Эрдейский поход - Мельников Руслан (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗
Опустили. Бросили.
Это проще. Это легче. Это быстрее, чем поднимать. Всего-то и потребно, что выбить запорный клин. И – закрутились-завертелись вороты. Загремела цепь. Обрушилась вниз многопудовая тяжесть.
Наконечники подъемной решетки придавили, пригвоздили к земле сразу трех тварей. Но не было в толстых железных прутьях ни капли серебра, и потому проткнутые насквозь кровопийцы даже не думали издыхать. Упыри дергались, визжали – не от боли, наверное, от бессилия больше, тянули к людям руки. Впрочем, это продолжалось недолго. Мечи и сабли, в которых серебра уж хватало с избытком, быстро обрубили и руки, и головы.
Упыря, втащенного на межвратный двор конем татарского воеводы, располовинил Конрад. Ловко рубанул по хребтине – и готово.
Сверху – из бойниц на низком арочном своде полетели стрелы, ударили копья. Не помогло... Не остановило... Разъяренные упыри ломились в арку.
С грохотом повалилась одна воротная створка, сорванная чудовищным напором. Затрещала под когтями и клыками темных тварей вторая. И – тоже поддалась, посыпалась изгрызенными досками.
Пространство между разбитыми внешними воротами и опущенной решеткой мгновенно заполнилось, да так, что яблоку пасть некуда. Упыри стояли один подле другого, плотной стеной стояли, и задние лезли на головы передним.
Судя по крикам наверху, снова возобновился штурм стен, но большая часть темных тварей все же лезла теперь не к крепостным заборалам, а сюда, в ворота. Нечисть видела здесь пищу, нечисть чуяла здесь кровь, нечисть знала, что здесь может дотянуться до добычи. И именно здесь, у подъемной решетки внешних ворот творилось сейчас самое страшное. Жуткое самое...
Дрогнули под натиском упырей кованые прутья. И последняя преграда не казалась укрывшимся за ней людям надежной и несокрушимой. Оскаленные, брызжущие слюной и извергающие зловоние пасти вжимались в железо. Сквозь прутья тянулись гибкие длинные руки. Узловатые когтистые пальцы порой отдергивались от серебрёных щитов и броней, но уж зато если цепляли... Если цепляли – то выдергивали и щит, и кусок доспеха, и клок мяса. С кровью.
Втягивали добычу, терзали мясо, слизывали кровь, стараясь не обронить ни капли. А то и нерасторопного ратника выдергивали из рядов защитников. И, выдернув, впечатывали в решетку так, что от человека того оставалось мало что человеческого. В считанные мгновения упыри загрызали и испивали бедолагу прямо через прутья.
Впрочем, такое случалось редко. Раз. Два. Или три.
Русские дружинники, шекелисы Золтана и спешившиеся (кони теперь – только помеха) татары яростно отбивались. С той стороны решетки. Стиснув зубы, дружно, ладно работали клинками с серебряной насечкой. Прямые обоюдоострые мечи и кривые сабли так и мелькали всполохами молний. Свистели, гудели в воздухе, звенели о решетку, обрубали когтистые пятерни. И то длинное, гибкое, что за пятернями. И то, что еще дальше... По самые упыриные плечи обрубали.
Десятки отсеченных, не единожды разрубленных конечностей бились на камнях, извивались, дергались, царапали, хватали за ноги. Без толку, без смысла хватались, но мешали двигаться, мешали даже стоять.
Упыри теряли руки... но не отступали, не отходили. Не хотели. Не могли, подпертые, прижатые к решетке сзади.
Черные и красные лужи стояли всюду. И запах стоял... Жуткая смесь человеческой и упыриной крови. Под ногами хлюпало. И сверху, где тоже шел бой, капало. Часто. Много.
В несмолкающих воплях, вое, захлебывающемся лае Рамука и смачных ударах клинков о плоть вдруг послышался новый звук. Душераздирающий скрежет. Темные твари начинали остервенело грызть решетку. Толстые прутья, не укрепленные серебром, поддавались, крошились, сыпались...
Защитники били, рубили. Мечами. Саблями. По мордам, по прутьям.
Упыри выли, бесновались, гибли.
И грызли.
Но это долго. Даже для упыриных клыков – долго.
И снова... Мечами. Саблями. По мордам, по прутьям. И опять...
А твари хотели быстро.
И твари сделали быстро. Несколько упырей подхватили опущенную решетку снизу.
