Вечная зима (СИ) - Бархатов Андрей (лучшие книги txt) 📗

— Ты оборотень, — произнес Чех. — Неужели и твой дар обратился проклятием?

Вольга подошел ещё ближе.

— Нет, — сиплым голосом проговорил Чех, но русая дева уже прикоснулась к мужской руке. — И ты теперь проклят, несчастный муж.

Конечность молодой девушки тотчас же растворилась. Все присутствующие были крайне удивлены произошедшему.

— Твое проклятие гораздо могущественнее моего, — произнес Чех. — И я знаю как помочь тебе.

— За этим я и пришел к вам, король, — Вольга вновь поклонился.

— Тогда вам не следовало обвинять меня во лжи, — упрекнул король. Вольга извинился за свои слова, чего совсем не ожидала Ядвига. Чех пообещал Вольге избавление от проклятия и просил его посетить тронный зал с приходом ночи.

— Я здесь не останусь, — сказала Ядвига Вольге. — Если этот старик не может показать мне дорогу к Мировому древу, то я не задержусь здесь и на ночь.

— Мы двинемся в путь сразу же, когда король снимет с меня путы проклятия, — уверенно проговорил Вольга.

— Тебе нет нужды разделять мой путь, — сказала Ядвига. — Надеюсь, этот старик, не способный снять собственного проклятия, снимет твое.

Ядвига протянула руку, однако Вольга не спешил пожимать её. Он стоял неподвижно, вглядываясь в девичьи очи.

— Я не могу отпустить тебя, — сказал он.

— Потому что хочешь сдать меня Чеху? — поинтересовалась Ядвига, хотя и знала ответ.

— Нет, я бы ни за что так не поступил.

— С трудом верится, — отмахнулась Ядвига и направилась к дверям. Стражники по-прежнему не размыкали кольцо, ведя блестящие наконечники своих копий следом за девой. Ядвига уверенно шла вперед, не обращая внимания на враждебно настроенных воинов. Почти напоровшись на острию копья, она остановилась. Чуть помедлив, она повернулась к королю и молвила: “Я согласна стать вашей женой”. Лицо Вольги не изменилось, будто эмоции не имели над ним никакой власти. Король засмеялся и радостно отблагодарил Ядвигу, пообещав завтра же снять проклятие с души Вольги. Свадьба была назначена на следующий день.

Стража проводила Ядвигу в её покои. Как оказалось, Чех основательно приготовился к её приходу и, более того, проявил твердую уверенность в том, что дева ответит согласием на прошение руки и сердца. В отличие от прочего замка, покои Ядвиги выглядели роскошно. Двуспальная кровать была шикарна. Её спинки были покрыты интересной резьбой, рассказывающей народную сказку. Белое постельное белье пахло сиренью. Шкафы были забиты самыми разными платьями. Пускай Ядвига и не терпела их, однако некоторые из них решила примерить. Гигантская хрустальная люстра, вобравшая в себя красный оттенок солнца, восхитила гостью. В соседней комнате стояла наполненная ванна, окруженная сотней свечей. Ядвига тотчас же закрыла входную дверь на замок, наспех сбросила с себя всю одежду и с наслаждением погрузилась в горячую воду. Пар развеял застрявший в носу запах гари. Порезы и ссадины на руках и ногах кололись, точно иголки и заставляли Ядвигу чесаться. За окном виднелся вулкан, извергающий плотный дым. Дева старалась не смотреть в окно. Впервые за всю свою жизнь она могла придаться покою и позабыть о всех опасностях, постререгающих её снаружи замка. Она погрузилась в воду с головой. Жар обдал уши и щелкнул по носу, словно отец своего ребенка. Воздух кончался, но Ядвига не спешила выныривать. Дождавшись, когда лицо полностью согреется, Ядвига взяла мочалку и принялась стирать со своего тела следы былых похождений. Запекшиеся кровавые корки срывались с ран. Десятки алых ручьев стекали по изящному телу молодой воительницы, придавая ей особый шарм. Вода окрасилась в красный цвет — самый ненавистный для Ядвиги. Она вылезла из ваны и, надев халат, улеглась на кровати. Покой длился недолго. Безумный рев заставил Ядвигу вздрогнуть. Стекла задребезжали. Вода разлилась за пределы ванны. Потолок треснул. Ядвига метнулась к окну и увидела то самое Мировое древо, появившееся из неоткуда прямо в самом жерле вулкана. Волнительный толчок в живот преобразился в смерч, который вскоре затих. Но не успела Ядвига переодеться, как дерево вновь исчезло, не оставив после себя никаких подсказок. Ни трещины на потолке, ни воды на полу — ничего этого уже не было. Ядвига не могла поверить в то, что все это ей всего лишь привиделось. Она могла бы прямо сейчас сбежать из замка и отправится к вулкану, но что она там обнаружит? Ядвига решила оставить погоню за призрачным древом. Она улеглась в уютной постели, но сон её был тревожным. Шепот навязчиво просил следовать за Сигурдом и его образ никак не покидал её головы. Прошения вторили одно и то же, вбивая Ядвиге идею о преследовании Сигурда. И Ядвига поддавалась. Она позабыла о древе, об отце, поиск которого мог бы открыть ей тайны собственного прошлого. Все её мысли занимал тот муж, тень которого манила деву за собой. Она не собиралась бегать за ним вечно, но чувствовала, что все его загадки раскроются ей в ближайшее время.

