Всадники смерти - Абнетт Дэн (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
В прохладном воздухе кружили первые опавшие листья. На рассвете уже случались заморозки, иногда несколько дней кряду лил дождь.
Как-то после полудня, когда курганцы форсировали Линск там, где он широко разлился и обмелел, они увидели всадников, выезжающих из леса с противоположной, стороны равнины. Лиственные леса остались у них за спиной на юге. Вечнозеленые хвойные леса темной стеной поднимались стеной за спиной появившихся всадников.
Сначала курганцы решили, что наконец столкнулись с первыми частями армии кислевитов, которую их послали уничтожить. Варвары спешно приготовились к бою.
Но всадники не были кислевитами. Это были бандиты-кьязаки, судя по их внешнему виду — кулы или тахмаки. Эфгул глянул на Карла и усмехнулся. Он считал, что все кьязаки, особенно кулы, — подлые, трусливые крысы.
— Нас больше, Карл-Азитзин, — сказал он. — Вот увидишь, они побегут.
Косматый северянин ошибся; и ошибся дважды. Кьязаки не бежали, завидев отряды курганцев. И это их было больше.
— Они тебя надули, Эфгул, сех, — сказал скачущий по другую сторону от Карла Хзаер.
Бандиты повернули в сторону курганцев и скакали все быстрее. Под командованием Улдина было шесть отрядов — почти четыре сотни всадников, но кьязаки, которых сначала, казалось, было не больше сорока, скоро превратились в сотню, две, пять сотен. Они россыпью выскакивали из леса и присоединялись к несущимся по равнине всадникам.
Улдин громовым голосом отдал приказ. Хзаер и другие горнисты протрубили сигнал к бою. Шесть знаменосцев подняли знамена. Самым большим было знамя Ускела. Штандарт Улдина, дабы подчеркнуть статус Хитвождя, помимо золоченых черепов и одноглазой волчьей морды украсили огромными лосиными рогами с развешанными на них бусами из человеческих зубов. Курганцы выхватили оружие и с кровожадными криками помчались галопом на кьязаков.
Два войска столкнулись и смешались друг с другом, как два горных барана, сцепившиеся рогами. Карла закружило в водовороте дерущихся всадников. Уши закладывало от лязга, грохота и треска. Земля дрожала под ногами дерущихся насмерть противников. Трещали копья, раскалывались щиты, ломались кости. Лошади вставали на дыбы и сбрасывали всадников. Мощными ударами варвары выбивали друг друга из седел. У Карла затекла правая рука, он уже парировал тяжелым мечом шесть или семь ударов.
В воздухе летали деревянные щепы, металлическая стружка, брызги грязи, крови и пота. Столкновение затормозило движение, и противники рубились, практически стоя на месте. Каждый яростно дрался с ближайшим к нему противником. Карл знал, что уже отправил на тот свет четырех кьязаков, но схватка была такой сумбурной и интенсивной, что он, в конце концов, сбился со счета.
Первую четверть часа обе стороны бились не на жизнь, а на смерть, но потом кьязаков, которые несли большие потери, покинуло присутствие духа. В считаные минуты те из них, кто мог вырваться на открытое пространство, бежали в сторону леса. Курганцы Блейды и Херфила отделились от войска и устремились в погоню за скрывшимися в лесной чаще кьязаками. Оставшиеся на равнине отряды Улдина перегруппировались и приходили в себя. Многие выбились из сил за время этой короткой, но жестокой схватки.
И многие погибли. Отряд Улдина потерял сорок всадников. Еще дюжина была тяжело ранена. Кьязаки заплатили за поражение тремя сотнями жизней.
Курганцы орали и горланили свои победные песни. Карл вернулся в строй. Эфгул, несмотря на глубокий порез на груди, вопил и потрясал в воздухе кулаками. Меч кьязака отсек мизинец на правой руке Хзаера, но он не обращал на это внимания и, брызгая кровью с каждым движением, извлекал сумбурные триумфальные звуки из своего горна. Карл был заляпан кровью, но чужой, на нем самом не было ни единой царапины.
Прошло два часа, Блейда и Херфил вернулись после погони и присоединились к всеобщему торжеству. Они привезли с собой скальпы, оружие для перековки в трофейные кольца и еще новости. Новости были переданы Улдину не без злорадства.
