Алракцитовое сердце. Том II (СИ) - Годвер Екатерина (библиотека книг .TXT) 📗
Деян кивнул, хотя гроссмейстер ен’Гарбдад не казался ему таким уж удивительным.
– А что война? – спросил он.
– Статус Медвежьего Спокоища и прилегающих территорий пока остается спорным: пока они находятся под прямым контролем Круга, но в соответствии с намеченным договором, вероятно, вновь отойдут королевству Дарвенскому взамен на право свободного использования речных вод… Но, так или иначе, я заставлю короля Вимила довести восстановление обескровленных земель до конца: за это можешь не беспокоиться.
– Спасибо.
– Пожалуйста. – Голем криво усмехнулся. – И вот я очнулся. И что же? – Он развел руками. – Старый миропорядок триста лет назад разрушен из-за моей прихоти. Кругом лютует зима, бессмысленная бойня остановлена – но слишком поздно: на тысячу верст вокруг землю опустошила «трясучка», продолжают опустошать голод и холода; и к следующему году после вывертов с погодой хорошего урожая ждать не приходится. Джеб умер за меня, ты погиб по моему недосмотру. На счастье Венжара, я узнал про то, как он тебя отпустил и к чему это привело, еще когда был слишком слаб… Никогда я еще так сильно не жалел о том, что выжил, как в те дни. От мысли, что пора закончить это все, меня отвращало лишь то, что я не смел пустить дар Джеба по ветру вместе с его прахом. И еще одно. – Он вытащил из-за пазухи мундира сложенный лист бумаги и протянул Деяну. – Насчет письма Венжар тоже не соврал.
– Думаешь, мне стоит?.. – Деян растерянно взглянул на Голема.
– Да читай, читай вслух, – раздраженно сказал тот. – Ничего там секретного нет. Это последнее письмо моей жены ко мне, – пояснил он Эльме. – Друг сохранил его для меня.
Деян вгляделся в выведенные мелким красивым почерком строки. Вначале шли слова сожаления и благодарности, которые он все же не посчитал возможным зачитывать. Письмо было коротким.
– «Теряюсь, что еще уместно сказать, – прочел Деян вслух начало второго и последнего абзаца. – Милорд Ригич! Желала бы я родиться в иное время и встретиться с Вами иначе: но это не то желание, которому суждено сбыться. Моя жизнь коротка, тогда как Ваша, верю, будет долгой. Быть может, в час, когда Вы откроете глаза, даже кости мои рассыплются в пыль: потому выслушайте мою последнюю к Вам просьбу. Мир, ради благополучия которого Вами и Вашими сподвижниками – к которым, надеюсь, вправе сейчас отнести и себя – было положено столько сил, настигли дурные перемены. Зная Вас, не могу усомниться: из множества охотников поставить произошедшее Вам в вину Вы сами же будете первым. Но прошу Вас: оставьте ненужные и ложные сожаления! Умерьте вашу гордость и прислушайтесь к разуму. Никакие Ваши старания не предотвратили бы катастрофы: Вы лишь стали бы одной из множества ее жертв – напрасных жертв. Каким он будет – тот мир, в котором вы откроете глаза? – не могу знать, но и в нем, без сомнения, найдется применение Вашим талантам; так не отказывайте ему в Вашей любви и защите. Оставьте прошлое пожелтевшим страницам летописей. Живите и будьте счастливы!
С почтением и надеждой,
Р.Р.»
– Радмила была уверена, что я не оставлю без внимания ее просьбу, – сказал Голем, забирая письмо и пряча за пазуху. – Она не ошиблась: я не смею… Венжар замечательно справляется с политикой без меня, так что я воспользовался возможностью и сделал крюк, чтобы попасть сюда. Но раз дела здесь завершены – по счастью, иным путем, чем я предполагал, – мне пора возвращаться.
– Куда ты теперь? – нерешительно спросил Деян. Ему не хотелось, чтобы все заканчивалось вот так, однако он не знал, что сказать еще. – И что собираешься делать?
– Сначала к барону: буду убеждать его взглянуть на вещи здраво и удовлетвориться теми привилегиями и льготами, что король готов предложить. После будет собрание сначала Малого, а затем Большого Круга, на котором объявят о моем очередном «воскрешении» и утвердят мирный договор. А как покончим со всем этим – видно будет.
