Ночь Серебра (СИ) - Кононова Татьяна Андреевна (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Истинных жрецов, впрочем, как и истинных магов, во всей Прави было немного, не более, чем семь человек, быть может, восемь. Обыкновенно способности проявлялись ещё в раннем детстве. И жрецами, и магами очень дорожили. Когда же между Северным и Западным княжествами произошёл раскол, каждая воинствующая сторона начала стараться переманить как можно более магов или жрецов на свою сторону. В племени не раз говорили, что люди Сварога — вольные люди, а значит, приказов слушаться не станут. Правда, нередко кого-нибудь из особенно строптивых заставляли приносить присягу силой — это не раз было замечено за правителем Халлы. Что значить заставить силой, Иттрик хорошо знал…
Однажды, когда племя Сварога уже распалось, а оставшиеся в живых жрецы начали как можно лучше скрывать свои способности, на окрестности Западного леса, что располагались чуть южнее Йетана, ратники Халлы совершили набег, исполняя приказ отыскать и привезти в княжество кого бы то ни было из магов или жрецов. Безусловно, маги умели прятаться лучше и среди людей в основном не жили, поэтому отыскать их было задачей весьма трудной, почти невозможной. Никого, кроме мальчишки, тогда ещё пятнадцати солнцеворотов от покрова, ратники не нашли, однако Иттрик, оставаясь верным своей клятве, своему племени и погибшему вождю, упорно отрицал всё, и даже когда дело дошло до пыток и нескольких седмиц в подземелье, он не согласился присоединяться к рядам воинов Халлы. Чтобы спастись, он прикинулся сумасшедшим и сделал это так искусно, что ему поверили и отпустили. А после, на восточных склонах перевала Ла-Рен, Райда отыскала его во время охоты и привела в Ренхольд, где он и остался. После этого он не раз благодарил богов за чудо — своё спасение он вполне мог считать чудом.
Так и сейчас Иттрик закрыл глаза, внутренне напрягся и замер в ожидании ответа божества, даже дышать перестал. Видения давно не посещали его, он уже почти отвык от того чувства, которое заставляло сердце почти что останавливаться от страха, биться с новой силою от встречи с неизведанным. Обыкновенно его покровитель лучше всего принимал молитвы в полнолуние, однако в травень-месяц, под предыдущей луной, видения не было. Все четыре седмицы бог был благосклонен, но о грядущем поведать юному жрецу отказался, и Иттрик боялся, что и на сей день в такой милости ему будет отказано.
Однако не успел он об этом подумать, как перед внутренним взором в который раз появилась знакомая поляна. Густые заросли шиповника, покрытые серебристой росою, высокий, раскидистый ясень, колдовской круг, голубоватое пламя, исходящее из самих рун. В течение нескольких секунд совершенно ничего не происходило, но вдруг в момент всё изменилось. Сквозь тихую, светлую картинку прорвалось несколько сполохов Тьмы. Всё становилось очень похоже на сон: мгновения, так быстро сменяющие друг друга, что взгляд не поспевал ни за что зацепиться. Маленькая горящая свеча, все семь рун, рука в руке, алая вышивка, и неожиданно всё это накрыло Тьмою, а после на белой ткани явственно отпечатались несколько ярких пятен крови. Иттрик вздрогнул, открыл глаза, постарался отдышаться. Всё равно как после того, что ему снились кошмары…
Едва сердце возвратилось в прежний ритм, юноша поднялся с колен, покрепче затянул завязки капюшона на плаще и поспешно вышел из полутёмной горницы. В том, что в Ночь Серебра кто-то отдаст жизнь из-за этих рун, сомнения не оставалось.
Йалы в доме не было, и он отыскался в конюшне: расчёсывал чёрную волнистую гриву своего коня по кличке Ворон. Едва заслышав шаги Иттрика, он с явным неудовольствием отложил щётку и частый гребень и обернулся.
— Тебе чего? Спать ступай, поздно уже.
— Прости, коли помешал, — Иттрик неслышно вошёл и остановился на пороге. — Боги милостивы, на сей раз мне удалось увидать грядущее. Только вот навряд ли что-то доброе оно сулит нам.
— Говори же, — поторопил его Йала. Услышав о том, что покровитель Сварог смилостивился и поведал юноше грядущее под большою тайной, он, казалось, потерял ко всем остальному всякий интерес.
