, наполняя очередное кольцо Грали. Мы потеряли счет времени, вспоминая. Он плакал вместе со мной, уезжая в неизвестность. Ругался с Иланом. Кричал от яростного счастья, впервые увидев снежную радугу. Охотился и ловил рыбу. Знакомился с людьми, встреченными по дороге. Страдал, отморозив кончик носа, и пел вместе со случайными попутчиками у костра.
Нетнетнет! Я не хотела отрываться от него, но Грали швырнул мне картинку, и я выпала из его объятий. Ральт! Рьмат-милосердный-всемогущий-помогимне. Сколько мы стояли так? Родичи не имеют понятия о часах, днях. Я летела сюда несколько часов.
Сколько?!
Я обернулась и рванулась к дому, получив ощутимый пинок под зад. И посыл уверенности в моих силах.
8. Знакомства
Я проводил ее взглядом и обернулся к дереву. Живое, надо же… Ветви удобно легли в ладони, рывок, и я внезапно ощутил, что кто-то поддерживает мою спину. Как она сказала? Лларис? Я осторожно разжал правую руку, давление усилилось. И тогда я отпустил левую. Это было почти полетом. Я лежал в воздухе! Мягкий толчок, и я снова ухватился за ветви. Хватит, наигрался.
Улыбаясь, я долез до дупла высотой с человеческий рост и подтянулся внутрь дерева, скинув у порога сумы с вещами. Пара комнат. Первая — что-то вроде гостиной. Обеденный гм… пень? По крайней мере, выглядел он именно так. Вокруг раскиданы яркие подушки. Ниша для одежды в левой стене. Полки с посудой. Во второй — ложе у дальней стены, укрытое чьей-то шкурой. Очаг в середине комнаты. Пара полок с книгами. На стене над ложем крюки для меча. И еще один, в стороне. Интересно, для чего? В двух ладонях под ним виднелись темно-коричневые царапины. Что за оружие?
Я задохнулся и вцепился руками в шкуру. Рьмат Нерушимая. Цепач. Средний крюк для левой руки. У Илана был такой. Это его комнаты. Его дерево. Понимание ошеломило меня. Его. Место. Его. Жизнь. Досталась. Мне. Что я могу сделать, чтобы оправдать этот дар? Стыд.
Тепло прокатилось по моей груди. Лларис. Глаза наполнились слезами, но я сморгнул соленые капли и вернулся к порогу. Ласточка выскользнула из ножен, легко пощекотала левое предплечье. Несколько красных капель упали на пол и… исчезли. Голова закружилась, я неуклюже сел, прислонившись спиной к стене. И… радостная волна узнавания ворвалась в мой разум. Я погладил стену рукой и отчетливо подумал в ответ: «Ну, здравствуй!».
Под ступнями сквозь листву виднелась земля. Я оперся на край дверного дупла, усевшись над зеленым морем, свесив босые ноги в прохладный воздух. Последние крошки сладкого хлебца растаяли во рту. Я удовлетворенно вздохнул. Хотелось петь. Тихонько, чтобы никто не услышал. Но я не рискнул. Голос у меня не ахти. Поэтому меня петь толком и не учили. Вот свирель это да. Только где ее взять…
На колени шлепнулся сучок. Я глянул вверх, но листва оставалась недвижной. Странный какой-то сучок: гладкий и с дырочками… дырочками?!! в моих ладонях лежала самая настоящая свирель. Лларис! Откуда ты взял ее? Вырастил? Ощущение щекотки от потока вибрирующего смеха заставило меня поежиться и рассмеяться в ответ. А потом я поднял свирель к губам и заиграл.
Первыми появились дети. Они выскакивали из лиственной завесы и усаживались на ветвях. Любопытные глаза светились искренним интересом. Я чередовал быстрые и медленные, веселые и грустные мелодии. На быстрых они начинали хлопать и даже двигаться в такт. На самых грустных младшие хмурились, утирая слезы, а старшие закусывали губы. Но вскоре я перестал их замечать. Я не играл три года. Три долгих года у моего первого. Он больше любил сорванные человеческие голоса. А пальцы помнили. И воздух нашел привычную дорогу. Я играл.
