Изнанка судьбы - Лис Алина (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗

И я внезапно ясно осознала, на что намекали оба фэйри. Рэндольф помогает мне совсем не из-за Терранса.

— Рэндольф, что это такое? Почему?

— Что «почему»?

— Почему ты так… ко мне?

Он все понял. И не стал играть словами, как Терри.

— Ты моя судьба, Элисон. Но не бойся. Это не значит, что я — твоя.

— Не бывает так, чтобы кто-то был чьей-то судьбой! Это для поэтов.

— Бывает, — спокойно возразил фэйри. — Моя жизнь и все, чем я владею, — твои. Я убью и умру за тебя.

— Это потому что мы… — я вспыхнула, не зная, как приличнее назвать то, чем мы только что занимались.

— Нет. Это ничего не меняет. Я не мог бы любить тебя больше. Или меньше.

Я вскочила и теперь хватала ртом воздух, не зная, что сказать. В голове было пусто. Все это как-то дико, чудовищно дико. Юной леди полагается растаять от счастья, услышав подобные слова; меня же брал животный ужас и жалость. Так нельзя! Просто нельзя.

— Я не хочу так… это слишком много. Мне столько не надо.

— Это не зависит от нас. И ты ничего не должна взамен.

Рэндольф сел и привлек меня к себе, заставляя опуститься рядом с ним на одеяло. Взял мое лицо в свои ладони.

— Пойми, Элисон. Свобода — человеческая ценность. Все фэйри предназначены чему-то. Быть обреченным на тебя — не худшая участь.

— Судьба, — горько сказала я. — Как-то многовато судьбы в последнее время, не находишь?

А потом я вспомнила все, что Рэндольф говорил раньше про судьбу. И вдруг — так не вовремя и страшно — всплыло в памяти сумбурное видение у Блудсворда.

— Нет! — губы еле шевелились от ужаса. — Ты ведь не это имел в виду, когда сказал, что вы с Терри разделили судьбу?

Он молча смотрел на меня и улыбался мягко, чуть виновато.

— Не это? Правда, Рэндольф?

— Я изменил не только свою судьбу. Брату тоже досталось.

— Нет! Ты не можешь… ты не должен… Ты не смеешь умирать за какую-то там «королеву Элисон»! Ты должен жить! Я отпускаю тебя, не надо такой службы.

— Я не твой вассал, Элисон. Ты не можешь отпустить меня или приказать.

— Тогда я прогоню тебя.

— Я не уйду.

— Тогда… тогда я… — у меня в мыслях была полнейшая сумятица. Я знала только одно: я хочу, чтобы Рэндольф жил. Желательно со мной, но это необязательно. Просто мне так надо, чтобы он был. Просто без него — такого спокойного, упрямого, немногословного и надежного мир будет гораздо хуже, чем есть сейчас.

— Если ты любишь меня, как говоришь, ты уйдешь.

— Я не уйду. Можешь считать, что я тебя не люблю.

— Я возвращаюсь в Сэнтшим.

— Я поеду с тобой.

Мне захотелось кричать. Ну как, как можно быть таким упрямым ослом?!

— Не смей взваливать это на меня! Не хочу отвечать за твою смерть.

— Ты не отвечаешь. Это моя судьба, не твоя.

— Не хочу, чтобы еще кто-то умер за меня. Я того не стою.

— Стоишь, — сказал он с абсолютной убежденностью. — Ты стоишь гораздо большего.

— Замолчи, ты, придурковатый самоубийца. Я не хочу, чтобы ты умирал, слышишь?!

Рэндольф вздохнул:

— Думаешь, я хочу? Я люблю жизнь. Особенно сейчас. Я счастлив, Элисон. Обидно умирать, когда каждая минута наполнена смыслом.

Лучше бы он меня ударил, честное слово.

— Тогда почему? — почти прорыдала я, в отчаянии от его непробиваемости.

— Я знаю очень много легенд о тех, кто пытался избежать своей судьбы. И ни одной о том, кому бы это удалось. Я — воин и приму ее достойно.

— Подожди, — память уцепилась за подсказку, что он дал мне раньше. — Ты сказал, что изменил свою судьбу. Значит, это возможно?

— Да. Я должен был стать главой клана Танцующих-с-Ветром, но сыграл с силами, которых не понимал. И изменил предназначение для себя и своего брата. Я не ведал, что творил. Тот, кто помогал мне, тоже. С роком можно играть, но нельзя выиграть. Даже боги покорны ему, — он взял меня за руку. — Пожалуйста, Элисон. Не надо больше. Мне тяжело.