— Я видел Тьму и кровь, — негромко промолвил Иттрик, отведя глаза. — Огонь рун и горящую свечу. Клянусь всеми ветрами, я не знаю, как это растолковать. Разве что одно приходит в голову, но… об этом и говорить не хочется. В Ночь Серебра кто-то должен умереть. Отдать свою жизнь за жизнь многих, в том числе и тех, кто об этом поверье никогда и не слыхал.
Йала нахмурился, лицо его вмиг посуровело, он быстро направился к выходу.
— Пожалуй, схожу к Киту… Надеюсь, он пока не спит, впрочем, неважно… В последний раз придётся отпроситься, чтобы он позволил открыть врата в Явь хотя бы ненадолго.
— Я с тобой, — коротко бросил Иттрик, и Йала каким-то чутьём понял, что не может, вернее говоря, не должен ему отказывать.
В эту ночь, вероятно, не спалось никому, и Кита даже не удивил приход Йалы и его спутника, скорее, даже наоборот. Он сам спустился на первый пол, пригласил нежданных гостей в главную горницу, зажёг свечи. Йала почти по-хозяйски сел за стол напротив Отца Совета; Иттрик благоразумно отступил в тень.
— Этой ночью нам необходимо быть в Яви, — начал Йала без всяких приветствий и предисловий. — Сами боги хотят от нас этого. По крайней мере, Сварог передал о грядущем.
Внешне Кит оставался спокоен, но никто и почти никогда не догадывался о его душевном состоянии. Он мог молчать обо всём на свете, и никто бы не узнал о настоящей буре. Однако теперь просто молчать было бы невозможно: от его решения зависело если не количество чьих-то жизней, то, тем не менее, многое.
— Даю вам не больше времени, чем осталось до полуночи, — промолвил он наконец, поднимаясь и давая понять, что на этом разговор будет окончен.
— Благодарю, — Йала поклонился. — Мы управимся куда быстрее.
С этими словами он вытащил из ножен меч и прочертил одну огненную черту перед собою. Врата немного приоткрылись, Иттрик из своего угла сделал шаг к ним, но Йала властным жестом велел ему остановиться, и он неловко замер на месте. Вторая огненная черта сверкнула в полумраке горницы спустя несколько секунд.
36. Ночь Серебра
Птичка со светящимися крылышками привела Ярико прямиком к лесной избушке, уже ставшей родной за всё минувшее время. Уже подходя, он заметил сидевшую на крылечке Славку. Едва завидев его, девушка вскочила, скрылась в доме и через несколько минут вернулась с заветной шкатулкой в руках.
— Хвала богам, — облегчённо вздохнула Славка, обняв юношу. — Я знала, что всё получится.
— Ну, идём, — Ярико поторопил её. — Уж совсем немного осталось, не поспеть можем…
Они взялись за руки, уже по привычке, и пошли к алтарю: отчего-то обоим казалось, что складывать колдовской круг и загадывать желание необходимо именно там. Вокруг собралась уже почти кромешная темнота, великаны-деревья обступили лесную тропинку, заросшую по обе стороны травой, и их длинные изогнутые ветви напоминали лапы чудовищ из старых легенд. Славка не боялась. Ей иногда хотелось верить, что вместе с Ярико она не боится совсем ничего. Разве что Тьмы — и то самую малость, как она уже поняла, Свет всегда может справиться с нею, главное — вспомнить о нём. О том, что Свет несёт с собою добро, а Тьма полна зла и боли, и значит, Свет просто не может не взять верх над ней.
Немного в стороне от самого алтаря отыскалась небольшая полянка, надёжно укрытая от посторонних глаз зарослями остролиста и шиповника. На краю рос раскидистый ясень с широкими зеленовато-серебристыми листьями. Лучше места нельзя было отыскать нигде, и Славка начала раскладывать руны в круг на расстоянии нескольких пядей друг от дружки, а Ярико зажёг небольшую свечу, которую девушка захватила из лесной избушки. Едва последняя руна — клинок со знаком Перуна, отцов подарок — опустилась в траву и замкнула круг, тот вспыхнул ослепительно ярким голубоватым пламенем. Славка даже глаза ладошкой прикрыла ненадолго, дожидаясь, пока после полумрака зрение привыкнет к свету.
