В погоне за утром - Роэн Майкл Скотт (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Мое сообщение немедленно вызвало приступ бурной деятельности на корабле, однако совершенно бесшумной. Одного произнесенного свистящим шепотом приказа Пирса (причем эффект был тот же, как и от крика) было достаточно, чтобы вся команда помчалась брасопить реи. Шлепанье их ног по палубе было чуть ли не самым громким звуком, производимым людьми на палубе. Рукой в расшитой перчатке, которые он упорно продолжал носить даже в эту жару, Пирс прочертил резкую линию в воздухе – справа налево. Помощник поднял в ответ трость; раздался громкий скрип и грохот: открылись порты левого борта и выкатились пушки, вот и все. Мы были готовы, насколько это было возможно. В молчании, затаив дыхание, мы подпрыгивали и ныряли в бурном море, приближаясь к нужному месту.
Постепенно показался наветренный берег мыса, такой же крутой и заросший деревьями, как все остальные, окутанный еще более глубоким звездным светом. Отсюда солнца не было видно, свет исходил только с закатного неба, отражаясь в водах уединенной бухты. А там, в бухте, повернутый в сторону берега, лениво паря в облаках, отражавшихся в спокойной, как стекло, воде, без сомнения, виднелся силуэт «Сарацина».
Пальники перестали вращаться. Канониры держали их над отверстиями, готовые еще раз обстрелять корабль Волков ужасающим продольным огнем. Если Клэр удалось пережить наш прошлый бортовой залп, сможет ли она пережить и этот? Помощник беспокойно поглядывал на квартердек; мы все еще скользили мимо, через бухту. Идеальный момент для залпа был уже упущен. Но Пирс стоял молча, постукивая пальцами по подбородку, а Джип тихонько насвистывал сквозь зубы. Вот стояла наша законная добыча, его порты были закрыты, паруса убраны, он был мирно поставлен на мертвый якорь, и нигде ни одного огня, никаких других признаков жизни. А как же такое было возможно?
– Носом и кормой, видите? – вдруг прошептал Пирс. Почему он спрашивал меня? – Он пришвартован носом и кормой. Если бы только носом, он мог бы мгновенно сделать поворот оверштаг, верно? И таким образом привести в действие пушки. А так он не может. Кровь Господня! Игра стоит свеч! Подойдем и посмотрим на него.
Он снова сделал жест. Джип крутанул руль, и в том же сверхъестественном молчании матросы кинулись к фалам и стали травить, напрягая силы в едином свистящем дыхании. Даже боцман и его помощники свели свои ритуальные проклятия к нескольким хриплым восклицаниям шепотом, а помощник стоял, задавая ритм постукиванием трости о ладонь. Паруса повернулись, палуба нырнула; напряженная, притихшая «Непокорная» развернулась и встала носом к берегу.
Пирс не сводил глаз с черного корабля. Его короткий кивок помощнику отправил поток матросов на ванты и нок-реи, причем они действовали с небрежной легкостью, от которой мне сделалось несколько тошно. Они безупречно контролировали свои движения; почти без единого слова паруса были убраны, и «Непокорная» замедлила ход до ровного скольжения. При этом мне вспомнилось, сколько же лет, на самом деле, было людям, за которыми я наблюдал. Все эти опасные, сложные эволюции они проделывали так же легко, так же автоматически, как и дышали. Пожалуй, они могли бы пойти и убрать паруса даже во сне; собственно, почему бы и нет? Они, во всяком случае, некоторые из них, проделывали это в течение трех-четырех сроков жизни. Или больше.
Неожиданно Пирс снова поднял перчатки, секунду-другую держал их высоко над головой, потом резко опустил руку. Пал шпиля был сброшен, и якорь был спущен почти без единого всплеска, почти не потревожив тихих вод, а где-то через секунду «Непокорная» мягко остановилась. Я вытаращил глаза. Все рассчитав за какие-то две секунды, Пирс сумел поставить нас аккуратно под идеальным углом к черному торговому судну. Здесь мало какие из ее пушек могли нас настигнуть, зато, случись такая необходимость, мы могли разнести их корму бортовым залпом. Сам Пирс считал это делом само собой разумеющимся: как только якорь коснулся воды, он отвернулся и шепотом выдал серию приказов. Джип уже был внизу, на главной палубе, собирая абордажную группу. Я уже собирался присоединиться к ним, как вдруг появилась Молл, таща за собой Стрижа, у которого был явно больной вид. На меня она даже не взглянула.