Стража проводила Вольгу в его покои, которые выглядели гораздо скромнее, нежели покои Ядвиги. Из десятка свечей, расставленных по всей комнате, муж зажег лишь одну. Вольга не терпел ни яркого света, ни густой тьмы, считая их великой угрозой для любого человека. По его мнению, лишь ведомые собственным невежеством слепцы предпочитают яркий свет или же кромешную тьму, но зрячие без сомнения выберут середину в этом извечном противоборстве. Удерживая перед собой горящую свечу, Вольга осмотрел шкаф, где нашел детские игрушки, обросшие столетней паутиной. Где-то внизу, из-под пыльных тряпок, выглядывала колыбель. Порой вздрагивающий огонек освещал часть картины, нарисованной детской рукой. Эта комната вцепилась в память Вольги, разворошив те воспоминания, к которым он поклялся никогда не прикасаться.

Вольга не знал места своего рождения. Ещё будучи юношей он не раз спрашивал отчима о своей родине, но тот не торопился раскрывать все тайны его происхождения. Вольга знал лишь, что жители родного селения боялись Вольгу и даже задумывали умертвить дитя. “Рожденный от зверя не должен жить среди людей”, - так говорил отчим, воплощая своими устами мысли тех жителей. А рожден был Вольга от любви простой женщины и змея. И содрогнулась земля, и обрушились на неё бедствия при появлении младенца на свет. А потому и невзлюбили жители селения дитя и стали боятся его животного происхождения. И отправили его к мужу, изъявившему желание приютить кроху. Вольга вспомнил свое прибытие в селение Вырь. Он вспомнил прохладное дуновение северного ветра и покрытую инеем повозку, чьи колеса пронзительно скрипели, насилуя детский слух. Конь неторопливо шагал по тропе. Кучер засыпал, склонив голову к плечу. Потухший фонарь лениво покачивался из стороны в сторону. Границы плывущих облаков, различающихся разными оттенками серого, были размыты. Заметенные снегом сосны внезапно сменились каменными хижинами. Повозка остановилась. Кучер взял укутанного мехами ребенка и поднялся на крыльцо, где его встретил Рус. Высокий муж нагнулся, дабы не стукнуться головой о дверной косяк, и, распрямившись, приветствовал гостя. Потрепанный кожух цвета сырой земли скрывал испещренное шрамами могучее тело. Волнистые каштановые волосы выступали из-под меховой шапки, облепленной драгоценностями. Налитая густая борода практически полностью укрывала мужское лицо, оставляя на виду лишь края румяных щек и карие глаза. Рус посмотрел на ребенка и, взяв его на руки, улыбнулся. Затем он перекинулся парой слов с кучером, даровал ему мешочек, набитый монетами, и простился с ним. Так маленький Вольга обрел новый дом, но не нашел он здесь ни любви, ни ласки, ни хорошего отношения, коим не был обделен ни один местный ребенок. Приближенные Руса советовали ему как можно скорее избавиться от “человеческого звереныша”, пока народ открыто не выразил свое недовольство. Рус никого не слушал. Он полюбил Вольгу и растил его, как собственного сына. Причем жилось мальчику достаточно вольготно. Рус позволял ему, вероятно, гораздо больше, нежели мог бы позволить своему родному сыну. Местные дети опасались маленького Вольгу и, следуя советам своих родителей, обходили “звереныша” стороной. Вольга не понимал, почему его все избегали, а Рус не спешил говорить ему всей правды. Вольга коротал свое время в одиночестве, развивая свои природные навыки под личным контролем Руса. Вольга считал оборотничество проклятием, не позволяющим ему стать частью селения. Рус же настаивал на понятии исключительного дара. И однажды это самое оборотничество помогло Вольге обрести друзей.