И опущенную решетку...
Всеволод замер на миг. Ну и силища! Этакую-то тяжесть!
...При-под-ня-ли!
Из земли, пропитанной кровью, – черной, маслянистой, холодной и алой, текучей, теплой – с чавканьем вышли, показавшись меж каменных плит, заостренные колья. На этих пиках, что были обращены книзу, поднимались, провисая в воздухе, тела трех обезглавленных упырей, нанизанные на железо.
Нижний край решетки возносился все выше. Безголовые обрубки висли все ниже. Под решетку уже заглядывали, тянулись, лезли. Еще немного и...
– Урус! Прикрой меня! – бросил Всеволоду татарский вожак. Снова – по-русски крикнул.
Не дожидаясь ответного слова, кочевник махнул саблей, отсекая бледные руки, расчищая дорогу – раз, другой и после, бросив клинок в ножны, схватил копье с крюком.
Ринулся к решетке...
Ох, и шустрый же этот степняк!
Чья-то пятерня сгребла и сорвала, срезала когтями с шлема лисий хвост. Еще одна упыриная рука скрежетнула по серебрёному татарскому панцирю, разодрала толстую кожу доспеха, но отдернулась, обломав коготь о белые бляшки чистого серебра.
Татарин же плюхнулся на колено, расплескав зловонную черную жижу, подался вперед, взмахнул над самой землей копьецом с крюком...
Всеволод понял, поспешил следом. Прикрыл, как просили. Как смог прикрыл. Как могут прикрыть две руки и два меча от пары десятков длинных гибких лап с растопыренными кинжалами на концах.
Клинки – будто веер. Срубленные когти и бледные руки падают, будто ветром сдутые. Брызжущие холодной смрадной смолью культи втягиваются обратно за исцарапанные погрызенные прутья. Всеволод добавляет – колет меж прутьев. С двух рук колет. Оточенной сталью с серебром. Покуда достает – колет.
А степняк, от головы до пят уже перемазанный черным, с плеча, с маху бьет за решетку. Под решетку. Секущим нижним ударом.
Блеснул прихотливым серебряным узором заточенный крюк на конце копья. И будто косой прошлись по ногам нечисти. Ай да татарин! Подсек, свалил... Зараз – с полдюжины.
Визг, рык...
На той стороне с короткого крепкого ратовища сдернули бунчук. А кочевник уже полоснул копьем-косой сызнова.
И – опять – по низу.
И еще раз. И снова.
Степняк достал. Всех, кто удерживал решетку на весу.
Решетка рухнула. Придавила, припечатала руки, что не успели втянуться обратно и до которых не дотянулись еще мечи Всеволода.
Переломила серебрёное татарское копье.
Наконечник с крюком-серпом остался снаружи. Но Всеволод взял за него немалую плату. Клинки воеводы в два маха срубили прижатые решеткой извивающиеся, судорожно хватающие воздух конечности. Все. До единой.
Тагарин тем временем ловко откатился в сторону, вскочил на ноги. Схватил саблю, готовый к продолжению боя.
Правильно. Бой-то продолжался. Новая волна упырей напирала на упавших, возившихся под решетчатой преградой, визжащих и воющих собратьев. Раненых и покалеченных безжалостно топтали, давили... Нечисть, занявшая их место, тянулась к решетке. И за решетку.
Опять ведь поднимут! Отворят! Нет, допустить того нельзя! Нельзя вообще подпускать тварей так близко. И раз уж не дано людям длинных рук и раз не хватает длины клинка, чтоб оттеснить кровопийц, помогут...
– Копья сюда! – скомандовал Всеволод. – Копейщики, вперед! Остальные – с дороги!
Предводитель кочевников понял его замысел сразу – степняк тоже выкрикнул краткую команду на своем гортанном наречии.
Русские и татарские копья ударили единой колючей стеной.
Через решетку прямо и ударили. Осиновые древка – у дружинников Всеволода. Обитые серебряными гвоздиками, оплетенные серебряной проволокой, охваченные серебряными кольцами ратовища степняков.
И на каждом – острое посеребрённое жало.
Наконечники, вынырнувшие из-за прутьев, сразили первый ряд упырей.
Потом – второй.
Потом...
Потом кровопийцы, что перли сзади, сами насаживали на копейные острия передних. Насаживали, чтобы мгновение спустя напороться самим. На сталь с серебром, выходящую из чужих спин.