– Ну, колдун? – прогрохотал Пирс.
Стриж огрызнулся на него. Вид у старика и впрямь был измученный. Он издал скрежещущий кашель, сочно сплюнул на чистую палубу Пирса и начертил пальцем ноги сложную фигуру в слюне. Посмотрел, как она уляжется и вздохнул:
– Я мало что могу вам сказать. Над кораблем по-прежнему висит облако. Но если она не на борту… – Он кивнул в сторону острова: – Попытайтесь там.
– Какая великолепная догадка! – отрезал я. – Ты же считаешься таким могущественным колдуном, и это все, что ты можешь мне сказать?
– Я выдохся! – пробормотал Стриж. Затем с отвращением принюхался к густым влажным ароматам, доносившимся с земли. – И как могу я достичь большего в этом месте? Мое место на Севере. Мне подавайте морозный ночной воздух, что пахнет смолой и резким дымом от дров. Отвезите меня назад к соснам Брокена, где встречаются темные силы…
– Ну, в последнее время ты там бывать не мог, – сообщил ему я. – Там уже ничего этого нет. Восточные немцы вырубили леса и поставили там огромный бетонный блочный дом, черт побери, – вроде Берлинской стены…
Стриж зловеще оскалил зубы:
– Где встречаются темные силы, я сказал. Эта стадия человеческой глупости сгодится для шабаша ничуть не хуже. Может, даже лучше. – Он, казалось, приободрился и снова уставился на бесформенную, размазанную слюну. – Может, где-то высоко вверху. На холмах. Это самое большее, что я могу сделать. А теперь скажите этой стерве, пусть даст мне поспать!
Если смотреть почти с уровня моря, то «Сарацин» казался в десять раз больше, он нависал над нашими баркасами, когда мы подгребли поближе. Было трудно вспомнить, что всего несколько дней назад я влез на эти выпирающие борта, да еще под огнем. Двое мушкетеров на носу все время нервно водили оружием по высокому поручню; Джип их не останавливал. Мы добрались до борта, и на нас никто не напал. Абордажные топоры мягко зацепились за черные доски, и под пристальным наблюдением мушкетеров с баркаса Молл матросы взобрались по деревянным ступенькам наверх с такой легкостью, словно по широкой лестнице. Что касается меня, то мысль о том, что я могу обнаружить, была так ужасна, что раньше, чем успел сообразить, я уже был на палубе и перепрыгивал через поручень.
Палуба под моими ногами оглушительно загрохотала, но там не было вахты, которая подняла бы тревогу. На самом деле, там вообще не было следов чьего-либо присутствия. Пронзительный скрип, заставивший всех подскочить, был всего лишь скрипом двери, раскачивавшейся на ветерке. Когда мы разделились, чтобы обыскать корабль, я направился к трапу, ведущему на корму, и бросился вниз по мрачным ступенькам, сопровождаемый Джипом, шедшим за мной по пятам и свистящим шепотом напоминавшим об осторожности.
Он мог и не трудиться и ничего не говорить. В ту же минуту, когда просунул голову в люк, я понял, что там никого нет. Для этого не надо было быть волшебником или чем-то там еще. Я просто знал. Возможно, судя по тому, как неподвижен был застоявшийся воздух, или по тому, как отдавались эхом звуки, наши шаги, как плескала и билась о днище вода; но чувствовалось, что корабль пуст. И повсюду, от палубы до палубы, было одно и то же: темнота, зловоние, неподвижность. Я старался не думать, чем это должно было быть для Клэр – целыми днями находиться здесь, внизу, среди этого запаха нечистот. Но если бы только она могла быть здесь… Как-нибудь. Дверь лазарета была заперта. Я посмотрел на нее. Джип пожал плечами и одним выстрелом разнес замок. Но когда Джип распахнул дверь, мое сердце упало: внутренняя дверь была приоткрыта. Я знал, что внутри никого не окажется, но все равно заглянул туда. На куче лохмотьев, изображавших постель, что-то темнело; я поднял этот предмет – и ужаснулся самому себе, ударившись в слезы.
– Ее юбка? – спросил Джип. – Послушай, она же порвалась, вот почему она не могла в ней ходить – та просто свалилась. Это еще не значит, что с ней что-то не так…
