Дурак (СИ) - Беляева Дария (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Совершенно неуместная сцена! — говорит Юстиниан. — Это ведь я герой! Я преодолел даже божественные законы!
— Это был не бог! — говорит Офелла. — Или, по крайней мере, не твой бог. Думаю, нас испытывают.
Я ищу на небе звезды, по которым мы ориентируемся. Земля мокрая от крови и отзывается на шаги хлюпаньем. Я вздергиваю Нису на ноги, говорю:
— Спасибо.
— И тебе спасибо. И, кстати, Офелла, тебя я тоже спасибо!
— Не за что, ребята!
— Кто-нибудь будет благодарить меня?
Я говорю:
— Ты спас нам жизни, Юстиниан.
— Я сломал внутренние ограничения.
— В этом и суть, — говорю я. — Внутренние ограничения.
Вот что мой бог больше всего не любит.
— Это было легко, — говорит Юстиниан. Но это ни для кого не легко. Впрочем, для Юстиниана, наверное, и вправду легче, чем для других. Мы идем дальше. Я говорю:
— Наверное, испытают вас всех.
Я нахожу направление, мои звезды, кажется, становятся еще ярче. И хотя бок все еще болит, моя кровь исцелила Нису, потому что ее было много, и я даже рад, что меня оцарапали. Мы идем дальше, и Офелла непрерывно твердит:
— Только бы не я, только бы не я, только бы не я.
— Ты самое невротичное существо во Вселенной, Офелла, ты уже провалила испытание.
Ниса держится поближе ко мне, она почти нежная от сытости.
— Ты что все время недоедала? — спрашиваю я. Она смотрит на меня, глаза у нее большие, блестящие и совсем ночные.
— Я боялась за тебя.
— Чудесная, трогательная сцена, разбавляющая всеобщую напряженность.
— Не разбавляющая, — говорит Офелла. Я говорю:
— Офелла, ты не провалишь испытание.
— Это еще почему?
— Ты умная и сильная, — говорю я. Она проходит мимо, и запах клубники усиливается. Юстиниан вклинивается между мной и Нисой, обнимает нас обоих.
— Спорим, она провалит его, и из-за этого история изменит течение свое уже, надо думать, к следующей пятнице.
Юстиниан утирает кровь чудовища, смотрит на руку, и я понимаю, что его тошнит. Вовсе не от вида крови, Юстиниан ко всем физиологическим жидкостям за свою карьеру художника уже привык, а от осознания, чья это кровь. Офелла, ушедшая вперед, вдруг кричит:
— Ребята!
И я впервые слышу радость в ее голосе, от нее крик Офеллы кажется принадлежащим совсем другой девушке. Мы идем на ее голос и мгновенно из ночи попадаем в яркий день. В ослепительно синем небе я теряю свои звезды, но в первые секунды даже не жалею об этом. Лес продолжается, но теперь он совсем другой, между деревьями, как широкая река струятся стоящие один к одному синие тюльпаны, крохотные птички ныряют в кустарники, срывают сочные ягоды и улетают ввысь. От легкого ветра колыхаются лавандовые моря вдалеке, и слышно, как мелодично жужжат пчелы. Свет ударяется о стволы деревьев, рассеивается, мягким золотом заливая все. Я вижу широкую дорогу, которая постепенно уходит в тень, теряет свою красоту. Офелла стоит посреди тюльпановой реки, раскинув руки. Птицы и бабочки вьются вокруг нее. С бабочек осыпается пыльца, делающая Офеллу блестящей. Их легкие разноцветные крылышки дергаются над ней, будто они специально делятся с Офеллой своим даром.
— Рай из твоих дневничков? — спрашивает Ниса. Она здесь явно чувствует себя неуютно. Вообще-то, наверное, хорошо себя здесь чувствуют только куклы и насекомые.
— Офелла! — говорю я.
— Вам ничто не угрожает, — улыбается она, и улыбка у нее выходит милой и счастливой. — Все в порядке, тут нет страшных зверей.
Даже стволы деревьев здесь просветлели, может потому, что их заливает солнце, а может это и вправду совсем другие деревья, чем те, которые мы проходили до этого. Они высокие, крепкие, с бежевыми стволами и длинными, кудрявыми и толстыми ветвями, похожими на тернии кустарника. Удивительно ровно растут они на протяжении всей дороги. Под ногами у нас валяются драгоценные камни и жемчужины, как будто это никому не нужные кусочки гравия. Ниса поднимает пару и сует себе в карман. На взгляд Юстиниана она отвечает:
— Что? Моя мама любит драгоценности.
