Правила возвышения - Коу Дэвид (читать книги без TXT) 📗
Отец мирился с таким положением дел, но она не могла. Если советники, раболепствовавшие перед инди, находили возможным так обращаться с ним, они ничем не отличались от Картаха. И если отец был готов пожертвовать своей гордостью, чтобы только остаться при дворе, он тоже ничем от него не отличался.
После смерти отца герцог дал ее матери двадцать киндов и выдворил их из замка.
— Я не могу заботиться о семьях всех кирси, умерших у меня на службе, — сказал он. — Что поделать, если ваши соплеменники живут недолго.
Тогда Кресенне было десять лет.
Мать вспомнила об этом случае лишь один раз, через пять лет, перед самой своей смертью. Тогда они работали на одной из странствующих ярмарок Везирна — Кресенна вызывала огонь, мать предсказывала будущее. После тяжелого дневного переезда у матери появились первые симптомы лихорадки, которая в конце концов и убила ее. В комнате было темно, и Кресенна думала, что мать спит.
— Твой отец был хорошим человеком, — внезапно сказала она. — Сильным, смелым, добрым. Жаль, что ты не знала его, когда он еще плавал, до нашего переезда в Везирн.
Кресенна не нашла подходящего ответа и потому просто лежала в темноте, надеясь, что мать скажет еще что-нибудь.
— Правителям Прибрежных Земель нет дела до кирси. Они просто коллекционируют нас, как боевых коней или мечи. Именно так поступал герцог. Твой отец хотел обеспечить нам достойное существование, иначе он никогда не стал бы работать на такого человека.
Спустя много лет после смерти матери Кресенна по-прежнему помнила эти слова. Но они лишь заставили ее проникнуться еще более глубокой ненавистью к инди и их приспешникам из числа кирси, хотя со временем помогли простить и даже снова полюбить отца. Она часто задавалась вопросом, не эту ли цель преследовала мать, произнося их.
Когда Избранный впервые явился к ней во сне, похожий на некоего беловолосого бога, Кресенна сразу поняла, что ей предназначено служить его делу. Вероятно, он почувствовал то же самое, ибо скоро она вошла в узкий круг приближенных лиц. Этому способствовало то обстоятельство, что она хорошо знала ярмарки и изъявляла готовность странствовать с ними по Прибрежным Землям. К тому времени Избранный уже завербовал нескольких советников, но нуждался в кирси, не привязанных к тому или иному двору и имевших возможность свободно переезжать с места на место, не привлекая к себе особого внимания. Кроме нее были и другие канцлеры (по выражению Избранного), которые странствовали с Санбирийской ярмаркой, с Императорской ярмаркой Брэдона и несколькими менее крупными ярмарками Анейры и Сирисса. Но Кресенна была самой молодой, как говорил Избранный. Зачастую советники выслушивали ее приказы с долей возмущения, но она договаривалась о плате, и от имени Избранного выступала тоже она, — поэтому они не возражали.
Избранный приказал Кресенне устранить лорда Тависа, но предоставил ей самой решать, каким образом это сделать. Она не сомневалась, что он останется доволен ее планом. Однако ей следовало позаботиться о том, чтобы Гринса не испортил все дело. «Наши с ним судьбы каким-то образом связаны…» Что бы это могло значить?
Преодолев путь сквозь ночную мглу и дождь, она наконец достигла гостиницы, торопливо вошла внутрь и начала подниматься по лестнице на второй этаж.
— Кто там? — спросил мужчина, подошедший к барной стойке. Мгновение спустя он зажег свечу, которая слабо осветила зал.
Кресенна прижалась к стене, прячась в тени.
— Я… меня пригласил к себе в комнату один из ваших постояльцев, сэр, — робко проговорила она.
Мужчина вышел из-за стойки и поднял свечу повыше, однако слабый свет не рассеял густой тени, скрывавшей Кресенну.
— Ты одна? — спросил он.
— Да, сэр. Он показался мне приличным господином, сэр.
— Само собой, — проворчал мужчина. — Ох уж эта ярмарка! — Он повернулся и направился обратно в свою комнату. — Можешь идти, — сказал он и с грохотом захлопнул за собой дверь.
Кресенна поднялась по лестнице, бесшумно прошла к нужной двери и тихо постучала.
