Рождение волшебницы - Маслюков Валентин Сергеевич (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
По случаю нежданной расправы над законниками торговки отказывались давать больше тридцати грошей за корзину рыбы. Поплева, которому не нравились шнырявшие по набережным переулкам ватаги ополченцев, поторопился уступить.
Победа курников ознаменовалась многодневными бесчинствами владетельских ополченцев. Стали небезопасны улицы. Крики о помощи в ближайшем тупике, истошные вопли за стенами дома лишали обывателя остатков мужества. И он осторожно, не зажигая свечи, прокрадывался по темным переходам домовладения, чтобы проверить засовы. Невозможно было понять, совершается ли на улице узаконенное государевым указом правосудие или опьяневшие от безнаказанности вояки насилуют законопослушных граждан. На самом деле – и проницательный домохозяин понимал это! – происходило и то, и другое.
Некоторую надежду на безопасность давала лишь многочисленная и хорошо вооруженная челядь. Говорили, что общее смятение умов достигло такой степени, что курники и законники взаимно укрывали друг друга, по-соседски объединившись против сорвавшегося с цепи правосудия.
Волны насилия докатились уже и до пригородов, до Корабельной слободы, где дважды высаживались ополченцы. Всего опасаясь, снедаемые беспокойством, Поплева с Тучкой сошлись на мысли переждать тревожное время в море, бросив на произвол судьбы «Рюмки» со всем домашним скарбом.
Острова Семь Сестер, куда направили они лодку, не обещали долговременного приюта, но несколько дней там можно было переждать. Однако, отброшенные непогодой, братья и Золотинка две недели скитались по морю и не скоро увидели вновь разлегшийся двойным прогибом Медвежий Нос. И еще пять часов после этого понадобилось им, чтобы войти в гавань.
Пристально осматривая большие и малые суда и спускающуюся к бухте рябь городских крыш, не находили они нигде перемен, не приметно было новых пожарищ. Целое путешествие – повесть трудных скитаний в осенних водах – отделяло рыбаков от прошлого. А здесь, в городе, все так же мотались над потемневшими волнами чайки и развевались на шпилях разноцветные знамена.
И на рыбачьей отмели, где приткнулись с полдюжины лодок, цены стояли обычные – около сорока грошей за корзину. Братья заторопились разгрузить улов, чтобы поскорее вернуться на «Рюмки». Споро орудуя деревянной лопатой, которой наваливают рыбу, Золотинка приметила отряд стражников человек в пять. И скоро она обнаружила нечищеные, отмеченные пятнами ржавчины шлемы у самых сходней.
– Вот эти люди, – сказал предводитель стражников, имени которого девушка не могла вспомнить. Это был темнолицый человек с кривым мечом за спиной, на седой голове его плоско сидела шапочка, застегнутая на макушке большой, как орех, пуговицей. – Это Золотинка, – заключил он, оглядывая ее от рассыпанных по плечам волос и ленты на лбу до залепленных чешуей ног. – А вот это Поплева, – и он задержался взглядом на растрепанной бороде старшего брата.
Поплева опустил корзину и тяжело распрямился.
– В чем дело? – спросил он.
Предводитель стражников сошел на зализанный песок у воды и ухватился за оконечность форштевня. Он как бы придерживал лодку, выказывая намерение не пустить ее в плавание.
– А это кто? – указал он с пренебрежением на кургузую бородку младшего из братьев. В голосе слышалась развязность человека, который знает за собой неоспоримое преимущество силы.
Тучка назвал себя.
– Поплева и Золотинка – вы пойдете со мной.
– Это чье, собственно, распоряжение? – сдержанно осведомился Поплева.
– Это распоряжение господина Ананьи.
Появление на улицах взятых под стражу людей не вызвало в городе ни малейшего волнения, даже мальчишки не проявляли любопытства.
– Все в порядке! – решил приободрить Золотинку Поплева, когда девушка, озираясь на торгу, где пустовали установленные еще три недели назад виселицы, с возгласом изумления сообразила, что здание земства увешано от подножия до вершины знаменами законницких цехов.