– Ясно, – сказал Деян. – Ясно…
– Не знаю, выйдет ли из этого хоть для кого какой-нибудь прок: может, и нет. – Голем пожал плечами. – Но в мире на всех хватит работы: тут Радмила права. Ну, прощай! Береги себя, Деян; и ты, Эльма. Рад был свидеться. Может, не в последний раз.
Он развернулся, чтобы уйти.
– Удачи тебе, – сказал Деян ему в спину.
Чародей пружинистой походкой уходил прочь по тропе; его одинокая фигура в черном мундире среди густых лесных теней уже была едва видна.
– Милорд! – Эльма вдруг сорвалась с места и поспешила его догнать. – Постойте.
– Да? – Он взглянул на нее с удивлением.
– Спасибо вам. За все. – Она обняла его и коснулась губами небритой щеки. – Будьте осторожны, милорд Ригич. Хорошо?
– Ну, девушка, не вгоняй меня в краску! – Голем бережно сжал ее плечи. – И запомни: для тебя я никакой не «милорд».
– Но…
– Эльма, из небезразличных мне людей только жена никогда не обращалась ко мне по имени, – мягко перебил он, – и тем огорчала меня. Не надо следовать ее примеру.
– Как скажете, мил… Рибен, – с запинкой выговорила Эльма.
Деян подошел и, повинуясь порыву, крепко обнял их обоих.
В груди разливалась щемяще-теплая радость – или, может быть, даже счастье; от нее перехватывало дыхание. Теперь, в это мгновение, он наконец-то почувствовал, что все хорошо. Намного лучше, чем можно было представить; лучше, чем раньше.
– Бен! Сейчас у меня нет дома, в который можно было бы тебя пригласить и усадить за стол, – сказал Деян, когда снова смог говорить. – Но когда-нибудь он будет построен, а мой дом – твой дом: всегда.
– Наш дом, – поправила Эльма, заставив теперь уже Деяна покраснеть.
Голем рассмеялся:
– Спасибо, девушка! Деян, я твой должник, – а я не люблю быть должным. Внизу, в камере-кабинете у галереи, есть сундук. Ты сможешь его открыть: в нем – мои старые книги, по которым я когда-то учился. Можешь продать их: они по нынешним временам стоят целое состояние.
– Спасибо, но… – начал Деян.
– Мне они не нужны, – перебил Голем. – Можешь продать – или можешь прочесть их сам, – с лукавой улыбкой добавил он. – А если когда-нибудь надумаете отправиться в «большой мир» – найдите меня: я буду рад. И охотно отыщу какое-нибудь занятие, которое придется тебе по вкусу, Деян. Ну, мне пора. Бывай!
Он отступил назад и исчез – как будто его и не было.
– Эй… – растерянно окликнула Эльма, оглядываясь.
– Кажется, ты почти заставила его прослезиться. – Деян обнял ее за плечо. Лес вокруг казался необычно уютным. – А он не любит долгих прощаний.
– Понятно. – Эльма улыбнулась. – Что за книги?
– Что-то про чародейство, наверное.
– Будешь смотреть?
– Буду, – с неожиданной для себя уверенностью сказал Деян. – Но не прямо сейчас.
Ему не хотелось спускаться из живого, дышащего леса в темное и душное подземелье: чудеса могли подождать до ночи.
– Есть еще одно дело, – сказал он, глядя на растущие между камней веснянки – хрупкого, даже робкого вида, но невероятно стойкие бело-голубые цветы – Сходишь со мной, Серая?
– VI –
К кладбищу они подошли с двумя букетами: большим – сразу и отцу с матерью, и братьям, чьи могилы остались где-то за сотни верст, – и чуть поменьше: к неприметному надгробью старой знахарки.
Последние лучи закатного солнца освещали могилы.
– Я дал зарок: сразу, как вернусь, выбью на камне имя, – объяснил Деян, кладя букет. – Голем сказал, «Вильма» – это что-то вроде присловья: «Пусть боги смотрят в другую сторону». Или как-то так. Ничего, в общем, плохого. Сейчас по темноте каменотеса из меня не выйдет: так хоть цветы…
– Тебе и не нужно ничего делать: присмотрись-ка получше, – странным голосом сказала Эльма.
Деян прищурился, пытаясь разглядеть надгробие лучше: время, проведенное в ханрумской мэрии за письменным столом, порядком подпортило его зрение, поэтому он совсем не сразу рассмотрел две длинных ровных надписи, идущие наискось через камень.