Ответа не последовало, и она уже подняла руку, чтобы постучать еще раз, но тут дверь открылась. В коридоре было темно, и человек явно напрягал зрение в попытке рассмотреть непрошеного гостя. Поэтому Кресенна просто подняла раскрытую ладонь и вызвала маленький язычок пламени, обратившись к своей магической силе с той же легкостью, с какой другие обращались к своей памяти.
Он был выше, чем она предполагала. Темные глаза и темные непокорные волосы придавали мужчине слегка безумный вид. Он был в штанах, но без рубашки, и Кресенна увидела маленький белый шрам у него на плече и еще один на груди.
— Ты кто? — спросил он, подозрительно уставившись на нее.
— Ты Хонок, да?
— Да. — Он метнул взгляд в сторону, проверяя, одна ли она.
— Я друг Корбина.
Он снова посмотрел на нее, на мгновение округлив глаза. Потом вышел в коридор, закрыв за собою дверь.
— Нет, — сказала Кресенна. — Не здесь. В твоей комнате.
Джедрек нахмурился, но открыл дверь и позволил ей войти.
— Кто это? — спросил женский голос.
Кресенна раздула свой огонь поярче и увидела темноволосую женщину, сидевшую в постели. Голую, пышно-грудую, красивую по меркам инди.
— Ты кто такая? — осведомилась она, окидывая Кресенну взглядом.
— Я его жена.
— Жена? Но ведь ты… — Услышав смех Джедрека, женщина умолкла и яростно посмотрела сначала на одного, потом на другого. — Ах ты, ублюдок! — сказала она. — Да пропадите вы оба пропадом!
Она спрыгнула с кровати, схватила свою одежду, выскочила из комнаты и пошла прочь по коридору, не потрудившись закрыть за собой дверь. Джедрек подошел к порогу и, прежде чем захлопнуть дверь, проводил женщину долгим взглядом.
— Мне понадобилось три дня, чтобы затащить ее в постель, — сказал он. — Надеюсь, ты пришла по важному делу.
Кресенна не чувствовала ни малейшего желания изображать расстройство по этому поводу.
— Дай свечу. Я не могу поддерживать свой огонь до утра.
Он принес большую свечу со столика, стоявшего у кровати. Она зажгла фитиль от огня, горевшего у нее на ладони, а потом погасила свое пламя.
— Чего тебе надо? — осведомился он, подступая к ней и упирая руки в бока.
Кресенна села на кровать, не спуская с него пристального взгляда.
— Ты знаешь, куда уехал Кадел?
Он кивнул:
— В Кентигерн.
— А ты знаешь зачем?
— Догадываюсь. Он не всегда посвящает меня в свои дела. Говорит, так безопасней для меня.
Кресенна на мгновение задумалась, потом сказала:
— Наверное, он прав. — Она провела рукой по губам, потом отбросила со лба мокрые волосы. Несмотря на все, что случилось сегодня ночью, она не хотела делать этого. Кресенна пыталась убедить себя, что у нее нет выбора, что все планы рухнут, если они не остановят Гринсу, — но она сама себе не верила.
«Вправе ли ты рисковать, оставляя его в живых?» — спросил ее внутренний голос.
— Нет.
— Что «нет»? — спросил мужчина.
Кресенна даже не поняла, что ответила вслух на вопрос, который мысленно задала себе.
— Ничего, — сказала она. — Я пришла сюда потому, что один кирси, работающий на ярмарке — предсказатель, который прорицал лорду Тавису, — решил отправиться в Кентигерн.
Джедрек заметно растерялся:
— Но с какой стати?
— Его посетило видение. Он знает, что мальчик в беде. Возможно даже, он узнал о намерениях Кадела. Возможно, именно их и открыло Тавису пророчество Кирана.
Он тихо присвистнул сквозь сжатые зубы:
— Ты уверена?
Кресенна бросила взгляд в сторону окна. Дождь стихал.
— Нет. Я ни в чем не уверена. Но я знаю одно: предсказатель едет в Кентигерн. Все остальное не имеет значения.
— Ладно. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Последуй за ним. А когда окажешься достаточно далеко от ярмарки, убей его.
Он побледнел и бессильно опустился в кресло, стоявшее возле окна.
— Но ведь он… Ты сказала, что он предсказатель. Это значит… он такой же, как ты…