Возле кирпичного с белокаменными гранями особняка на Торговой площади стояла охрана. Власть переменилась, и Миха Лунь, столь опрометчиво связавший свое волшебное творчество с торжеством курницкого дела, разделил судьбу проигравших. Поплеве с Золотинкой хватило взгляда, чтобы обменяться посетившими их соображениями, – человек с пуговкой на макушке распахнул дверь.
И вот Золотинка вошла в этот дом в третий раз. Недобрая участь волшебника угадывалась в царившем повсюду беспорядке – все в доме было перевернуто вверх дном, заплевано и затоптано. Мешали проходу кое-как скатанные ковры, перекосилась оборванная занавесь, стеклом вверх лежало раздавленное зеркало. После некоторой задержки, вызванной тем, что начальник стражи уходил во внутренние покои, арестованных провели наверх. В ту самую комнату, где Золотинка держала в руках Асакон.
Всеобщий разгром сюда как будто не докатился – все оставалось на местах. Только понурый молодой человек, остриженный и в отрепьях, который прикорнул на скамеечке у очага, выглядел здесь не к месту. Он поднял голову – Кудай, вот кто это был! – и зыркнул в сторону. Взгляд Кудая заставил Золотинку обернуться. С невольным содроганием она обнаружила по левую руку от себя беззвучно пребывающего тут человечка – тонконогого, с узкой головой и холодным прищуром глаз. Он стоял, опираясь выпрямленной рукой на спинку стула.
Человечку этому подходило имя Ананья.
Господин Ананья в пожилые лета еще не вышел, если судить по бледной коже лица, выразительно отмеченного шишковатым носом и слегка вывернутой губой. Однако ничто в его облике не напоминало об опрометчивой и цветущей юности. Неестественно тонкий перехват красного полукафтанья свидетельствовал о его тщедушном сложении, это же впечатление подтверждали тесно обтянутые штанинами тонкие ноги. Ананья имел на голове чрезвычайно убедительный тюрбан из высокой красной сердцевины и толстого валика вокруг нее, обвитого узорчатой тканью. Это венчавшее наряд полноразмерное сооружение сообщало облику человечка неожиданную основательность.
Доставивший сюда пленных служитель остановился у входа, а все эти мечи в окованных медными бляхами ножнах, бердыши, кольчуги, шлемы, не переступив порога, остались за дверью.
Ананья оглядывал кряжистого Поплеву и тоненькую в стане Золотинку с одинаковым бесстрастным вниманием, не давая ни малейшего предпочтения ни мужеству, ни изяществу.
– Я Ананья, – сообщил он глуховатым голосом.
Поплева сдержанно поклонился.
– А это – доморощенный волшебник Поплева, – продолжал человечек, беззастенчиво тыкая пальцем. – И начинающая красавица Золотинка. – Так буднично произнес он обязывающее слово «красавица» – не насмешливо или многозначительно, а совершенно равнодушно, как если бы сказал «начинающая швея», – что Золотинка вспыхнула. – … Начинающая красавица, которая едва-едва не получила Асакон.
– После всего, что случилось… я все равно не стала бы его просить, – запальчиво сказала она.
– Тем лучше, – ухмыльнулся Ананья и оставил стул, служивший ему точкой опоры. Кроме единственного стула в комнате оставался посудный поставец у противоположной стены и круглый мраморный столик между окнами.
Кошачий, немигающий взгляд медленно переместился – Ананья покосился на горбившегося у очага Кудая и слегка вскинул головой. Колча (ведь это была Колча, пусть лысая!) послушно встрепенулась:
– Зна-е-те что-о… Если Миха подсунул кому-то Асакон, то почему не вам? Кому же еще? – Кудай говорил с несносной приторной угодливостью, разделяя лесть между взятыми под стражу и хозяином, то есть Ананьей. Ничего не сохранилось от самодовольных замашек ученика волшебника. Словно бы, остриженная налысо, Колча окончательно рассталась со своим вывороченным наизнанку естеством, каким был Кудай. – Первому встречному Асакон не доверишь! – внушал он (она?) Поплеве, угодливыми извивами голоса извиняясь за вынужденную настойчивость. И снова для Ананьи: – Ихнее это дело, господин. Больше некому.
– А что, Асакон пропал? – спросила Золотинка.