— Офелла! — зову я. Она не откликается, и я повторяю ее имя, Офелла меня будто не слышит. Она стоит, осыпаемая пыльцой огромных тропических бабочек с затейливыми рисунками на крыльях. И мне совершенно не хочется отвлекать ее, потому что на лице у нее блуждает счастливая и спокойная улыбка. Наверное, именно таким она видит лес, когда она невидимая. А как это видеть красивым весь мир, даже самые отвратительные его уголки?
Офелла покачивает головой в такт жужжанию пчел, словно оно для нее — музыка. А потом я вижу, как ее ноги в смешных резиновых сапожках отрываются от земли, и она мягко взлетает вверх, как девочка из красивых книжек с золотыми, витыми буквами на обложке. Офелла парит над землей, среди бабочек и птиц, сапоги слетают с ее ног, и она остается только в розоватых гольфах.
— Думаете, ей угрожает опасность? — спрашиваю я.
— Опасность разрыва сердца от милоты, но думаю для этого здесь не хватает котят, — говорит Ниса. Юстиниан толкает ее в бок.
— Тебе ведь тоже нравится, да?
А я вспоминаю, что этот бок еще недавно вспарывали ее ребра. Теперь все нормально, и Ниса задиристо отвечает Юстиниану.
— Нет, не нравится. Это глупо! Меня тошнит от этого места! Если Офелла хочет здесь оставаться, пускай! Мы вернемся за ней на обратном пути!
Ниса отправляется по идеальной, словно начерченной предварительно, светлой дорожке.
— Оставим героиню сказки там, где она должна быть. Пойдем, если это ее испытание, она его не прошла и поддалась искушению! С ней все будет в порядке, просто дальше ей не пройти!
— Мне не кажется, что все так просто, Юстиниан.
Но Юстиниан меня уже не слушает. Он нагоняет Нису, и вместе они тоже похожи на сказочных героев. Я пытаюсь протянуть руку к Офелле, но ее запястье обступают бабочки, и я не могу к ней прикоснутся, крылышки мягко оттесняют мои пальцы от нее. Я остаюсь в поблескивающей пыльце, и следующая моя попытка дотронуться до Офеллы оканчивается точно так же.
— Иди, Марциан, — выдыхает она, улыбка еще раз скользит по ее губам. — Я просто здесь немного побуду, хорошо? Еще немного!
Она говорит, как будто я ее мама и бужу ее, чтобы она шла в школу. Да, и вправду, не будет, наверное, никакой беды, если я оставлю ее здесь ненадолго. Мы ведь вернемся.
Я бегу за Юстинианом и Нисой, они с готовностью принимают меня в свои ряды.
— Я предполагал, что искушение сильнее страха, но не настолько же, — говорит Юстиниан.
Я делаю шаг в сторону сгущающейся темноты, и вдруг куст колючей ежевики с крупными сине-черными ягодами протягивает свою колючую ветку ко мне и хватает так резко, что я падаю.
— А что все окажется не так просто, ты не предполагал? — спрашивает Ниса, но ответа на вопрос не дожидается (это значит, что вопрос риторический), бросается ко мне, пытаясь освободить мою ногу, и ветки тут же обхватывают ее запястье. Вроде как это просто ветки, но они оказываются на редкость прочными. В руке Юстиниана загорается нож, но два раза один и тот же трюк не срабатывает. Лезвие режет колючие ветви, но они отрастают обратно слишком быстро, и очень скоро Юстиниана тоже затягивает в нашу тесную компанию. Мы барахтаемся, как рыбы в сетях, но оказываемся все ближе прижаты друг к другу. Я думаю, что нужно хотя бы ягоду попробовать. Она кажется необыкновенно вкусной и сладкой, как будто в эту ежевику уже добавили сливки. Все наши попытки выбраться остаются безрезультатны, куст опутывает нас по рукам и ногам. Я думаю, что это, по крайней мере, не опасно, пока ветки куста не добираются до моей шеи, когда я и рукой пошевелить не могу.
— Офелла! — кричу я. Юстиниан кричит то же самое, но он умнее меня, поэтому добавляет:
— На помощь!
А потом воздуха кричать уже не остается, потому что колючие стебли надежно стискивают мне горло. В глазах темнеет, но в потрясающем свету остается Офелла, парящая в дали над цветами. Она безмятежна и не обращает на нас совершенно никакого внимания. Ниса кричит дольше нас всех, потому что ей воздух не нужен.