В лесу отряды Блейды и Херфила встретились с всадниками из другого войска курганцев. Это были воины, присягнувшие Верховному Вождю Оккодаю Тарсусу. Они рассказали, что их Верховный Зар со своей всемогущей ордой очистил от врага северные леса и теперь направляется на юг, чтобы присоединиться к армии Архаона. Всадники Оккодая Тарсуса гнали перед собой армию кьязаков, это и объясняло отчаянную атаку бандитов. Бой с четырьмя армиями курганцев куда предпочтительнее встречи с десятью тысячами всадников Верховного Зара.
Была еще одна новость. Оккодай Тарсус уже разбил армию кислевитов, на уничтожение которой был послан Улдин. Эта битва произошла семь дней назад дальше на севере, на соленых берегах Тобола, и закончилась не уничтожением, но бегством кислевитов. Армия Господарства не выдержала напора великой орды Оккодая Тарсуса и растворилась в области.
Осень в области может в одну ночь превратиться в зиму. Уже задули холодные ветра, в воздухе запахло снегом. Даже если бы курганцы повернули назад, они вряд ли добрались бы до Остланда до первых снегопадов.
Войско Улдина направилось на север. Уже за неделю они убедились в том, что никто из кислевитов не прятался в этих краях. Не заметили они и следов орды Оккодая Тарсуса, которая направилась на юго-восток, к столице Кислева.
С первым снегом Улдин повел свои отряды в дикие края на северо-востоке от Эренграда. Они направлялись в Чамон Дарек, где и собирались переждать зиму.
Чамон Дарек — отдаленное и сакральное для всех курганцев место. Он располагался на суровых, негостеприимных плоскогорьях, туда приходили поклоняться своим божествам варвары-пилигримы, там зимовали и отдавали дань Теням Севера отряды варваров. В Чамон Дареке, как и во всех сакральных местах, барьер между миром смертных и загробным миром был очень тонок. Место золота и тьмы — вот что означало это название.
Шаман Чегрум с особым нетерпением ждал прибытия в Чамон Дарек. Он бывал во многих святых местах на востоке, но никогда в таком великом и сакральном месте на западе.
— Место тайн и чудес! — возбужденно восклицал он.
Курганцы добрались до места за три недели. Последние семь дней они пробивались через снега, сквозь бураны, разгуливающие по безжизненным северным холмам.
В день, когда они прибыли в Чамон Дарек, метель поутихла, и над укрытыми снежным одеялом холмами взошло красное зимнее солнце. Чамон Дарек скрывался в долине, которую соединяло с внешним миром узкое ущелье. Когда армия Улдина выехала на открытое пространство, многие варвары остановили своих лошадей и с восхищением смотрели на священное место.
И Карл-Азитзин был одним из них.
Это был самый большой могильный холм из всех, что ему доводилось видеть. Огромный холм, укрытый снегом. В подножии холма — большой, сложенный из камней и бревен зал два амбара и бревенчатые конюшни. Вокруг холма поднимались силуэты поменьше, возможно, камни, но они были укрыты снегом, и понять, что они означают, было невозможно.
На вершине холма, несмотря на снег и холодный ветер, пылал высокий костер. Языки пламени уходили далеко в небо. Бело-голубой костер походил на пылающий лед.
Небо над курганом расцвечивало мерцающее северное сияние.
Воины Улдина не были первыми северянами, прибывшими в Чамон Дарек. Еще два отряда, поменьше отряда Улдина, основались на зиму у сакрального места, чтобы попировать и поклониться своим богам. Первый отряд — эслинги с запада Норсленда — рослые воины в гетрах и клетчатых накидках, вооруженные топорами с длинными рукоятками. Второй отряд — долганы — воины-кочевники Восточных Степей. Долганы были сородичами курганцев, в глазах южан они и были курганами. Но Карл без особого труда заметил различия между ними. Оружие и уздечки у долганов были легче, и, в отличие от курганцев, меди и железу они предпочитали бронзу и золото. Говорили долганы на своем диалекте, не таком непонятном, как у эслингов, но с грубым акцентом.