— А мне, думаешь, легко? Ты — бесчувственный кусок железа! Прямо как твои ножики.

Рэндольф усмехнулся:

— Ты права. Душа воина — его оружие.

— Сколько у нас времени, Рэндольф?

— Не знаю. Быть может, годы, — он отвел глаза.

— Это ведь неправда. Все будет уже совсем скоро, да?

— Я не знаю. Я даже не знал, к чему приведет этот путь, пока Терранс был жив.

Вот что такое отчаяние. Когда нет возможности спасти или защитить близкого человека. Когда нет выхода. Когда дергайся — не дергайся, а судьба неотвратимо приближается, и ты чувствуешь затылком ее холодный внимательный взгляд.

Мы больше не возвращались к этой теме. Я как-то прямо разом поняла, что бесполезно. Можно сколько угодно плакать, упрашивать, дуться, кричать и делать нам двоим больно — Рэндольф не отступит. Будет виновато улыбаться и терпеть, сколько нужно. А если я потом сменю гнев на милость, сделает вид, что ничего не было.

Если бы я могла, сделала так, чтобы он меня разлюбил. Разве это любовь, когда нет выбора? А может, выбор и был, просто фэйри не хотел его видеть.

Наверное, надо было не разговаривать с ним, показывать, как я зла, как не могу смириться со всем этим бредом про «судьбу». Но я ужасная эгоистка. Мне хотелось его целовать и таять в объятьях. Просто от осознания, что наша близость может оборваться, обязательно оборвется, что все это не навсегда и закончится совсем скоро, Рэндольф в одночасье стал мне бесконечно дорог и важен. И я пыталась на прощанье подарить ему все, что могла, в глупой надежде, что судьба посмотрит на наше счастье и даст нам шанс. Известно же, что в сказках только так и бывает.

— Человеческих сказках, — поправил меня фэйри. — Люди — мастера обманывать себя.

Непогода продолжалась еще два дня, и все это время мы почти не вылезали из постели. Любили друг друга до изнеможения, как одержимые.

Это было удивительно. Я и подумать не могла, что близость между мужчиной и женщиной так прекрасна. И дело было не только в удовольствии.

Рэндольф брал меня, как дорогой подарок, как величайшую драгоценность. Я видела, чувствовала, что для него в эти мгновения я важнее всего на свете. И отчаянно старалась вернуть ему это чувство, отдаваясь целиком, без остатка.

Я хотела понять его, молчаливого и замкнутого. Познать если не душу, то тело — не зря же он сказал, что душа и тело едины.

Он удивился, когда я, краснея и запинаясь, сказала об этом. Но смеяться не стал:

— Конечно, Элисон. Чего ты хочешь?

— Просто лежи смирно. И говори, как приятно, ладно?

Я двинула ладонью вниз, изучая заново переплетение мышц на поджаром теле и вязь шрамов. Рэндольф и правда был похож на один из своих клинков — полный стремительной и певучей силы. Даже сейчас, когда он лежал обнаженный, полностью отдавшийся моим прикосновениям.

Пальцы скользнули вдоль шрама на груди — тонкий, чуть выпуклый, он обрывался немного выше светло-кофейного соска.

— Это было больно?

— Терпимо.

— А почему ты не убрал его магией?

Я уже знала, что магия так может. Приведенный Рэндольфом маг так искусно поколдовал над моей спиной, что я, сколько ни искала, не смогла найти и следа от когтя гриска.

Он равнодушно пожал плечами:

— Не мешает.

— А почему на спине их больше?

На спине у него были сплошные рубцы. И не такие, как спереди, а толстые, чуть выпуклые.

— Я бы не хотел говорить об этом, Элисон.

Ну и ладно.

Я наклонилась, поцеловала его в плечо, пробуя кожу на вкус. Прошлась языком вдоль шрама, спустилась к съежившемуся соску. Как он это делал так, что я просто млела и таяла? Кусался, но не сильно?

Фэйри вздрогнул. Чуть напряглись мышцы, участилось дыхание. И мне это понравилось. Ужасно понравилось, что он — такой сильный в бою и такой беззащитный сейчас, со мной.

От него пахло полуденным лугом. И еще чуть-чуть мелиссой. Совсем не человеческий, но приятный запах. Я потерлась щекой о его грудь. Там, где не было шрамов, кожа у Рэндольфа была гладкая, без волос. И на подбородке тоже.