Город Воронов - Бейкер Ричард (читать полную версию книги .TXT) 📗
Джек рискнул бросить ещё один взгляд на битву в театре. Алкид парил в воздухе, закрытый своим волшебным щитом, и направлял яркие взрывы магии, куда ему только вздумается — в игроков, Безликих Владык, нанятых головорезов, или — теперь — на прибывших городских стражников, пытающихся проложить себе путь в зал.
— Согласен, — сказал он. Он прижал правую ладонь к кровоточащей ране от укуса на левом запястье и снова повёл Иллит к закулисному выходу.
На этот раз никто не преградил им путь. Они спустились по короткому пролёту скрипучих деревянных ступеней, ведущих в переулок за театром, и направились в сторону улицы. Из каждого окна шёл дым; внутри кричали люди. Некоторые игроки и ассистенты лезли в выходящие в переулок окна, прыгая или падая в сомнительную безопасность узкого прохода снаружи.
— Наверное, дюжины погибли, — сказала Иллит. — Ох, Джек, не могу поверить, что заговор Дулкраута был таким беспощадным. Что за человек пойдёт на такое?
— Радуйся, что мы остались более-менее целы, — ответил Джек.
Они достигли конца переулка. На улице сновали дюжины городских стражников и пожарных, пытаясь разобраться в царящем здесь хаосе. Маги из министерства Искусства наблюдали за зданием, готовые применить свои волшебные силы, чтобы помочь прекратить беспорядки и погасить огонь.
— Вот он!
Джек удивлённо поднял взгляд. Леди Богомол стояла рядом с Пепельной Ивой, Рыцарем Ястреба, и несколькими стражниками. Заговорщица указала на него.
— Я видела, как он разговаривал с наёмниками перед нападением. Это он!
Стражники кивнули и двинулись на Джека.
— Кажется, хуже уже некуда, — пробормотал себе под нос Джек. Он поднял руки с выражением искреннего раскаяния на лице. — Пепельная Ива, послушай. Леди Богомол хочет отвести подозрения от себя. Всё это устроили она и её сообщник, лорд Тигр. Теперь она надеется убедить тебя, что я каким-то образом за это в ответе.
Рыцарь Ястреба прищурилась.
— Объяснишь это судье, Джек Рейвенвайльд. Пока что ты арестован по обвинению в убийстве, заговоре, поджоге, вооружённом нападении, нелицензионной магии и государственной измене. Джентльмены?
Последняя реплика была адресована окружившим Джека стражникам.
— Понимаю, дорогая Пепельная Ива, — ответил Джек, неглубоко поклонившись. — Надеюсь, ты простишь меня, если я приступлю к своей защите от этих обвинений?
Джек начал читать заклинание теневой транспортировки, но из-под него вышибли ноги, не успел он и слога произнести. Кто-то позади опустился и взял Джека в захват, сильно ударил его лбом о мостовую два раза, потом три, пока у плута не зазвенело в ушах и из глаз не посыпались искры.
— Я знал, что ты собираешься это сделать, — прорычал знакомый голос. Маркус заломил ему руки за спину и и без особой нежности схватил за горло. — Вот, это должно помешать тебе читать заклинания. На этот раз ты так легко не сбежишь.
Джека силой поставили на ноги, подхватили. Перед глазами всё плыло, по лицу текла кровь. Он краем глаза заметил испуганное лицо Иллит, а затем его перевернули и потащили по улице в в середине отряда бдительных стражников.
Глава двенадцатая
Джек не понаслышке был знаком с городскими тюрьмами — и неудивительно, учитывая его выбор профессии. До сих пор, к счастью, ему не приходилось надолго попадать за решётку или получать обвинения в серьёзных преступлениях. Не раз он просто дожидался подходящего момента, чтобы зачаровать стражника и уболтать его выпустить заключённого, а иногда избавлял себя от тягот судебного процесса своевременным заклинанием невидимости или исчезновения. На самом деле, Джек приобрёл опасную самоуверенность в своих способностях избегать проблем с представителями закона.
