Дурак (СИ) - Беляева Дария (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Я не мог так подвести папу и своих друзей.
— Марциан, — говорит Юстиниан. — Я бы на твоем месте замер.
А потом, почти без паузы, он кричит:
— Стой на месте!
Выходит настолько убедительно, что я замираю, но потом все равно оборачиваюсь. Юстиниан отличный актер, его испуганным глазам я не доверяю, но девочки жмутся друг к другу позади него, и даже Ниса выглядит такой беззащитной, что на себя не похожа. Тогда я, ощущая как передается мне их страх, смотрю вперед. В темноте между деревьев сияют опаловые глаза.
— О, — говорю я. — Привет! Ты — Малый Зверь?
Темнота расходится, как рана, и оно выходит из нее. Если это Малый Зверь, то мне не очень хочется думать, какой Зверь тогда Большой? Существо ростом, наверное, с половину дерева, причем гигантского дерева в этом лесу. А если встанет на задние лапы, то непременно достанет передними до уровня, где висят головы. Оно не является каким-то конкретным животным и даже не особенно похоже на что-то существующее. Зубастая пасть неестественно длинная, и все зубы похожи на клыки. Так я понимаю: оно в принципе не для природы создано, не чтобы питаться и жить, оно только убивает. Разрез пасти следует до самого основания черепа, и совершенно непонятно, как голова у этого зверя не распадается надвое. Длинный слюнявый язык не держится в пасти, а лапы, похожие на человеческие руки, только покрытые мехом, с длинными, гибкими пальцами переступают по земле. Искривленная спина вздымается вверх, а длинный, лишенный волос хвост, как у крысы, хлещет существо по облезлым бокам. Оно уродливое и даже не просто уродливое, а совершенно отвратительное, и только его опаловые глаза в запавших глазницах красивые до невероятности, завораживающие, такие, что хочется вечно в них смотреть. Оно раскрывает пасть, но многоголосый вой издают головы у нас над головами. Разные животные мычат, воют, рычат, скулят, и все это — предсмертные крики, записанные будто на диктофон, и повторяющиеся снова и снова, оглушающие. Существо напрягается и прыгает прежде, чем я успеваю что-либо сообразить. Но это скорее не существо быстрое, а я медленно думаю. Ниса толкает меня в сторону, оказывается рядом мгновенно, мне в это даже не верится, хотя я видел ее скорость прежде.
Я падаю на усыпанную иголками землю, но лежать и смотреть в небо у меня времени нет. Зверь хватает Нису, его лапа сжимает ее так, что будь Ниса живая, она бы уже кричала от боли. Я никогда не спрашивал у нее, чувствует ли она боль, но судя по тому, что она не кричит, ее боль явно слабее, чем при жизни.
Я не знаю, чем сражаться с большими и страшными зверями, я никогда с ними не сражался, но я хватаю палку потолще, карабкаюсь по спине существа, и это, из-за его искривленного позвоночника, оказывается довольно легко. Наверное, оно даже приспособлено для верховой езды. Может быть, на Малом Звере путешествует бог Юстиниана. Я цепляюсь за клоками растущий мех, забираюсь на существо и успеваю вставить палку между его зубов, когда оно раскрывает пасть, чтобы, наверное, откусить Нисе голову. Палка толстая, и у меня есть время, чтобы ее тянуть, я заставляю существо шире раскрыть пасть, как какой-то нибудь ветеринар-стоматолог. Над нашими головами разносятся крики умирающих животных, а опаловые глаза существа издают мерцание. Ниса пытается вывернуться из хватки, и когда она дергается, то туманится у меня на глазах. Слишком быстрая, чтобы сохранять очертания. Когда я чувствую, что палка скоро сломается, я кричу:
— Юстиниан! Что делать?! Что с ним делать, оно сейчас убьет Нису!
— Это Зверь моего повелителя! Я не имею права говорить!
В морду зверю его повелителя летят камни, один за другим с совершенно разных сторон. Очередной даже попадает мне в бок. Офеллы не видно, и она все время перемещается. Я безумно ей благодарен, но когда зверь поворачивает голову, чтобы посмотреть, откуда летит камень, его клыки проезжаются по палке, разделяя ее на двое.
— Ниса! — кричит Юстиниан. Но это мало помогает нам троим. Офелла швыряет еще один камень, и существо поворачивается в ее сторону, едва не стряхивая меня. Я чувствую себя на аттракционе, где нужно удержаться верхом на бычке, у которого внутри пружинки. Лапа зверя тянется ко мне, и я знаю, что сейчас он снимет меня, как блоху. Юстиниан стоит, прижав руки к глазам, как маленький мальчик, каким я его когда-то знал. А потом он кричит:
— Глаза! Он чувствует боль в них!