Но на этот раз к нему отнеслись не как к обычному грабителю, скупщику или мошеннику. На этот раз к нему отнеслись как к убийце, предателю и шпиону, чьи магические способности требовали крайней осторожности. Его заковали в зачарованные кандалы, полностью блокирующие любые попытки сотворить магию, а затем бросили в самую крепкую, надёжную и по случайному стечению обстоятельств — самую мрачную тюрьму в городе, тюремную крепость Дурноводье.
Крепость Дурноводье расплагалась не в самом городе; она была построена на искусственном острове из массивных каменных плит в нескольких сотнях ярдов за устьем гавани, окружённая холодными водами Внутреннего моря. Вороний Утёс использовал Дурноводье для заключённых, злодеяния которых, их умения или положение в обществе намного превосходили других преступников, чтобы исключить саму возможность их бегства. Головорезам, контрабандистам и разбойникам предстояли недели, месяцы или годы калечащего труда в городских плавучих тюрьмах. За преступления менее жестокой природы бросали в тюрьму на Невинской улице. Но тем, кто выступил против властей Вороньего Утёса, светило только Дурноводье.
Джек не увидел снаружи ни других заключённых, ни дворика для прогулки, ни столовой, ничего. Его доставили на остров-тюрьму в тёмном трюме бронированной тюремной баржи, провели через циклопический лабиринт ветвящихся каменных проходов и массивных железных дверей и наконец бросили в каменный мешок площадью в четыре квадратных фута и высотой примерно футов пятнадцать. Единственным входом был железный люк наверху, закрывавшийся на засов и запиравшийся на замок снаружи. Решётка из толстых железных прутьев размером примерно в квадратный фут в центре люка служила для спуска пайка, воды и пропускала тонкий лучик жёлтого света. Такая же решётка в середине холодного каменного пола камеры служила для избавления от отходов.
Здесь он и оставался какое-то неопределённое время в темноте, которую пронзал лишь тусклый свет факела откуда-то наверху, и в тишине, которую нарушал лишь бесконечный гул прибоя, разбивающегося о массивное основание крепости. Ни то, ни другое не претерпевало никаких изменений; даже не успев уснуть, Джек полностью лишился чувства времени и не знал, прошёл ли час, половина дня или даже несколько дней. Он пытался говорить сам с собой, петь, выдумывать грязные шуточки, развлекаться мысленными головоломками, маршировать на месте, пробовал разорвать железные кандалы на руках, но в конце концов монотонность одолела его, нахлынула, как тёмный и зловещий поток, утопила в отчаянии и безнадёжности, так что он просто соскользнул на пол и незряче уставился в потолок.
Джеку всегда казалось, что тюремное заключение может стать трудным и изнурительным приключением, возможностью пережить сложный опыт, а затем устроить особенно отчаянный и умелый побег; опытом, который лишь увеличит его славу и известность. Чего он не ожидал, так это оказаться забытым и брошенным в холодной каменной шахте. Он не ожидал, что будет один, а компанию ему составят только издевательское тусклое мерцание и сводящее с ума эхо прибоя.
Когда Джек задремал второй раз, его разбудил приход охранника. Джек взволнованно вскочил на ноги, удивляясь, что нечто столь обыденное, как прошедший над головой человек, может казаться необычайно волнующим нарушением монотонности. Отворилась маленькая решётка посередине люка; на верёвке ему спустили корзину с флягой воды и чёрствым чёрным хлебом.
— Забери флягу и хлеб, — приказал голос наверху. — Пустую флягу оставишь до следующей трапезы. В следующий раз флягу положишь в корзину, и её наполнят заново. Всё понял?
— Да, — сказал Джек. — Послушайте, я хотел бы поговорить…
— Ещё слово, и я пропущу твою следующую кормёжку. Ещё два, и ты не будешь есть три дня. Тебе не дозволено говорить, если к тебе не обращаются напрямую. Ты понял?
— Да, — сказал Джек.
Он заёрзал и поморщился, сдерживая отчаянное желание сказать что-нибудь, что угодно, чтобы задержать человека наверху, но ни на миг не сомневался, что тюремщик поступит именно так, как и пообещал, и лишит его пайка.
— Хорошо.