За секунду прежде, чем когтистые пальцы меня коснутся, я втыкаю обломанные концы палок существу в опаловые, безумно красивые глаза. Его пасть раскрывается шире, а оркестр звуков над нами становится еще громче. Я стараюсь воткнуть ему палки в глаза вовсе не потому, что хочу, чтобы зверь умер, а потому, что не хочу, чтобы второй раз умерла Ниса. Лапа, держащая ее расслабляется, отбрасывает ее в дерево, легко, как мячик. Я для зверя, как блоха, и он все-таки меня хватает, как я ни стараюсь сделать больно его глазам. Я пытаюсь пробить их палкой и не могу, от них ощущение, будто они жидкие и твердые одновременно. Наверное, этот зверь сделан так, чтобы случайный парень вроде меня не мог его убить. Когти проходятся по моим ребрам, и это очень больно, но еще больше неприятно, как когда зубной сверлит зубы, только в миллиард раз хуже. Я кричу и думаю: а моя голова тоже будет издавать эти ужасные звуки после моей смерти? Еще один камень, большой и тяжелый, влетает существу в глаз, оно вздрагивает от боли, но глаза остаются целыми. Я решаю тогда смотреть в эти глаза, чтобы увидеть перед смертью то, что красиво. Зверь валит меня на усыпанную иголками землю, что тоже неприятно, и передо мной раскрывается его бесконечная пасть. Я ничего кроме пасти не вижу, такая она большая и глубокая. А потом все сияет фиолетовым, и пасть закрывается за сантиметр от моего горла. Я вижу Юстиниана и его кухонный нож, сияющий ослепительным фиолетовым. Я совершенно не думал, что он спасет меня. Не потому, что Юстиниан плохой, а потому что страх перед богами очень древний и глубокий, и его ничем не выжечь.
То есть, вообще-то есть чем, потому что Юстиниан легко пробивает глаз существа своим преторианским ножом, и я чувствую запах паленой плоти, доходящий мне до самого горла. Брызги расплавленного опала падают на меня, горячие, как воск капающий со свечи. Юстиниан дергает руку влево, распарывая череп существа легко, как ткань или даже бумагу, и второй раз опал брызгает в темноту, и мгновенно все стихает, головы на соснах захлопывают пасти, и плоть начинает сползать с них, обнажать черепа, как будто жизнь зверя, поддерживала и их. Кровь проливается сверху, как теплый дождь летом.
Юстиниан говорит:
— Не думал, что это будет так просто.
Он весь в крови и улыбается. От темноты и крови его зубы кажутся еще белее. Офелла появляется рядом с ним.
— Дай пять, дорогая?
Она дает Юстиниану пять, но почему-то не по руке, а по лицу.
— Почему так долго?! Они могли умереть!
— Потому что нелегко пойти против личного пушистика моего бога!
Я пытаюсь подняться, мне нужно найти Нису. Мне больно, и я вижу на рубашке длинные борозды от когтей, щедро украшенные кровью.
— Ниса!
Она лежит на земле, ее кости переломаны, и я вижу торчащие ребра, они пробивают живот и грудь, все кости изуродованы, и я почти уверен, что она мертва.
— Ниса! — повторяю я и чувствую, как слезы у меня текут горячие, как кровь. Она открывает глаза, и это кажется мне страшным и радостным одновременно. Только это уже не совсем Ниса. Глаза у нее дикие, голодные, и на секунду я думаю, может Малый Зверь вселился в нее, а потом понимаю, что желтые глаза Нисы горят ее собственным огнем. Она мгновенно оказывается передо мной на коленях, и на секунду мне кажется, что сейчас она расстегнет мне ширинку, потому что ее голод можно перепутать с похотью. Она отрывает кусок моей рубашки, приникает к ранам, и ее язык путешествует по их путям, слизывая кровь. Наверное, сейчас это даже лучше, после укусов Нисы кровь обычно не течет, значит она может ее останавливать. Мне больно и хорошо, я прижимаю ее голову к ранам, смотрю на нее сверху вниз, и вижу, как возвращаются на место кости, их осколки просто падают вниз, как ненужные детали, которые она легко восстановит. Язык Нисы утихомиривает боль, и когда она отстраняется, облизывает губы, я чувствую возбуждение.
